3. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
3. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
Стратегическое отступление — это планомерное стратегическое мероприятие, к которому прибегает менее сильная армия при наступлении превосходящих сил противника, учитывая, что она не может немедленно разгромить наступающего, и стремясь сохранить свою живую силу и дождаться удобного момента для разгрома противника. Однако сторонники военного авантюризма решительно выступают против такого мероприятия и настаивают на том, что «обороняться от противника надо за пределами своего государства».
Кому не известно, что когда дерутся два кулачных бойца, умный часто отступает назад, глупый же разбушуется и с самого начала не щадит своих сил. В результате отступивший часто побеждает.
В романе «Шуйхучжуань» [31] силач Хун в доме Чай Цзиня с воинственными криками бросается на Линь Чуна, и последний сначала отступает, а затем, когда Хун допускает промах, одним ударом ноги валит его на пол.
В эпоху Чуньцю между княжествами Лу и Ци [32] вспыхнула война. Чжуан-гун, правитель княжества Лу, хотел вступить в бой, не дожидаясь, пока войско Ци будет изнурено, но его удержал Цао Гуй. Они решили прибегнуть к тактике «враг утомился — мы бьем» и разбили армию Ци. В истории китайского военного искусства это стало классическим образцом победы слабого над сильным. Вот как описывает это историк Цзо Цю-мин: [33]
«Весна. Войско Ци пошло войной на нас. Князь собирался в поход. Цао Гун попросил принять его. Земляк Цао сказал ему: «Сановникам надлежит обдумывать это. Зачем тебе вмешиваться?» Цао Гуй сказал: «Сановники ничтожны, далеких планов строить не могут». Он предстал перед князем и спросил: «Чем будешь ты воевать, князь?» Князь сказал: «Платьем и яствами я не смел наслаждаться один и всегда делил их с другими». Цао Гуй возразил: „Малыми милостями всех не одаришь, народ не пойдет за тобой, князь!“ Князь сказал: „Чистых животных, и яшму, и шелк в жертву принося богам, не смел вводить их в обман, всегда поступал но честности“. Цао Гуй возразил: „Малой честностью не снискать доверия, боги не дадут благословения“. Князь сказал: „В малых и великих тяжбах — пусть даже не мог уразуметь суть — всегда судил по справедливости“. Цао Гуй ответил: „Это — честное выполнение долга. С этим можно идти воевать! Когда ты, государь, пойдешь в бой, позволь сопровождать тебя!“ Князь взошел с ним на колесницу, и была битва под Чаншао. Князь собирался ударить в барабан к атаке. Цао Гуй сказал: „Еще нельзя!“ Трижды били атаку барабаны Ци [34], и Цао Гуй сказал: „Теперь можно!“ Не устояло войско Ци, и князь собрался преследовать его. Цао Гуй сказал: „Еще нельзя!“ Всмотрелся в следы их колес, взошел на передок колесницы, посмотрел ни вслед и сказал: „Теперь можно!“ Тогда началась погоня за войском Ци. После победы князь спросил Цао Гуя о причинах поступков его. Цао Гуй ответил: „Ведь война — это мужество. Первый барабан поднимает мужество, со вторым — оно падает, с третьим — иссякает. У врага мужество иссякло, мы же были полны мужества и потому победили. Воюя с большим княжеством, трудно узнать его силы. Я боялся засады. Я всмотрелся в следы их колесниц — они были спутаны; посмотрел на их знамена — они пали. Вот тогда мы бросились в погоню“.
В данном случае обстановка была такова, что слабое княжество сопротивлялось сильному. В тексте говорится о политической подготовке к войне — завоевании доверия народа; говорится о позиции, благоприятной для перехода в контрнаступление, — Чаншао; говорится о моменте, благоприятном для начала контрнаступления, — «у врага мужество иссякло, мы же были полны мужества»; говорится о моменте начала преследования — «следы их колесниц были спутаны; их знамена пали». Хотя в этом рассказе речь идет о небольшом сражении, в нем, тем не менее, показаны принципы стратегической обороны. В военной истории Китая имеется чрезвычайно много примеров, когда победы одерживались в результате применения этих принципов: битва между Лю Баном и Сян Юем под Чэнгао [35], битва между войсками Ван Мана и Лю Сю под Куньяном [36], битва между Юань Шао и Цао Цао под Гуаньду [37], битва между царствами У и Вэй у горы Чиби [38], битва между царствами У и Шу под Илином [39], битва между государствами Цинь и Цзинь у реки Фэйшуй [40] и т. д. Во всех этих знаменитых сражениях при большом неравенстве сил слабый сначала отступал, а затем захватывал инициативу и побеждал.
