ГЛАВА 5

ГЛАВА 5

В ночь на 22 июня 1941 года в Москве были получены сообщения о переходе германской армией советской границы. В 3:30 маршал Г.К. Жуков позвонил Сталину. Трубку никто не снял. Тогда он позвонил Кагановичу. Тот оказался на месте. Жуков доложил обстановку и попросил разрешения открыть встречный огонь. Ответом было молчание.

– Вы меня поняли? – спросил Жуков.

Опять молчание.

– Вы вообще понимаете, что происходит?!

Лазарь находился в оцепенении. Он пытался собраться с силами, чтобы задать хоть какой-нибудь вопрос.

– Где Нарком Обороны?

– На проводе с Киевским Военным Округом.

– Немедленно приезжайте в Кремль. Я свяжусь со Сталиным.

В 4:30 утра собрались все члены Политбюро. В конце стола сидел Сталин, он был пепельно-серым и с красными глазами. В руке он мял свою трубку. Все молчали и смотрели на Сталина. Наконец, Сталин произнёс: «Надо немедленно позвонить в германское посольство». Он кивнул Молотову, тот встал и вышел из кабинета. Через несколько минут он вернулся.

– В посольстве сказали, что посол Германии граф фон Шелленбург просит немедленной встречи для передачи неотложного сообщения.

Сталин опять кивнул, и Молотов быстро вышел. Ему предстояло принять германского посла. Все члены Политбюро продолжали сидеть на своих местах, изредка переглядываясь друг с другом. Было тихо, каждый предавался своим мыслям. Всё происходившее казалось чем-то нереальным, каким-то кошмаром. Только у Берии было торжествующее выражение лица. Он ухмылялся в потолок. С отставкой Литвинова-Воллаха, Берия вообще лучше всех знал об истинных международных отношениях СССР с Англией и США, именно поэтому он и оказался на своём посту.

Вернулся Молотов. Он обратился только к Сталину:

– Германия объявила нам войну!

Сталин опустил голову. Жуков встал. Говорил он быстро, как будто предварительно подготовился.

«Военный опыт на стороне Гитлера. Инициатива тоже на его стороне. Качество и количество войск, безусловно, тоже в его пользу. В его руках сейчас потенциал всей Европы».

22 июня Молотов выступил по радио. Его высокий, монотонный голос не был особенно воодушевляющим. Он закончил так: «Правительство обращается к вам, граждане Советского Союза, сплотить свои ряды вокруг славной коммунистической партии и советского правительства. Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Третьего июля к нации обратился Сталин:

– Товарищи! Братья и сёстры! Солдаты и матросы! Я обращаюсь к вам мои друзья! – Его речь кончалась словами: «Вся сила нации – на уничтожение врага. Вперёд, к победе!». – Здесь они все вспомнили о нации.

… Германская армия быстро продвигалась в глубь СССР. Лазаря, с его знанием Украины, направили в Киев для контроля над транспортом, горючим и другим военным материалом. Лазарь не ожидал увидеть то, что он увидел на Украине. Жители на границе приветствовали немцев как освободителей, «как друзей, которые пришли освободить нас от советского ига». Приходили сообщения, что население снабжало немцев едой и предоставляло места для постоя. Узнав о такой ситуации, Лазарь распорядился о немедленной эвакуации еврейского населения из пограничной зоны на всём протяжении западного фронта. Другое население мало интересовало Лазаря. Сталин не стал противиться. Лазарь понял, что Сталин не был против того, что евреи будут эвакуированы из прифронтовой зоны. Сталину было прекрасно известно, что в самой Германии, которая воевала с Англией и Францией с 1939 года, евреи ведут партизанскую войну внутри страны, стреляют в спины немецким солдатам, травят системы водоснабжения и ночами жгут костры, наводя на цели английских бомбардировщиков. Поэтому Сталин ничего не возразил против этой эвакуации евреев. В любом случае, рассуждал Лазарь, будет лучше, если евреев эвакуируют в тёплую Среднюю Азию. Всё, что советское еврейское руководство делало в первые дни и недели войны – оно эвакуировало евреев из европейской территории и свои семьи. Всё остальное их не интересовало.

Лазарь очень надеялся, что евреи ещё вспомнят, кто спас их в критический момент. Однако в последующем этого не случилось, и Лазарь очень переживал по этому поводу. Лазарь знал, что Гитлеру хорошо известно, что из себя представляла Советская Россия. То уничтожение русского народа и превращение оставшегося населения в рабов, прикованных к тачкам, которое советская пропаганда стала приписывать Гитлеру, уже успешно осуществлялось советской еврейской диктатурой с самого 1917 года. В Советской России даже не было выходных дней, и за невыполнение производственных планов расстреливались даже дети.

