Глава сорок шестая. НЕДООЦЕНЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ
Глава сорок шестая. НЕДООЦЕНЕННЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ
2 февраля 1924 года Дзержинского решением ВЦИКа назначают председателем Высшего совета народного хозяйства СССР.
ВСНХ курирует в Советском Союзе промышленность. Орган исключительно важный. Здесь идут яростные споры о будущем страны. Сложились два непримиримых лагеря. С одной стороны, левые коммунисты, считающие нэп ножом в спину революции. С другой — страшно сказать — бывшие меньшевики и даже кадеты, ставшие «беспартийными» (леваков этой уловкой не проведешь — контра она и есть контра).
Но пока ветер дует в паруса правых. В 1923 году новая экономическая политика начинает приносить уже заметные плоды. Успокоилось крестьянство. Завершается денежная реформа: на смену сов-знакам, исчислявшимся квадриллионами, приходит твердый, обеспеченный золотом червонец. Без «спецов» при такой политике не обойтись, в денежной реформе очень заметное участие принимал бывший кадет Кутлер. И руководить таким органом назначен председатель ОГПУ...
* * *
Значительная часть обязанностей «наркома промышленности» — создание новых производств и восстановление старых. Секрет Феликсу Эдмундовичу уже известен: опора на «специалистов». Вот один из примеров того, как он действует.
Инженер-энергетик Танер-Таненбаум из Германии изъявил желание поработать в Советской России. Он родом из Варшавы, на квартире его родителей когда-то прятался от охранки социал-демократ Юзеф. Инженер обращается непосредственно к Дзержинскому; получает приглашение и в начале апреля 1924 года пересекает границу СССР.
Переждав в ветхом здании пограничной станции, похожем на сарай, специалист садится в вагон с разбитыми стеклами. «Здесь была Гражданская война», — с пониманием отмечает он. Но и вид Москвы, где войны не было, приводит его в смятение. У Кремлевской стены на месте строящегося деревянного мавзолея возвышаются леса... Набережные — ухабистые, запущенные, вдоль зубчатых стен лежит мусор...
Из бюро пропусков Троицких ворот инженер звонит Дзержинским. Софья Сигизмундовна (Феликс Эдмундович на работе) предлагает гостю остановиться у них. Семья председателя ВСНХ занимает три небольшие комнаты в конце темного и узкого коридора.
В час ночи появляется Дзержинский — в красноармейской шинели, фуражке. Поужинали хлебом, яичницей и чаем. В беседе, продолжавшейся два часа, Танер-Таненбаум указал на слабое место плана ГОЭЛРО: в нем говорится только о строительстве электростанций, и ничего — о тепловых станциях, а ведь в тепле нуждаются и промышленность, и население. Так определилось поле работ для инженера. Вскоре он возглавил в ВСНХ подразделение, которое занялось развитием теплосилового хозяйства.
Сам Феликс Эдмундович озабочен строительством основных объектов того времени — металлургических, Волховской ГЭС в Ленинградской области, при нем же начнется подготовка к строительству Днепровской ГЭС. Но запомнится специалистам ВСНХ он все-таки не этим.
* * *
Одно из наиболее подробных свидетельств о том, каким «наркомом промышленности» был Феликс Дзержинский, оставил Николай Валентинов (Вольский). Профессиональный журналист, экономист, Валентинов в 1923—1928 годах редактировал «Торгово-промышленную газету», печатный орган ВСНХ. Он имел возможность близко наблюдать Дзержинского. В 1931 году Валентинов эмигрировал во Францию. Уже после Второй мировой войны он выпустил книгу «Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина».
Валентинов на страницах своего труда представляет нескольких специалистов, бывших меньшевиков (как и сам автор), на которых стал опираться в ВСНХ Дзержинский.
А. М. Гинзбург — заместитель начальника Главного экономического управления, экономист-плановик, создавший «первый черновой набросок» пятилетнего плана. Без Гинзбурга, человека огромной работоспособности, не обходится ни одно серьезное совещание, в любое время он на месте, готов дать руководству необходимые объяснения и цифры.
A. Л. Соколовский — один из ценнейших работников того же управления, начальник отдела торговой политики, председатель бюро цен. Под редакцией Соколовского выходят важные работы по калькуляции себестоимости отраслей промышленности. Дзержинский их читает и высоко ценит. Соколовский по-прежнему «пропитан меньшевизмом», для него идеалом в политике остается Юлий Мартов.
А. Б. Штерн — финансист. Своеобразны мотивы, по которым этот человек исступленно трудится на всех своих должностях при советской власти — на Украине в Наркомате продовольствия, затем в Москве в Наркомате финансов. Победу Октября Штерн воспринимает как «Божье наказанье за общие грехи». Он считает себя обязанным сотрудничать с властью, надеясь, что она изменится в лучшую сторону.