Наша война началась осенью 1927 года. В то время у нас не было никакого опыта. Восстания в Наньчане [41] и Кантоне [42] потерпели поражение. Красная армия, действовавшая на стыке провинций Хунань, Хубэй и Цзянси во время «Восстания осеннего урожая» [43], также потерпела ряд поражений и перешла в район Цзинганшаня на стыке провинций Хунань и Цзянси. В мае следующего года части, уцелевшие после поражения наньчанского восстания, пройдя через южную часть Хунани, также пришли в Цзинганшань. Уже начиная с мая 1928 года рождались простые, соответствовавшие обстановке того времени основные принципы партизанской войны. Они выражены следующей формулой, состоящей из шестнадцати слов: «Враг наступает — мы отступаем, враг остановился — мы тревожим, враг утомился — мы бьем, враг отступает — мы преследуем». До возникновения лилисаневской линии эти военные принципы признавались Центральным Комитетом. Затем наши принципы ведения войны получили дальнейшее развитие. К тому времени, когда на территории базы в Цзянси мы начали свой первый контрпоход, был выдвинут и успешно применен принцип «заманивания противника в глубь территории». К моменту, когда был разгромлен третий «поход», у Красной армии уже полностью сложились свои принципы ведения войны. Это был новый этап в развитии ее военных принципов; они были значительно обогащены по содержанию и во многом изменены по форме, а главное, они уже переросли рамки прежней примитивности. Однако основные принципы по-прежнему выражались в тех же шестнадцати словах, которые формулировали важнейшие правила проведения контрпоходов, включая оба их этапа — как стратегическую оборону, так и стратегическое наступление. На этапе стратегической обороны они также охватывали обе ее фазы — стратегическое отступление и стратегическое контрнаступление. Все последующее являлось лишь дальнейшим развитием этих принципов.
Однако начиная с января 1932 года, после того как партийным организациям была разослана содержавшая серьезные принципиальные ошибки резолюция о том, что «после разгрома третьего „похода“ следует завоевать победу сначала в одной или в нескольких провинциях», — «левые» оппортунисты начали борьбу против правильных принципов. В конце концов эти принципы были отброшены, и их заменила целая серия противоречивших им так называемых «новых принципов», или «принципов регулярности». С этого момента старые принципы уже нельзя было больше считать правильными, они стали «партизанщиной», которую следовало отвергать. Атмосфера борьбы против «партизанщины» господствовала целых три года. На первом этапе этой борьбы царил военный авантюризм, на втором этапе он перешел в установку на сохранение территории любой ценой и, наконец, на третьем этапе превратился в установку на бегство. Только на расширенном совещании Политбюро Центрального Комитета партии, состоявшемся в январе 1935 года в Цзуньи, 6 провинции Гуйчжоу, было констатировано банкротство этой ошибочной линии и вновь признана правильность прежней линии. Но какой дорогой ценой это досталось!
Товарищи, наиболее яро боровшиеся против «партизанщины», говорили: завлекать противника в глубь территории неправильно — так мы оставляем обширные территории. Правда, в прошлом мы таким путем и одерживали победы, но ведь сейчас-то обстановка совершенно иная. К тому же разве не лучше победить врага, не оставляя территории? Разве не лучше победить врага в его же районах или на стыке между нашими и неприятельскими районами? В старых принципах нет, мол, никакой «регулярности» — это методы действий партизанских отрядов. У нас сейчас создано государство, наша Красная армия стала регулярной. Наша война с Чан Кай-ши есть война между двумя государствами, между двумя большими армиями. История не должна повторяться, «партизанщину» нужно полностью отвергнуть. Новые принципы являются «совершенно марксистскими», старые же родились в партизанских отрядах, в горах, а в горах марксизма нет, и т. д. и т. п. Итак, новые принципы носили совершенно противоположный характер: «одному стоять против десяти, десяти стоять против сотни, действовать отважно и решительно, завершать победу преследованием», «наносить удары по всему фронту», «захватывать центральные города», «бить противника двумя кулаками». Что касается отражения наступления противника, то новые принципы гласили: «оборона за воротами своего государства», «побеждает тот, кто захватывает инициативу», «не давать противнику бить посуду в нашем доме», «не терять ни пяди земли», «делить войска на шесть направлений», «решительная схватка между революционным путем и путем колониальным», «короткие, внезапные удары, фортификационная война, война на истощение», «затяжная война», концепция глубокого тыла, полная централизация командования, — а закончилось все это, как известно, грандиозным переездом на новую квартиру. Кто не признавал этих новых принципов, с тем расправлялись, тому приклеивали ярлык «оппортуниста» и т. д. и т. п.