Вместо организации обороны еврейское руководство СССР в открытую перестало даже формально подчиняться Сталину и лихорадочно занималось эвакуацией своих родственников и вообще евреев из западной части СССР, где исторически проживали миллионы евреев. Они не успокоились, пока не переселили всех евреев. Когда гораздо позднее, в 70-х годах, начал возникать миф о Холокосте, то он, вследствие этого, не получил хождения в СССР, но только в Америке, которая вообще не имела никакого понятия об этой войне. Именно благодаря Лазарю Кагановичу еврейский народ потерпел жертвы только в той своей части, которая касалась только немецких евреев, которым Каганович ничем помочь не мог. Гитлер, вследствие открытой партизанской войны, поднятой против него еврейским населением Германии, с продвижением на восток, стал эвакуировать их на только что оккупированные территории Польши и СССР. Но это не были советские евреи. Это были перемещённые немецкие евреи. Они находились в пересыльных лагерях, и никогда не существовало никакого приказа об их уничтожении. Немецких евреев предполагалось переселить на советскую территорию, а не уничтожать, как это сейчас, задним числом, пытаются внушить. Жертвы среди этой части немецкого еврейства, которые оказались перемещёнными на территорию Польши и СССР, начались, когда немецкие войска под ударами оправившейся Красной Армии покатились назад. Тогда немцам стало просто не до перемещённых евреев, которые начали умирать просто от сыпного тифа и голода. Это и есть простая история евреев во Второй Мировой Войне, каковая раздута в Америке, до утверждения того, что, дескать, Вторая Мировая Война, это вообще только история уничтожения Гитлером еврейского народа и больше ничего.

Вся оборона была брошена на самотёк. Сталин в такой обстановке вообще потерял всякую власть. Помощники бросили его. Он полностью лишился своего аппарата управления. Позднее, когда американское еврейство предложит свою помощь, советские евреи опомнятся, поймут что не всё потеряно, что у них есть кому за них заступиться, и они снова обретут былое самообладание. Это случилось в декабре 1941 года, когда после Пирл-Харбора Америка официально вступила в войну. Тогда американские евреи получили возможность по так называемому «ленд-лизу», оказавшемуся в итоге безвозмездным подарком, забрасывать СССР вооружением, техникой, боеприпасами, продовольствием и одеждой. В 1972 году президент Никсон простил все 8 миллиардов долларов «ленд-лиза». СССР не выплатил ни цента. В ценах 1941 года эта сумма равна 8 триллионам сегодняшних долларов. Это была астрономическая сумма, за которую можно было купить не одну Аляску. Немцы эффективно топили американские корабли, направлявшиеся в сторону Мурманска, однако американцы наладили транспортные конвои из Сан-Франциско во Владивосток, и здесь Германия уже была бессильна.

Пользуясь войной, Берия, который всегда был троцкистом, стал осуществлять деиндустриализацию того, что с таким трудом и с такими жертвами было построено в СССР за 10 лет индустриализации. Под шумок, бериевским НКВД был даже взорван Днепрогэс, который вообще никаким образом не увеличивал военный потенциал Германии, а просто лишал света оставшееся население. Берия издал приказ, что при отступлении НКВД должно жечь дома граждан и обеспечить эффективный подрыв всех промышленных объектов. Бериевское НКВД поджигало дома вместе с проживающими там гражданами, которым после этого, ничего не оставалось, как бежать на Восток. Разница только была в одном. Евреи эвакуировались организованным транспортом, с продовольствием и со всеми личными ценностями, а все остальные бежали сами собой, только с тем, что могли унести в своих руках, потому что их дома были сожжены бериевским НКВД. Это не только Германия вела войну против СССР – это Берия и его единомышленники тоже вели войну против СССР и его населения. Германия только оккупировала СССР – бериевское НКВД жгло и взрывало СССР. Берии и его троцкистам надо было создать впечатление, что это немцы несут с собой разруху. Нигде, ни в одной оккупированной немцами стране, никому не пришло в голову жечь свои собственные дома и взрывать собственный промышленный потенциал. Когда война закончилась, вся Европа, кроме разгромленной Германии, вернулась в свои целёхонькие дома и фабрики, и как ни в чём не бывало вернулись к своей довоенной жизни, и только население западной части СССР снова вернулось на руины. Те патриоты, которые действительно хотят освободить свою землю, никогда не будут взрывать то, что создано таким тяжелейшим трудом народа. Берия, не затруднялся объяснениями. Он просто сказал, что ничего не должно достаться врагу. У Берии были свои задачи. Не даром у Лазаря были сведения о том, что Берия был английским шпионом ещё со времени гражданской войны, и смерть 26-ти Бакинских комиссаров на его совести.

Несмотря на отчаянное сопротивление защитников города, Киев был взят. Лазарю удалось уехать обратно в Москву. Он не узнал столицы: Москва готовилась к обороне. Но больше всего его поразило то, что Сталин уже старался хоть как-то контролировать ситуацию. Под его руководством был создан Государственный Комитет Обороны, взявший на себя всю полноту власти.

