Глава сорок шестая

Глава сорок шестая

1

Над городом не умолкая гудели самолеты. Пока это были свои самолеты, охраняющие столицу. Но 22 июля враг совершил первый налет на Москву. Комбригом Фроловым было объявлено «угрожаемое положение», и впервые прозвучали слова диктора Левитана: «Граждане, воздушная тревога!» В эту ночь Лихачев, на долю которого выпало уже две войны, впервые увидел московское небо, насквозь пронизанное иглами прожекторов. Пожалуй, каждый квадратный сантиметр этого московского неба был освещен, словно на Москву во имя ее защиты была надета круглая шапка, связанная спицами световых лучей.

Вспыхивали и гасли звезды снарядов, на крыши домов падали раскаленные осколки. Когда молчали зенитки, казалось, что город тяжело, но мужественно вздыхает.

Первый налет продолжался пять с половиной часов.

Назавтра на Театральной площади стоял сбитый немецкий самолет. Его окружала толпа. Красноармейцы, охраняющие самолет, гордо улыбались. Первая атака была достойно отбита.

На завод было сброшено 567 зажигательных бомб. Очаги пожаров были быстро ликвидированы и не вызвали никаких повреждений.

Для охраны от налетов вражеской авиации на заводе и прилегающих к нему территориях разместили средства активной защиты: зенитную артиллерию, спаренные установки зенитных пулеметов. Кроме того, построили 162 укрытия полевого типа вместимостью по 15 человек в каждом, сто тысяч квадратных метров стекла закрасили в синий цвет. Были организованы и проходили специальную подготовку рабочие команды противовоздушной и противопожарной обороны. Бойцы этих команд находились на казарменном положении.

К концу июля уже почти ежедневно объявлялась воздушная тревога. Прорывалось немного вражеских самолетов, но люди были готовы к этим налетам. Окна нижних этажей, магазинов были заложены доверху мешками с песком, а мешки были окрашены в коричневый, синий и неприметно-серый цвет.

Радио обычно объявляло воздушную тревогу после 7 часов вечера.

Едва по репродуктору раздавалось: «Граждане, воздушная тревога», зенитки начинали свой оглушительный разговор, а затем воцарялась тишина, которую вдруг пронизывал ядовитый и тонкий, как жужжание осы, непривычный уху гул мотора вражеского самолета.