Несомненно, вся эта теория и практика были ошибочными. Это был субъективизм, это было проявление мелкобуржуазной ультрареволюционности, революционного зуда в моменты благоприятной обстановки. Когда же положение стало тяжелым, все это привело — по мере того как менялась обстановка — сначала к тактике безрассудного риска, затем к установке на сохранение территории любой ценой и, наконец, к установке на бегство. Это — теория и практика людей бесшабашных и профанов, от которой марксизмом и не пахнет, которая является антимарксистской.
Здесь речь идет только о стратегическом отступлении. В Цзянси оно называлось «заманиванием противника в глубь территории», в Сычуани — «сокращением линии фронта». Все военные теоретики и практики прошлого тоже признавали, что это курс, к которому обязательно должна прибегать слабая армия в войне против мощного противника на начальном этапе военных действий. Иностранные военные специалисты говорили следующее: «При стратегической обороне, как правило, необходимо сначала уходить от решительного сражения в неблагоприятных условиях и искать его лишь после того, как будет создана благоприятная обстановка». Это совершенно правильно, и к этим словам мы ничего не можем добавить.
Целью стратегического отступления является сохранение живой силы армии и подготовка контрнаступления. Отступление потому и необходимо, что, не отступив перед лицом наступающего мощного противника, неизбежно поставишь под угрозу самое существование своей армии. Тем не менее в прошлом многие решительно возражали против отступления, считая его «оппортунистической, узко оборонческой линией». Наша история уже доказала, что эти возражения были полностью ошибочны.
При подготовке контрнаступления необходимо выбрать и создать ряд благоприятных для себя и невыгодных для противника условий, чтобы добиться изменения в соотношении сил; после этого можно переходить в контрнаступление.
Как показывает наш прежний опыт, переходить в контрнаступление в общем можно тогда, когда в ходе отступления достигнуты по меньшей мере два или более из следующих благоприятных для нас и невыгодных для противника условий:
1) активная помощь населения Красной армии;
2) выгодные позиции для ведения военных действий;
3) полное сосредоточение главных сил Красной армии;
4) обнаружение слабых мест противника;
5) физическая и моральная измотанность противника;
6) промахи противника.
Такое условие, как активная помощь населения Красной армии, является самым важным. Это условие имеется на территории баз. При наличии этого условия легко создать или обнаружить четвертое, пятое и шестое условия. Поэтому, когда противник развертывает крупное наступление против Красной армии, последняя всегда отступает из белых районов на территорию баз, так как население баз наиболее активно помогает ей бороться против белой армии. Внутри самих баз существует разница между центральными районами и районами приграничными: в деле сохранения тайны, разведки, перевозок, участия в войне на население центральных районов можно положиться больше, чем на население приграничных районов. Поэтому при определении конечного пункта отступления в Цзянси во время борьбы против первого, второго и третьего «походов» выбор всегда падал на районы, где с первым условием обстояло хорошо или сравнительно хорошо. Благодаря этой особенности баз методы боевых действий Красной армии здесь значительно изменяются в сравнении с методами ведения военных действий вообще. Это и послужило основной причиной того, что впоследствии противник вынужден был взять установку на «войну блокгаузов».
То обстоятельство, что отступающая армия может выбрать выгодные для себя позиции и навязать свою волю наступающей армии, является одним из преимуществ действий на внутренних линиях. Слабая армия, стремящаяся победить более сильного противника, не может не интересоваться таким условием, как выбор позиций. Однако одного этого условия еще не достаточно, оно должно сочетаться с другими условиями. Важнее всего отношение населения. Далее требуется еще обнаружить такую часть противника, которую легче бить. Например, противник изнурен, или совершил промах, или какая-либо из его частей, продвигающаяся в определенном направлении, сравнительно мало боеспособна. При отсутствии этих условий приходится оставлять даже выгодные позиции и продолжать отступление, чтобы обеспечить желаемые условия.