К октябрю 1941 года, когда германские войска уже стояли под Москвой, Сталин распорядился эвакуировать из столицы в Куйбышев все Наркоматы. Всем членам правительства и их близким было приказано покинуть Москву. Вся Москва, в зависимости от личных возможностей каждого, эвакуировала своих родственников. В столице царило полное безвластие и хаос. Население грабило, что не успело разграбить руководство и сводило счёты со своими начальниками. Лазарь немедленно эвакуировал своих. Роза, Мария и Майя уехали. Брата Юрия с его любимой семьёй Лазарь вообще сослал от греха подальше в Монголию. Только за две первые недели октября из Москвы выехало боле двух миллионов человек. Брат Михаил, как комиссар авиации, был вынужден остаться в Москве. Только Сталин и самые ответственные партийные руководители остались в столице. В самые решительные дни обороны Москвы Сталин взял в свои руки полную ответственность и контроль. Он обратился к русскому народу, подчёркивая, что они сражаются за свою Родину, свою родную землю. Появилось слово «Великая Отечественная Война», «Родина-Мать». Здесь они вспомнили о русском патриотизме: вспомнили Суворова, Нахимова и славу русского оружия, о которой до этого никто и не заикался. Сталину удалось подчеркнуть значение патриотического долга каждого гражданина Советского государства, а не просто защиту коммунистических идеалов. Даже для Лазаря Сталин теперь выглядел могучей и целеустремлённой фигурой, способной увлечь массы народа для изгнания врага.

Однако казалось, ничто не могло остановить немцев. Сводка от 14 октября сообщала: «В течение ночи 14 октября положение на подступах к столице ухудшалось. Немецкие войска имеют превосходство в технике, и они сломали нашу оборону в нескольких направлениях. У нас нет средств, чтобы остановить их».

По Ленинградскому шоссе немцы дошли до Химок, где теперь построили кольцевую автомобильную дорогу – никто не оказывал им сопротивления. Столица была открыта.

Такой холодной осени и зимы не наблюдалось в Москве в течение десятилетий. Снег, холод, ледяной дождь, делали своё дело. Если бы немцы начали войну в начале мая! Немцы растянулись. Их передовые отряды были в Химках, а тыл был ещё за тысячу километров в Белоруссии. Они слишком успешно провели наступление. Боезапас кончился, еда и горючее тоже.

«Широко шагаешь – штаны порвёшь» – гласит русская пословица. Так всё и получилось. 6 декабря 1941 года Жуков докладывает: «Ни мы, ни немцы не можем двигаться из-за погоды».

Если бы немцы знали, что Москва уже не в состоянии оказать никакого сопротивления! Однако немцы пали жертвой своего типа мышления. Берлин они защищали до последней капли крови – они ожидали того же и от Москвы. Поэтому они остановились на пороге, напряжённо всматриваясь в бинокли в серые силуэты враждебных домов. Они решили ждать, пока подойдёт тыл. Это был их конец. Начался дикий мороз, а тыл так и не подошёл, он застрял в пятистах километрах и застрял прочно. Тем временем партизаны начали потихоньку трепать немцев. 8 декабря 1941 года Рузвельт устроил Пирл Харбор, и Америка быстренько вступила в войну. Потоки вооружения, боеприпасов, техники, продовольствия и одежды хлынули в СССР. Когда немцы к весне оттаяли, от подмосковной группировки уже ничего не осталось. Они упустили свою историческую возможность. Что-то у них в верхах не сработало. Отсутствие взаимопонимания, или у них тоже имел место саботаж.

Какова была причина провала немецкого «Блицкрига»? – только один ответ – её несомненный первоначальный успех. Представьте себе за первые две недели почти вся советская армия – 4 миллиона человек сдаётся немцам в плен, а если считать и июль месяц, то к августу 1941 года почти вся 5 миллионная советская армия сдалась в плен. Русские сдались почти все. Этого не любят вспоминать, но это факт. Это был феноменальный успех «Блицкрига» и операции «Барбаросса». Вы не понимаете последствий того, что, предположим вы – полководец, и внезапно у вас на руках оказывается 5 миллионов пленных, которых надо охранять, содержать и кормить. Этого не предвидел и Гитлер. В противоположность позднейшей клевете и наветам, немецкие солдаты, в отличие от американской армии, воевали честно и не прибегали к методам противоречащим Женевской конвеции. Они не уничтожали пленных, а взялись организовывать концентрационные лагеря и честно содержать и кормить пленных. У них не было никакого выхода. Предположим, они решили бы уничтожить все 5 миллионов русских пленных, чего они никогда и не помышляли. Это надо было делать только срочно и только на месте. Практически это можно было исполнить только при пленении. Всё равно они должны были бы бросить все наступательные операции и задействовать на это всю армию. Пять миллионов человек за несколько дней не уничтожишь. На это надо месяцы, если не годы. Затевать это у немецкого командования не было и в голове. Армию нельзя использовать для уничтожения мирного населения – это деморализует армию. Единственная армия которая практиковала это в древнем мире – это еврейская, а в настоящее время – американская. Почему? – Это другой вопрос.