Главный статистик ВСНХ J1. Б. Кафенгауз «превосходно поставил обработку сведений, поступающих от трестов и предприятий». Возглавляемый им отдел публикует детальные месячные и годовые отчеты о состоянии народного хозяйства. Все это значительно облегчает управление промышленностью. (Добавим, что в прошлом Кафенгауз участвовал в разработке программы экономического возрождения России для... подпольного Национального центра. Вот какого «спеца» пригрел председатель ОГПУ.)
Вместе с этими специалистами и подобными им Феликс Эдмундович оберегает ленинское наследие, нэп, от атак левых коммунистов. А в чем суть этого противостояния?
* * *
Одно из главных внутренних противоречий новой экономической политики получило название: «ножницы цен».
Термин Троцкого. В апреле 1923 года на XII съезде партии Троцкий сделал программный доклад. Он наглядно на диаграмме продемонстрировал две расходящиеся кривые, отражающие изменение цен на промышленные и сельскохозяйственные товары. Эти ножницы режут ткань советской экономики, сказал докладчик. Продавая дешево свою продукцию, деревня не имеет возможности покупать продукцию города. Возникает кризис сбыта промышленных товаров. Предприятия не имеют средств на развитие. За счет чего же проводить индустриализацию? (Ситуацию усугубил заместитель председателя ВСНХ левак Пятаков, давший летом 1923 года директиву трестам и синдикатам стремиться к наибольшей прибыли. Они взвинтили цены. Лезвия «ножниц» еще больше разошлись.)
Дзержинский пытается преодолеть кризис, следуя советам экономистов-рыночников. Он ставит цель: уменьшить себестоимость продукции и добиться снижения розничных цен на промышленные товары, чтобы они стали более доступными для населения, прежде всего сельского. Глава ВСНХ проводит кампании по повышению производительности труда, снижению оптовых цен, за режим экономии, укрепление дисциплины на производстве. Не все удается, но политика — разумная. Это подтверждают и современные исследователи, например специалист по истории народного хозяйства СССР, профессор МГУ Вера Погребинская.
Дзержинский очень озабочен насыщением широкого рынка промышленной продукцией. Не забывает и о мелочах. Вновь слово бывшему редактору «Торгово-промышленной газеты»:
«Насколько чутко относился Дзержинский к снабжению металлом “широкого рынка”, может свидетельствовать следующий маленький пример.
Зимою 1925 г. я ехал на вокзал на санях извозчика. Их — извозчиков — было множество в довоенной Москве, в советское же время остались очень немногие, имели они самый жалкий вид и все-таки упорно держались за свою профессию. Была гололедица, лошадь все время скользила и два раза упала, чуть не сломав оглобли. Заставляя кнутом лошадь подняться, извозчик сказал:
— Бью ее, а она совсем не виновата. Как ей не падать, когда все подковы истерты.
— Что же вы их не сменяете, не ставите новых? — спросил я.
Извозчик, поворачиваясь ко мне, сердито буркнул:
— Для вас, гражданин (прежде сказал бы — барин!), это дело простое. А для меня поставить новые подковы совсем не просто. За подковку лошади на все четыре ноги теперь нужно потратить целое состояние. И ждать иногда недели, пока кузнецы добудут металл».
Этот случай редактор вспомнил, когда газете потребовалось осветить тему насыщения металлопродукцией «широкого рынка»:
«Кузницы в Москве помещались на ее окраинах, у больших шоссе и дорог. На окраинах жили и извозчики. Я послал в эти места трех репортеров “Торгово-промышленной газеты” (помню, один из них был прокурором суда в царское время) для анкеты, для опроса кузнецов и извозчиков. Анкета обнаружила, что подковка лошадей, бывшая простейшей операцией в прежнее время, в 1925 г. стала действительно сложным делом. Металла кузнецы не имели. Государственные организации им в нем отказывали. Им приходилось разыскивать для трансформации изношенный металл или прибегать к черному рынку, уворованному откуда-то металлу и платить за него много. Это и всякие налоги делали подковку стольдорогой, что некоторые извозчики и приезжающие окрестные крестьяне ограничивались подковкой только передних ног лошадей. В провинции, в маленьких городишках было еще хуже. Там во многих местах совсем прекратили подковку лошадей, что на тяжелых, крытых булыжником мостовых приводило к уродованию копыт. Словом, вопрос о подковке лошадей из крошечного делался большим, если принять во внимание, что значительная часть транспорта того времени была гужевой, лошадиной».
В печатном органе ВСНХ появляется материал о проблемах, связанных с подковкой лошадей. Основной вид транспорта в стране не обеспечен важнейшими «запчастями»! Феликс Эдмундович вызывает редактора, он очень доволен публикацией:
«Встретившись с ним, я впервые увидел какие-то веселые искорки в его холодных, суровых, стеклянных глазах, взгляда которых многие так боялись.