В белых районах также бывают выгодные позиции, но там нет такого благоприятного условия, как помощь населения. Если и другие условия еще не созданы или не обнаружены, то Красной армии приходится отступать на территорию баз. То же самое в общем относится и к различию между приграничными и центральными районами революционных баз.
Как правило, все ударные силы, за исключением местных отрядов и сковывающих сил, необходимо сосредоточивать. Однако, когда Красная армия ведет наступление на противника, перешедшего к стратегической обороне, она обычно рассредоточивает свои силы. Когда же противник развертывает крупное наступление, Красная армия начинает так называемое «центростремительное отступление». Конечный пункт такого отступления обычно избирается в центре базы, а иногда на ее передней или на тыловой границе, в зависимости от обстановки. Такое «центростремительное отступление» дает возможность всем главным силам Красной армии полностью сосредоточиться.
Еще одно необходимое условие при борьбе слабой армии против мощного врага состоит в том, чтобы бить противника, выбирая его слабые части. Однако в начале наступления противника нам зачастую неизвестно, какие части его войск, продвигающихся с различных направлений, являются наиболее сильными, какие уступают им по силе, какие являются наиболее слабыми, какие менее слабы. Чтобы установить это, необходима разведка, на которую часто требуется немало времени. Это еще один довод в пользу необходимости стратегического отступления.
Если наступающий противник намного превосходит нашу армию по численности и силе, то изменить соотношение сил можно только одним путем: выждать, пока он углубится на территорию баз и сполна хлебнет лиха, которое сулят ему эти районы. По этому поводу начальник штаба одной из бригад Чан Кай-ши заявил во время третьего «похода»: «Толстых затаскали до худобы, а худых затаскали до смерти», а командующий гоминдановской армией западного направления Чэнь Мин-шу сказал: «Национальная армия везде как в потемках, а для Красной армии повсюду светло». Вот в таких условиях, даже если противник силен, силы его резко падают, войска изматываются, их моральное состояние понижается и многие его слабые места становятся очевидными. Красная же армия, хоть она и слаба, в отличие от противника накапливает силы и находится в прекрасном состоянии. В таких условиях часто создается некоторое равновесие сил или же абсолютное превосходство противника превращается в относительное превосходство, а наша абсолютная слабость — в относительную слабость; бывает даже, что противник становится слабее нас, а мы получаем над ним перевес. Во время борьбы против третьего «похода» в Цзянси Красная армия отступила до предела (она сосредоточилась на тыловой границе базы), но без этого она не могла бы победить противника, так как наступавшая против нее армия превосходила ее по численности более чем в 10 раз. Сунь-цзы говорил: «Уклоняйся от боя, когда противник стремительно рвется вперед, бей его, когда он, расслабленный, возвращается назад»; говоря так, он имел в виду моральное и физическое истощение противника с целью уничтожения его превосходства.
Последнее условие, которое обеспечивается отступлением, состоит в том, что мы обнаруживаем промахи противника или вынуждаем его делать промахи. Нужно помнить, что каким бы искусным ни было командование противника, оно не может действовать совершенно безошибочно на протяжении более или менее длительного периода. Возможности использования нами промахов противника существуют всегда; противник может совершить ошибку точно так же, как мы иногда ошибаемся и даем противнику возможность воспользоваться нашим промахом. Мы можем вызывать промахи противника и искусственно, путем того, что Сунь-цзы называл «созданием видимости» (создать видимость на востоке, а удар нанести на западе, то есть применить так называемый ложный маневр). Ввиду этого конечный пункт отступления нельзя ограничивать каким-нибудь определенным районом. Иногда, отступив в намеченный район, мы все еще не обнаруживаем промаха противника, которым могли бы воспользоваться, и нам приходится еще несколько отступить, выжидая, пока такая возможность нам представится.
Таковы в общих чертах те благоприятные условия, которые создает для нас отступление. Однако это вовсе не означает, что нужно ждать, пока все указанные выше условия будут налицо, и лишь тогда переходить в контрнаступление. Одновременное наличие всех этих условий невозможно, да оно и не обязательно. Однако армия, значительно уступающая противнику в силе и ведущая военные действия на внутренних линиях, должна стремиться обеспечить хотя бы некоторые из необходимых условий в зависимости от состояния сил противника в данный момент. Возражать против этого было бы неправильно.