Таким образом, благодаря успеху «Блицкрига», немцы через полтора месяца после его начала и успеха, оказались имея на руках пять миллионов военнопленных, которых надо было размещать, охранять, и кормить; а для этого надо было создавать с нуля на оккупированной территории целую инфраструктуру, потому что бериевское еврейское НКВД разрушило при отступлении всё. Деиндустриализация России была главной задачей скрытых троцкистов НКВД, и они моментально воспользовались удобным моментом. В результате такой свалившейся на них прорвы, нужды немецкого генерального наступления пошли прахом. Немцы оказались перед необходимостью содержать, охранять и кормить не только 5 миллионов военнопленных, но и всё население оккупированных территорий, поскольку бериевское НКВД уничтожило или вывезло всё, включая провиант и весь урожай. А привозить, тоже буквально всё, немцы должны были из самой Германии. Инициатива немецкого наступления поэтому захлебнулась и перешла к русским евреям, которых с Мурманска и Владивостока американские евреи стали забрасывать всем, чего даже не было у американской армии. Моральная сторона у немцев тоже находилась в проигрыше, поскольку они находились на чужой территории, и чем дольше они на ней находились, тем меньше шансов у них оставалось. «Блицкриг» – был их единственный шанс, который они потеряли, заполучив 5 миллионную прорву военнопленных. Представьте себе, если бы русские просто отступили? Тогда они бы не создали немцам такой проблемы, которая разрушила все немецкие планы.

Война разгоралась. После Сталинградской битвы Лазарь поехал посмотреть, что осталось от города. Увиденное превзошло все его ожидания. Советская армия захватила огромные трофеи, в том числе, танки, самолёты и пушки. Для нужд фронта Лазарь конфисковал у населения все транспортные средства плоть до лошадей. Железные дороги оказались заполнены составами поездов, вывозивших военные трофеи в тыл.

За годы войны служебный рост Лазаря продолжался, как и прежде. Он был членом Государственного Комитета Обороны, одновременно – член Военного совета Северо-Кавказского и Закавказского фронтов. На всех фронтах, куда его направляли, Каганович кровавыми мерами – вплоть до расстрела – добивался повышения дисциплины.

В феврале 1944 года Сталин решил во дворце торжественно отметить двадцать шестую годовщину Красной Армии. Состоялся грандиозный банкет, на котором присутствовали не только крупные советские военоначальники, но и зарубежные гости. Хозяином назначили Молотова, который стоял под огромной хрустальной люстрой и всех приветствовал. В не меньше чем дюжине банкетных залов громоздились горы чёрной икры, осетра, жаркое, дичь, мороженное и шампанское. Ничего подобного в Кремле не было уже десятилетия. В большом зале были танцы и пели известных певцы как Козловский и другие.

После пышного обеда состоялся концерт. Тосты провозглашались на разных языках, но в основном на русском и английском, поскольку основной темой была русско-англо-американская дружба. Американский посол Аверелл Харриман, сам крупный банкир, был в длинном двубортном костюме. Английский посол Сэр Арчибальд Кларк Керр был во фраке. С советской стороны официальным лицом был замминистра иностранных дел Андрей Вышинский, который был в форме советского дипломата.

Лазарь был одет в военный удлинённый китель, который удачно скрывал его полноту. Лазарь потолстел за годы войны, тогда как все наоборот похудели. Усы Лазаря выросли и теперь были размером со сталинские. Он выпил неожиданно для самого себя много водки и разговорился. Вокруг него собрались иностранцы, и Лазарь не хотел упускать такого случая.

– В сравнении с той помощью, которую СССР оказал союзникам, отвлекая на себя основную мощь немецкой армии, ваша помощь Красной Армии – это ничего. Единственное, что требуется от союзников это своевременно выполнить взятые на себя обязательства! Советский Союз несёт на своих плечах всю тяжесть войны. Ваша помощь не играет решающей роли.

Лазаря понесло, он не мог остановиться и обратился к обступившим его корреспондентам иностранных газет:

– Вы не понимаете – сказал он окружавшим его репортёрам. Вы думаете, что это помощь союзников помогла нам отогнать немцев от Москвы? Ничего не может быть дальше от правды. Поставки из США и Англии были медленными. Мы получили только два процента запланированного оттого, что нам было необходимо в момент решающей битвы под Москвой. Мы были сами по себе, и сами выиграли эту битву. Это показывает силу русского народа.

Михаил подошёл к нему сзади и дёрнул за рукав. Лазарь стряхнул её и показал нетвёрдым пальцем на посла Керра.

– Мы должны так вести войну, как я управляю своей железной дорогой. Мы работаем в три смены круглые сутки напролёт. Мы продолжаем работать даже под бомбами, под снарядами, в любых условиях. Мы никогда не останавливаемся. А вы? Как вы работаете? – В одну смену! Американцы и англичане работают на полставки и никогда не забывают об отдыхе.

