Организация «Труд»

Организация «Труд»

Очень скоро нашему пребыванию в скаутах пришел конец. Наши вожатые Барух и Ривка были «левыми» по своим взглядам. Они вывели нас, младшую группу и группу молодежи, старше нас на несколько лет, из «Цофима». Большинство из этой молодежи были учениками гимназии «Герцлия», но некоторые были рабочими. Барух создал новую организацию «Труд» («Гдуд Амаль»). Клуб ее помещался в бараке, расположенном на огороде родителей Баруха. Рядом была и палатка. В этом клубе мы собирались на доклады и беседы на разные темы. Нашим докладчиком и руководителем, проводящим беседы, был сам Барух. Помню, например, я беседу на тему «Время».

Устраивались в клубе танцевальные вечера. Мы танцевали хору, польку и краковяк. Этим танцам мы научились, наблюдая за халуцами, которые собирались на улице Алленби возле аптеки. Они приходили из соседних поселений, где работали наемными сельхозрабочими, и под звуки песен «Хава Нагила», «Ам Исраэль Хай», «Эль Ивне а-Галиль» веселились до рассвета. Мы стояли, наблюдая за ними, до поздней ночи. Их заражающие весельем песни и танцы захватывали нас. Мы с трудом отрывались и бежали домой.

В зимние вечера мы заходили в клуб «Гдуд а-Авода» (рабочей бригады) на берегу моря. Члены бригады жили коммуной. После тяжелой работы по прокладке шоссейных дорог, в которой женщины участвовали наравне с мужчинами, они, отбрасывая усталость, зажигательно плясали. Мы только наблюдали за ними.

В организации «Труд» мы осваивали эти танцы в своем кругу.

Тут уместно вспомнить еще об одном танце. Папа научил нас с Товой танцевать венгерку, которой он научился в царской армии. Я не знаю точно, где он служил; но, когда мы жили в Кишиневе, отец встретил своего однополчанина. Отца освободили от службы из-за проблем со слухом. По его рассказам, я знаю, что он специально сам это сделал себе, чтобы быть непригодным к службе. Из-за антисемитизма в царской армии многие евреи занимались членовредительством.

В большом бараке по ул. Левински мы танцевали под пение отца на радость родителям.

Событием, которое произвело на меня неизгладимое впечатление и запомнилось в подробностях на всю жизнь, была экскурсия на Хермон, организованная «Гдуд Амаль». Гора Хермон принадлежала Сирии, в которой тогда господствовали французы.

Мы поехали в Галилею и расположились в палатках около кибуца «Кфар Гилади». В экскурсии участвовала группа старших из молодежной группы, а из детей взяли только Симху и меня. Там мы долго прождали получения разрешения подняться на Хермон, питаясь за счет кибуца. Нормальная еда была только для маленьких детей. Мы же питались вместе со взрослыми черным хлебом с брынзой. Кибуц стоял на голом холме: не помню там ни единого деревца, ни кустарника. В нем было два ряда маленьких побеленных домов. В 1956 году, после 28 лет отсутствия в Стране, я посетила этот кибуц. Я въехала туда через аллею деревьев, ветви которых переплетались, образуя зеленый купол. Мой двоюродный брат Иосиф предоставил мне для этой поездки свою машину с водителем. Мы доехали до столовой, стены которой были из стекла. Вокруг стояли двухэтажные дома. В столовой нас посадили за один из столов; дежурные развозили еду по столикам на специальных тележках. Тогда еще не было самообслуживания. Зал был полон света. Все это мне показалось раем на земле. Рассказывали мне, что кибуц «Кфар Гилади» имеет санаторий, приносящий доход. Показывали мне и дома кибуцников, служившие им жильем в 1928 году. Теперь в них устроили склады.

Вернемся к нашей экскурсии на Хермон. После долгого ожидания мы получили разрешение сирийских властей и пустились в путь на Хермон. Мы проходили через друзские деревни. Я помню прекрасную природу (зелень, ручейки, роднички) на пути на Хермон. Правда, одну ночь пришлось провести в болотистой местности, где с трудом удалось найти сухой бугорок для палатки. Всем нам раздали по таблетке хинина против малярии. Заснули мы под шум журчащей воды. Я помню, что по дороге через одну друзскую деревню одна из старших девушек Рахель Раби пожаловалась на головную боль и плохое самочувствие, и Барух предложил ей остаться в деревне у арабской семьи, а на обратном пути мы ее заберем. Я не помню, согласилась ли она отказаться от подъема на гору и остаться в деревне, но не было и разговора о страхе остаться в арабской деревне.

Наконец мы прибыли в друзскую деревню, расположенную у самого подножия Хермона. Я не помню, чтобы я тогда отличала друзов от других арабов. Для меня все эти деревни были арабскими. Барух предупредил нас, чтобы мы не забывали, что мы школа – «медресе», и не разговаривали на политические темы. Некоторые из нас – парень из сефардов, Симха – владели арабским языком, а некоторые знали не только арабский, но и французский. Мы установили палатки на свободной площадке посреди деревни. Жители приняли нас с приветливым любопытством. Туризм тогда не был развит. Мы, девочки, входили в дома жителей. Женщины с синими «стрелками» под глазами приветливо приглашали нас войти. Тогда не было принято краситься таким образом.

Вечером, когда мы сидели вокруг костра, пришли мужчины деревни и уселись вместе с нами. Беседа была оживленной, но я не помню ее содержания и на каком языке она велась. Сирийцы тогда вели освободительную борьбу против французского владычества, и старшие из нас старались не затрагивать политические темы.

На следующий день с утра мы начали восхождение на Хермон. Я была здоровой, крепкой девочкой и поднималась без посторонней помощи; но Симха была слабой, и ее вели два парня, поддерживая с двух сторон. Наконец мы добрались до вершины и увидели покрытую снегом площадку. Снег мы встретили восторженно. Среди нас был сефардский сабра, «сходивший с ума» от восторга и восхищения: о снеге он ранее знал только по картинкам. Мы сфотографировались, стоя в снегу. Когда наша организация ушла в подполье, перестав быть легальной, нам приказали уничтожить эти снимки. Так я порвала среди других фотографий этот снимок, снимок университета. Только один снимок этой эпохи случайно сохранился: класс в скирде соломы. Не забуду спуск с Хермона. Как трудно спускаться с горы! Может быть, этот склон был особенно крутым. Я справлялась с большим трудом, а Симху и на обратном пути продолжали поддерживать два парня. Несмотря на трудности, я испытала громадное удовлетворение от этого похода и никогда не забуду его: красоту пейзажа, аромат густой растительности, журчание ручейков, арабские деревни, гору Хермон и снег.

Кроме того, Симха и я были младшими детьми в группе молодежи. Все члены группы относились к нам с особым вниманием, они заботились о нас, как старшие братья и сестры.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.