При определении конечного пункта отступления необходимо исходить из обстановки в целом. Неправильно было бы определять конечный пункт отступления только исходя из того, что местная, частная обстановка благоприятствует нашему переходу в контрнаступление, и не считаясь с тем, что обстановка в целом делает для нас переход в контрнаступление в этот момент невыгодным. Ведь начиная контрнаступление, необходимо учитывать и изменения обстановки, которые могут произойти в дальнейшем, а наши общие контрнаступления всегда начинаются с частных. Иногда конечный пункт отступления следует выбирать на переднем крае базы, как это было, например, во время второго и четвертого контрпоходов в Цзянси или третьего контрпохода в Шэньси — Ганьсу; иногда надо выбирать его в центральной части базы, как это было во время первого контрпохода в Цзянси; иногда — на тыловой границе базы, как, например, во время третьего контрпохода в Цзянси. Это определяется соотношением между частной и общей обстановкой. Во время борьбы против пятого «похода» в Цзянси наша армия совершенно не признавала отступления, так как она не считалась ни с частной, ни с общей обстановкой, и это было величайшим головотяпством. Обстановка складывается из целого ряда условий; при рассмотрении связи между частной и общей обстановкой надо исходить из того, благоприятствуют ли в какой-либо степени нашему переходу в контрнаступление в данный момент условия у обеих сторон, образующие как частную, так и общую обстановку.
Конечные пункты отступления на территории баз делятся в основном на три категории: пункты на переднем крае, в центральной части и на тыловой границе базы. Однако значит ли это, что мы совершенно отвергаем ведение военных действий в белых районах? Нет, не значит. Мы отвергаем ведение военных действий в белых районах только в борьбе против крупных «походов» противника. Только в условиях значительного неравенства сил мы, следуя принципу сохранения живой силы армии и выжидания возможности для разгрома противника, настаиваем на отступлении в базы, на заманивании противника в глубь территории, ибо только таким путем можно создать или обнаружить условия, благоприятствующие нашему контрнаступлению. Если же обстановка не очень серьезна или, наоборот, настолько серьезна, что не дает Красной армии возможности перейти в контрнаступление даже на территории базы или же не благоприятствует переходу в контрнаступление и нужно возобновить отступление, чтобы добиться перелома в обстановке, то следует считать возможным выбор конечного пункта отступления и на территории белых районов, — нужно признать ото, по крайней мере, теоретически, хотя в прошлом у нас такого опыта было очень мало.
Конечные пункты отступления в белых районах также можно в общем разделить на три категории: во-первых, впереди базы, во-вторых, на фланге базы и, в-третьих, позади базы. Конечный пункт отступления впереди базы можно было выбрать, например, во время первого контрпохода в Цзянси. Если бы в то время в Красной армии не было внутренней розни, а в местных партийных организациях не было раскола, то есть если бы не существовало двух таких трудных проблем, как лилисаневская линия и «Союз эй-би» [44], то можно представить себе, что контрнаступление начали бы силы, сосредоточенные в районе Цзиань — Наньфын — Чжаншу, так как группировка противника, продвигавшаяся в то время между реками Ганьцзяи и Фушуй [45], не слишком значительно превосходила по силе Красную армию (100 тысяч против 40 тысяч). Хотя в смысле поддержки со стороны населения условия здесь были хуже, чем на территории базы, однако здесь у нас имелись выгодные позиции; к тому же можно было воспользоваться тем, что противник продвигался отдельными колоннами, и громить эти колонны поодиночке. Выбрать конечный пункт отступления на фланге базы можно было, например, во время третьего контрпохода в Цзянси. Если бы в то время наступление противника не получило такого широкого размаха и численность той группировки противника, которая двигалась из района Цзяньнин — Личуань — Тайнин, что на стыке провинций Цзянси и Фуцзянь, позволяла нашей армии нанести ей удар, то можно представить себе, что Красная армия, будучи сконцентрирована в белом районе — в западной части провинции Фуцзянь, — разбила бы прежде всего именно эту группировку, и тогда ей не пришлось бы делать огромный крюк, чтобы выйти к Жуйцзиню и идти к Синго. Выбрать конечный пункт отступления в тылу базы можно было во время того же третьего контрпохода в Цзянси. Если бы, например, главные силы противника двигались не на запад, а на юг, мы, возможно, были бы вынуждены отступить до района Хуэйчан — Сюньу — Аньюань (на белой территории) и завлечь противника еще дальше на юг, после чего Красная армия ударила бы с юга на север в глубь базы. В тот момент силы противника на севере внутри опорной базы наверняка были невелики. Однако все вышеизложенное — только гипотезы, которые не проверены на опыте и могут рассматриваться лишь как исключительные случаи, а не как общее правило. Когда противник предпринимает крупный «поход», общим правилом для нас является заманивание его вглубь и отступление в базы для ведения военных действий там, так как этот метод дает нам вернейшую гарантию разгрома наступающих сил противника.