Кларк Керр запротестовал, пытаясь объяснить американскую стратегию и американскую кампанию в Италии, но Лазарь его не слушал, вместо этого он вернулся к цифрам об общем количестве союзнических войск и общего вооружения в Англии, и заявил, что они бездействуют:

– Всё, что нам нужно, это машины, которые вбивают железобетонные сваи в землю! – Лазарь бил своим огромным кулаком в стену.

– Машины, которые вбивают железобетонные сваи в землю! – Это всё что нам нужно. От них всё зависит. Мы тоже можем разбить немцев, работая только в одну смену. Всё что нам надо это машины, которые вбивают железобетонные сваи в землю! Это… – Лазарь уже кричал…

Михаил буквально завернул Лазарю руку за спину, и хотя Лазарь был сильнее, тут он не стал сопротивляться. На него надели пальто, нахлобучили шапку и вывели из зала, а он всё продолжал кричать об этих машинах, которые забивают в землю железобетонные сваи…

В октябре 1944 года, когда польская Украина была отвоёвана, Лазарь вернулся в Москву, однако в 1947 году, Лазарь снова был отправлен на Украину. За короткое время Лазарем на Западной Украине было моментально организовано 504, и за следующие 10 месяцев ещё 1150 колхозов. Назначение Лазаря на Украину было связано с национализмом, с которым всегда успешно боролся Лазарь. Как еврей, Лазарь был беспощаден к украинским националистам, поэтому его всегда направляли на Украину, чтобы подавить сопротивление. Ему не даром дали прозвище «железный нарком». Теперь ещё Лазарь был Замом Председателя Верховного Совета СССР.

После победы в Сталинграде паника в правительстве немного улеглась. Признание Черчиллем интересов СССР в Восточной Европе была гарантией для троцкистов, что они теперь развернут своё влияние и в этой части Восточной Европы. Люди Лаврентия Берии уже потирали руки.

21 декабря 1944 года Сталину исполнилось шестьдесят пять лет. В последние пять лет его дни рождения вообще не упоминались в советской прессе и публично не отмечались. Все знали, что Сталин не становится моложе. Однако этот юбилей поднял вопрос о его возможной смерти. Откуда-то возник вопрос: «Кто будет преемником Сталина?». Муссировалось много возможных кандидатов: Молотов и Микоян; Щербаков А.С, секретарь Московского комитета партии и зав отдела пропаганды; главком Жуков; всего лишь сорокачетырёхлетний Маленков; сорокапятилетний Андрей Жданов, бывший ленинградский секретарь. И, естественно, главные претенденты от скрытой троцкистской мафии: Берия, Каганович и новый человек – Андрей Вышинский, которого особенно толкали в Генсеки. Вышинский был главным прокурором страны. Таким образом, что посты в карательных органах и иностранных делах никогда не уходили из под влияния скрытых троцкистов за исключением случая с Ежовым, который им дорого стоил.

Лазарь знал, что он должен ждать конца войны, пока и военная и политическая пыль улягутся.

Война закончилась. Пришли слухи о смерти американского президента. Но для Лазаря это мало что значило. На самом деле он вообще мало знал иностранных лидеров. Лазарь был специалистом по внутренним делам. На конференции в Ялте были Сталин, Молотов, Вышинский, Громыко, Майский. Лазаря никто не приглашал.

– Кроме этого. – Сказал Молотов: – Кому нужно встречаться с двумя престарелыми людьми? (Черчилль и Рузвельт). Мы уже знаем, что мы получим прежде, чем мы даже сядем за стол переговоров. У них нет другого выбора. В любом случае они не будут возражать.

Победа Красной армии развернула железный занавес по середине Европы. Самое интересное, что этот занавес опустил не Сталин, а Черчилль и Рузвельт. Черчилль и Рузвельт в Ялте целенаправленно отдали Восточную Европу. Они прекрасно знали, что за этим занавесом верные им люди сделают всё что надо, а последствия спишутся на Сталина. «Красный террор» пришёл и в Восточную Европу. На неё опустилась тьма, и реки крови начали течь из под закрытых дверей. Сталин и понятия не имел, что творилось в Восточной Европе. Московские специалисты по иностранным делам интерпретировали ему ситуацию в нужных выражениях. Все руководители новой Восточной Европы были проверенными и испытанными троцкистами, воспитанными в московских интернационалистических школах. Все они были евреями: в Венгрии – это Йено Варга и Матиаш Ракоши (Роценкранц); в Чехословакии – это Сланский, Геминдер и Рейцин; в Румынии абсолютный диктатор Анна Паукер и её заместитель Иосиф Кишинёвский; в Польше Яков Берман; Восточная Германия вообще непосредственно руководилась оккупационным правительством; Югославия руководилась Мойшей Пияде, Иосиф Тито тоже был еврей, но тогда он был просто желторотым учеником Мойши Пияде. В Восточной Европе, абсолютно те же люди, которые после революции произвели массовый геноцид населения России, после Второй Мировой Войны осуществляли тоже самое и в Восточной Европе.