— Анкета замечательная! — сказал он мне. — Целый кусок жизни она приоткрыла... Сегодня же приказал Главметаллу заняться вопросом о снабжении кузнецов металлом».
Эмигрант, бывший меньшевик Николай Валентинов отзывается о «наркоме промышленности» Дзержинском почти восторженно.
В зарубежном органе меньшевиков «Социалистический вестник», в Берлине, в конце 1920-х годов появились такие строки:
«Жутко стало, когда во главе ВСНХ стал Дзержинский. А теперь спецы, вплоть до бывших монархистов, готовы памяти Дзержинского панихиды служить».
Феликс Эдмундович оказался хорошим руководителем промышленности. Ничего удивительного в этом нет. Природа наделила его способностями к точным наукам и цепкой памятью. По всему складу своего характера он был предрасположен к решению четко очерченных, конкретных задач. Дзер-жинский-руководитель способен к обучению, нацелен на результат, самоотвержен, бескорыстен и главное — стремится окружить себя специалистами. Он «бесследно растворяется» в деле, которое выполняет, по словам Троцкого. Важно, чтобы дело того заслуживало...
Советские биографы Дзержинского о его достижениях на посту председателя ВСНХ говорили, как правило, сдержанно. Основное, за что он бился, оставалось малоизвестным. И это объяснимо. О коротком периоде «государственного капитализма», оборвавшемся в 1928 году, в СССР предпочитали не вспоминать. Само словосочетание «рыцарь нэпа» (применительно к Дзержинскому — точное) звучало бы нелепо. «В ВСНХ ждали грозного председателя ВЧК-ОГПУ, а пришел совсем не страшный, скромный, интеллигентный руководитель, постоянно заявлявший, что ему надо многому учиться» — на это обычно налегали.
Руководство промышленностью — самое значительное из того, чем занимался Феликс Дзержинский после Гражданской войны. Эта роль ему лучше всего подходила в мирное время.
* * *
Но кое о чем Валентинов и другие специалисты ВСНХ знать не могли. Не отпускали Феликса Эдмундовича его обязанности по линии ОГПУ.
Из воспоминаний чекистов, работавших в то время с Дзержинским, видно, что он находился под их постоянным давлением. Они непрестанно «атаковали его по поводу каких-нибудь меньшевиков», — писал Менжинский. Но слышали ответ: «Оставьте их в покое, пусть они работают, я сужу о них по их работе». Дзержинский верил, что он сможет сдерживать напор жаждущих расправы над «какими-нибудь меньшевиками». Когда его не стало, материалам дали ход.
Более того! Опыт работы в промышленности некоторым чекистам пригодился. Менжинский: «Когда переменилась обстановка и запахло интервенцией и целый ряд инженеров занялся вредительством, то открыли его на шахтах и в НКПС два товарища, взятые Дзержинским на работу в ВСНХ и вернувшиеся к нам».
Потрудились на благо промышленности, набрали информацию и со знанием дела отправили бывших коллег в тюрьму, а затем и на тот свет. Такие «два товарища»... Наверняка позднее отправились следом...
Менжинский откровенничал в 1931 году:
«Когда Феликс Эдмундович был Наркомпути, ОГПУ раскрыло контрреволюционную организацию, ставившую себе целью свержение Советской власти. Задача была ей явно не по зубам, но участники уже поделили между собой министерские портфели. В преемники Дзержинского после переворота намечали одного из крупных инженеров НКПС Полозова. В головке организации имелся еще один крупный инженер-путеец, профессор-плановик Велихов, член ЦК кадетской партии. Дзержинский долго следил за развитием дела и, когда оно стало ясно, сказал с милой улыбкой: “Дайте я вызову к себе моих инженеров и поговорю с ними”».
Спасители Отечества из ОГПУ, конечно, огорчены: столько трудов пропало! Прощайте, именные пистолеты и поощрения! Глава ведомства объясняет им, почему не следует трогать специалистов: «Люди крупные, жаль терять, я их переломаю».
Достаточно оказалось поговорить с контрреволюционерами, чтобы их «переломать», убедить отказаться от идеи переворота. Да, серьезный заговор составили железнодорожники. Несомненно, Дзержинский изначально понимал, что его подчиненные делают из мухи слона — шьют дело из каких-то, наверное, застольных разговоров, обычного трепа в курилках. Он полагал, что сможет держать их под контролем. Перед тем как нанести удар по специалистам, они придут к нему...
...Однако этих «товарищей» надо было бы не отпускать с милой улыбкой, а привлечь к ответственности как людей, представлявших огромную опасность для общества. «Дела» не горят — выяснится очень скоро.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.