Люди, утверждавшие, что «обороняться от противника надо за воротами своего государства», возражали против стратегического отступления, мотивируя это тем, что наше отступление ведет к утрате территории, наносит ущерб населению (так называемое «битье посуды в собственном доме») и вызывает неблагоприятные отклики во внешнем мире. Во время борьбы против пятого «похода» стали утверждать, что с каждым нашим шагом назад укрепления противника продвигаются вперед, территория базы с каждым днем сокращается и вернуть ее уже не удастся. Если, мол, в прошлом заманивание противника в глубь территории приносило пользу, то в пятом «походе», когда противник ведет «войну блокгаузов», оно бесполезно, и бороться против этого «похода» можно лишь методом рассредоточенной обороны и коротких внезапных ударов.
Ответить на все эти утверждения очень легко: на них уже ответила наша история. Что касается утраты территории, то сплошь и рядом бывает так, что, только утратив ее, можно ее сохранить. Как говорится, «если хочешь взять, то сначала дай». Если мы лишаемся территории, а получаем победу над врагом, да потом еще восстанавливаем территорию и даже расширяем ее — это прибыльная операция. В коммерческих сделках покупатель не может приобрести товар, не затратив денег; продавец не может получить деньги, не лишившись товара. Затратами революции является ломка, а приобретением — преобразующая созидательная деятельность. На сон и отдых затрачивается время, но зато при этом приобретается энергия для работы на следующий день. Если же какой-нибудь глупец, не понимая этого, откажется от сна, то на следующий день он совсем сдаст. Это уже убыточная операция! Убыточность пятого «похода» для нас состояла именно в этом. Не пожелав отдать часть территории, мы в итоге лишились всей. Абиссиния лишилась всей своей государственной территории тоже вследствие того, что слишком негибко ее защищала, хотя, конечно, поражение Абиссинии было обусловлено далеко не одним этим.
Точно так же обстоит дело и с нанесением ущерба населению. Не пойти на «битье посуды» на время и притом на одной лишь части территории — это значит допустить «битье посуды» на долгие времена и притом на всей территории. За боязнь вызвать неблагоприятные политические отклики на короткое время приходится расплачиваться тем, что мы будем иметь неблагоприятные отклики на долгое время. Если бы после Октябрьской революции русские большевики, согласившись с точкой зрения «левых коммунистов», отвергли мирный договор с Германией, то только что родившаяся Советская власть могла бы погибнуть [46].
Эти внешне революционные левацкие взгляды проистекают из свойственной мелкобуржуазной интеллигенции «архиреволюционности» и из консервативности крестьян как мелких производителей. Подходя к какому-нибудь вопросу, они видят только часть его и не в состоянии охватить его в целом, не желают сочетать сегодняшние интересы с интересами завтрашнего дня, увязывать частные интересы с интересами целого. Ухватившись за частное, временное, они ни за что не хотят выпускать его из рук. Правда, все те частности, которые в данной конкретной обстановке важны для целого и для всего данного периода, и особенно то частное, то временное, что имеет решающее значение, нельзя выпускать из рук, иначе мы превратимся в сторонников самотека и невмешательства в ход событий. Именно поэтому отступление должно иметь конечный пункт; но мы ни в коем случае не можем исходить из близоруких взглядов, свойственных мелким производителям, а должны учиться большевистской мудрости. Когда силы собственного зрения оказывается недостаточно, надо прибегать к помощи бинокля и микроскопа. Марксистский метод — это бинокль и микроскоп в политике и в военном деле.