Внутри страны коммунистическая партия должна была снова столкнуться с довоенными внутренними проблемами в партии и с её надводными и подводными течениями.

По сравнению с военным временем изменилось и руководство государством. Больше уже не назначались комиссариаты для решения каждой отдельной проблемы, когда число наркомов увеличили до великого множества. Теперь четырнадцать «олигархов» заправляли всем: Сталин, Каганович, Молотов, Берия, Маленков, Булганин, Ворошилов, Хрущёв, Андреев, Микоян, Шверник, Вознесенский, Жданов и Косыгин. Они составляли Политбюро.

Лазарю казалось, что вся жизнь большого государства идёт только через него. Однако иногда молния бьёт дважды в один день. Было одно из жарких воскресений августа, когда Михаил пришёл на квартиру к Лазарю. Он появился неожиданно, не предупредив, чего никогда не делал раньше.

Его лицо выражало скорбь.

– У меня плохие новости, – сказал он.

– Что-то с Розой? Юрием? Или твоей женой?

Михаил отрицательно покачал головой.

– Нет. Бери ещё ближе. Я только что получил известие от Фогельсона.

Михаил при этом так посмотрел вокруг, как будто искал места где спрятаться. Лазарь нахмурился.

– Фогельсона? Кто это такой?

Михаил понял, что он не рассказал брату о Фогельсоне.

– Это тот самый человек, которого я видел в квартире дяди Лёвика в Бронксе. Помнишь, я тебе рассказывал? Я только позже узнал его фамилию…

– Хорошо… Фогельсон. И что из этого следует?

Лазарь хотел закруглить разговор и начал поворачиваться, однако Михаил схватил его за руку.

– Это не Фогельсон. Он просто мне сообщил. Это дядя Лёвик. В прошлый четверг он проснулся, начал одеваться, а когда наклонился, чтобы завязать шнурки на ботинках…

Михаил не договорил. Он закрыл глаза, и по его щекам покатились слёзы. Лазарь в оцепенении уставился на него.

– Лазарь, ведь ему было больше ста лет. По-моему, кто-то сказал, сто два года. Он никогда не болел. Он прожил хорошую жизнь. И так спокойно умереть! Не боли, ничего. Нагнулся завязать шнурки и всё. Безболезненно. Так можно умереть, ты согласен?

Лазарь не имел желания продолжать разговор. Он хотел, чтобы Михаил ушёл.

– Ты меня простишь, я уверен – сказал Лазарь.

Его грудная клетка часто вздымалась. Он хотел выпрямиться. Ему было тяжело дышать. Михаил не сопротивлялся. Он знал своего брата. Что он чувствует, должно остаться при нём. Михаил ушёл.

Лазарь считал, что ему нельзя было показывать свои переживания. Он должен оставаться стойким. Оставшись один, он не мог усидеть в четырёх стенах. Он вышел на улицу, где должны быть люди и яркое солнце поможет держать чувства под контролем. Ему надо подышать. Ему надо походить по улицам, даже если и не положено. Было воскресенье, народу почти было. Надвинув на глаза белую фуражку с широкими краями и наклонив голову, он медленно бродил по пустынным улицам. Он пошёл по улице Богдана Хмельницкого, оказавшись на углу улицы Разина и площади Ногина, он свернул по направлению к Рыбному переулку, месту, где он жил первое время, переехав в Москву. Опустив руки в карманы, он вдруг в одном из них нащупал бумагу. Это оказался белый конверт с его именем, написанным до боли знакомым почерком. Может быть, Михаил незаметно сунул этот конверт ему в карман? Он недоумённо вертел конверт в руках. Судя по дате, письмо было написано неделю назад, сразу после смерти дяди Лёвика. Под датой стояло слово «Philadelphia». Хотя подпись отсутствовала, но сомнений не оставалось: письмо было от Морриса! Он написал его на идише. Наконец, он развернул сложенный листок бумаги и начал читать:

«Йитгадель вейиткадаш шемеи раба беалма дивера хиреутеи, вейанмлих малхутеи бехайеихон увейомеихон увехайеи дехол бейт Израель баагала увиземан карив, веимеру: амен».

Подписи не было, но подчерк он узнал сразу – то была рука Морриса. Это была еврейская молитва. Лазарь снова и снова перечитывал эти несколько строк. Что-то родное и почти забытое зазвучало в них. Он взглянул на небо. Затем прикрыл глаза, но яркое летнее солнце заставило его глаза слезиться. И вдруг он дословно, сам, вспомнил эту старую еврейскую молитву, прославлявшую Израиль.

«Господи. Да святится имя твоё. И да придёт царствие его уже в наши дни, в нашей жизни и в жизни всего Израиля. Аминь.

И да святится имя твоё, снова и снова. И пусть имя Господне святится, благословится, будет возвышено, прославлено, хотя Он и превыше всех похвал, песен и обожания, которые мы можем произнести, Аминь.

Для нас и для всего Израиля, пусть обещание мира и обещание жизни сбудутся. Аминь.

Пусть тот, кто делает мир на небесах, опустит его на нас, на весь Израиль, на весь мир. Аминь.

Пусть источник мира пошлёт его на всех, кто скорбит и утешит всех в скорби. Аминь».

Он с упоением повторял и повторял её. Его как будто озарило, давно услышанные слова родной еврейской речи звучали так понятно! От них становилось на душе легче…

Это была часть молитвы «Кадиш», из «Врат Раскаяния» из молитвы «Коль Нидре» еврейского праздника Йом Киппур, самого святого праздника евреев.

Лазарь уже не смотрел на строки. Они вернулись ему, слова, которые сияли. Слова, которые он отбросил, и которые в течение десятилетий мало что значили для него. Но дядя Лёвик умер, и губы Лазаря дрожали и упрямо повторяли:

«Пусть источник мира пошлёт его на всех, кто скорбит и утешит всех в скорби».

Он вернулся домой только во второй половине дня. Мария с Майей уже ушли. Вероятно гуляли в парке с Полиной Жемчужиной и детьми. По воскресным дням они часто проводили время вместе. Мужья были постоянно заняты на работе и почти не имели возможности уделять внимание семьям. Около телефона лежала записка: «С ближней дачи звонил Сталин». Лазарь набрал номер. На другом конце провода Сталин сразу же взял трубку.

– Товарищ Каганович, – произнёс он в своей обычной манере. – Звоню вам всё утро по неотлагательному делу, касающегося лично вас.

Сталин сделал ударение на последние слова. Лазарь внимательно слушал. Он ждал. Сталин сам скажет, в чём дело.

– Ко мне попал любопытный документ, в котором Михаил Моисеевич Каганович обвиняется в том, что он является германским агентом, уполномоченным стать вице-президентом фашистского правительства после гитлеровской оккупации страны.

Тут уже Лазарь не мог сдержаться.

– Что?! – взорвался Лазарь, крикнув во всю силу своего голоса.

В этот момент, видимо, Сталин отвёл трубку от уха. Но Лазарь даже и не думал извиняться. Он просто был не в состоянии поверить в то, что услышал.

– Вам повторить то, что я уже сказал, товарищ?

– Нет, не нужно. Я всё ясно слышал. – Голос Лазаря обмяк. Он уже почти хрипел.

– Я ясно всё слышал.

Сталин продолжил. Его голос стал дружелюбным. Он, как будто, подбадривал, и говорил, что он поможет разобраться с тем, что происходило помимо Лазаря.

– Я поручил товарищу Микояну разобраться в этом деле. Я так понял, что Михаил Моисеевич намеренно предложил построить самолётостроительный завод на Украине вблизи границы, чтобы немцам было бы легче овладеть и использовать его в своих целях. Насколько я понял это основное обвинение.

Лазарь был просто убит. Меньше всего он ожидал это услышать. Он всегда гордился своей способностью предвидеть неожиданное, но эта ситуация совершенно подкосила его. Ведь он расстался с братом всего несколько часов назад, и ничто в поведении Михаила не давало повода заподозрить, что с ним случилась такая беда.

– Товарищ Сталин, а Михаил знает об этом?

– Нет ещё. Мы решили сначала проинформировать вас. Только Анастас в курсе дела, поскольку я дал ему задание собрать все материалы.

Он сделала паузу.

– У меня только один вопрос, товарищ Каганович. Ваше мнение очень важно.

– Слушаю вас, товарищ Сталин.

– Мы должны решить, достаточно ли у нас данных для ареста Михаила. Обычно в таких случаях этого достаточно.

Лазарь не медлил ни секунды. Другого ответа у него и не могло быть. Он понимал, что на карту теперь поставлена его собственная судьба.

– Ну, что же. Если так надо, арестовывайте его.

– Ну как хотите, товарищ Каганович, ну как хотите.

Лазарь положил трубку и начал нервно ходить по квартире. Смерть дяди Лёвика отступила далеко на задний план, как будто она случилась много лет назад. Да, беда никогда не приходит одна. Казалось, что всё происходило в каком-то кошмарном сне. Как он позволил этому случиться? Он должен был знать! Это ведь часть его работы, часть сложившейся системы. Наконец, он остановился и сел в глубокое кресло в гостиной. А, может быть, это всё неправда? А может быть, это чья-то интрига. Может быть, кто-то очень хотел дождаться крушения «Локомотива Кагановичей», как однажды пошутил Булганин. В уме Лазарь начал перебирать членов Политбюро: Берия – да, Микоян – нет, Булганин – нет, Жданов – да, Хрущёв – нет. Вдруг он остановился.