Конечно, в стратегическом отступлении имеются и свои трудности. Выбор момента для начала отступления, выбор конечного пункта отступления, политико-разъяснительная работа среди кадров и населения с целью убедить их в необходимости отступления — все это трудные задачи, но это задачи, которые необходимо разрешать.
Вопрос о моменте начала отступления имеет очень важное значение. Если бы во время первого контрпохода в Цзянси момент для начала отступления был выбран пе так удачно, то есть если бы оно началось позже, это сказалось бы, по меньшей мере, на масштаба нашей победы. Разумеется, как преждевременное, так и запоздалое начало отступления приносит ущерб. Однако в общем запоздание приносит более серьезный ущерб, чем преждевременное начало. Своевременное отступление дает возможность полностью взять инициативу в свои руки, а это, в свою очередь, в огромной степени облегчает приведение в порядок своих рядов и переход в контрнаступление со свежими силами после достижения конечного пункта отступления. Во время операций по разгрому первого, второго и четвертого «походов» в Цзянси мы очень легко и свободно справились с противником. И только во время третьего «похода», когда мы совершенно не ожидали, что противник после тяжелого поражения во втором «походе» сумеет так быстро организовать новый (мы закончили второй контрпоход 29 мая 1931 года, а 1 июля Чан Кай-ши уже начал третий «поход»), Красной армии пришлось сосредоточиваться в спешке, двигаясь кружными путями, и в результате бойцы были крайне утомлены. Момент начала отступления определяется исходя из общей обстановки у себя и у противника на основании собранной нами необходимой информации, так же как это делается при выборе момента для начала этапа подготовки, о котором мы говорили выше.
Пока наши кадры и население не имеют опыта, пока авторитет военного руководства еще не достиг такой высоты, чтобы право решения вопроса о стратегическом отступлении могло быть доверено самой немногочисленной группе лиц или даже одному человеку, — огромную трудность при стратегическом отступлении представляет дело убеждения наших кадров и населения в необходимости отступать. Из-за того, что у наших кадров еще не было опыта, что они не верили в стратегическое отступление, мы встречались в этом вопросе с огромными трудностями на начальных этапах первого и четвертого контрпоходов и на протяжении всего пятого «похода». В период первого контрпохода под влиянием лилисаневской линии наши кадры настаивали на том, что надо не отступать, а наступать, — пока, наконец, мы не сумели убедить их в обратном. В период четвертого контрпохода под влиянием военного авантюризма наши кадры возражали против подготовки стратегического отступления. Во время борьбы против пятого «похода» наши руководящие кадры вначале еще продолжали придерживаться военно-авантюристических идей и возражали против заманивания противника в глубь нашей территории, а впоследствии превратились в сторонников установки на сохранение территории любой ценой. Сторонники линии Чжан Го-тао не верили, что в районах расселения тибетцев и народностей, исповедующих мусульманство [47], создать наши базы невозможно. Они поверили этому лишь после того, как сами расшибли себе лоб о стену. Это тоже конкретный пример. Кадрам необходим опыт; поражение — поистине мать успеха. Но вместе с тем необходимо чистосердечно учиться и на опыте других. Если же в каждом случае станешь ждать, пока не убедишься на своем собственном опыте, а до этого будешь упорствовать и отказываться признавать данные чужого опыта, то придешь к стопроцентному узкому эмпиризму. Мы в своей войне понесли из-за этого немалый ущерб.
Отсутствие опыта у населения и обусловленное этим неверие в необходимость стратегического отступления проявились наиболее ярко во время борьбы против первого «похода» в Цзянси. Местные партийные организации и народные массы в уездах Цзиань, Синго и Юнфын тогда единодушно возражали против отступления Красной армии. Но после того как они приобрели опыт во время борьбы против первого «похода», при последующих «походах» эта проблема больше никогда уже не возникала. У всех появилась вера в то, что потеря базы и лишения народа — дело временное, что Красная армия способна разгромить «походы». Однако вера народа в очень сильной степени связана с верой наших кадров, а поэтому главной и первоочередной задачей является убеждение кадров.
Стратегическое отступление в целом предназначено для перехода в контрнаступление; стратегическое отступление — это лишь первый этап стратегической обороны. Решающий же вопрос всей стратегии заключается в том, будет ли одержана победа на следующем этапе — этапе контрнаступления.