Он не мог ни за что зацепиться. Он должен был всё тщательно продумать и взвесить. Нельзя поддаваться панике. Если бы кто-то задался целью избавиться от Лазаря Кагановича, можно было бы прибегнуть к другим, более эффективным средствам, и обойтись без «истории» с Михаилом. А вдруг всё, в чём обвиняли Михаила, правда? Похоже на правду. Михаил часто ездил за границу. У него даже была встреча с высокопоставленными чинами из гитлеровского Министерства Авиации вскоре после подписания Пакта о Ненападении. Ни для кого не было секретом, что, встречаясь с большим числом немцев, он заводил со многими из них дружбу. Кроме всего прочего, все знали, что Михаил неплохо говорил по-немецки. Чем больше Лазарь думал об этом, тем очевиднее для него становилось логичность обвинения. Михаил всегда был карьеристом и, видимо, перестарался.

Когда он приехал из США, он перестал ценить тех людей, кто был вокруг него.

Только много позднее стали известны истинные результаты поездки Михаила в США. Всем, кто хотел слушать, Михаил хвастал, что он ожидает американские военные секреты от «одного американца». На самом деле Вашингтон кормил его фальшивой информацией относительно американских военных возможностей и использовал его как канал ложной информации для Кремля. Это было типично для Михаила. Он никогда не был способен к международной, и даже к домашней игре.

Лазарь задумался, а почему он всегда выдвигал и подталкивал брата? Нёс ли он, Лазарь, ответственность за случившееся с Михаилом? Нет, вина целиком ложилась только на самого Михаила. Однако это Лазарь убедил Сталина поручить Михаилу более ответственный пост. Всё остальное – дело его рук. Лазарь встряхнул головой. Ясно, что Михаил всегда был способен на глупости, но это было вершиной его глупости. Лазарь откинулся на спинку кресла и снова стал анализировать ситуацию. Он понимал, что слишком быстро отступился от брата, стараясь обелить себя. Он также отлично сознавал, что приказ на арест Михаила Кагановича уже отдан. Скорее всего, его будут содержать не в подвалах Лубянки, как обычного преступника, а в специальном помещении на втором этаже, с окнами во двор. Конечно, дело будут держать в секрете – это нехорошо, если люди узнают, что нарком авиации – германский агент, особенно, когда Россия потеряла в войне с Германией более двадцати миллионов жертв.

Ещё он подумал, что надо бы поговорить с Микояном. Но следует быть осторожным, чтобы не оказаться обвинённым в попытке повлиять на Микояна, а, значит, и на ход дела. Лазарь набрал домашний телефон Микояна. В отличие от других членов Политбюро, Анастас Микоян воскресенья проводил дома, в кругу семьи. Лазаря всегда удивляло, как это ему удавалось. Но разговор ничего не прояснил: Микоян ещё не ознакомился с документами. Он только подтвердил, что Сталин поручил ему разобраться и приказал держать всё в секрете. Микоян пригласил Лазаря на слушание по этому делу, которое было намечено на вторник. Это действительно был дружеский шаг. Лазарь понял, что Сталин специально выбрал Микояна курировать это дело, поскольку Микоян и Михаил были друзьями ещё с Нижнего Новгорода. Выбор Сталиным Микояна, уже был максимум того, что можно было сделать для Михаила. Микоян действительно был джентльмен, и никто не мог быть более благоприятен для Михаила, чем Микоян.

Близился вечер. Скоро придут Мария с Майей. Михаила, скорее всего, уже арестовали. Теперь ему следовало ожидать звонка от Ани, жены Михаила. Чтобы избежать объяснений, ему лучше всего уйти и переночевать в своём кабинете в Кремле. Он оставил записку жене, хотя в этом не было необходимости: Мария уже привыкла к тому, что воскресными вечерами муж отсутствовал. Он оказался прав в отношении жены брата. Аня пришла к ним вечером и плакалась Марии. Но Мария ничем не могла ей помочь. Она знала, что ничего не может измениться, если её муж уже принял решение. Единственно, в чём она смогла посодействовать, передать мужу записку от Ани. Поздно вечером один из помощников Лазаря доставил ему в кабинет эту записку. Лазарь никогда раньше не переписывался с Аней, поэтому он не сразу понял, от кого это письмо. Аня умоляла его спасти родного брата. Её письмо кончалось словами: «Он такой же сын Моисея, как и ты».

Лазарь внимательно изучал слова: «сын», «брат» и «Моисей», как будто он видел эти слова в первый раз. Затем он вытащил письмо Морриса и положил два послания рядом. Он переводил взгляд с одного на другое. Это казалось невероятным: два письма в один день, две человеческие судьбы, один уже умер, другого смерть только поджидала. Лазарь потянулся за бумагой. Он ответит Ане, а через неё – и Моррису. Он написал только одно предложение «У меня есть только один брат – Иосиф Сталин. И забудь о голосе крови». Дрожь проползла по его спине. Он поднялся с кресла и отнёс своё письмо секретарю, чтобы через курьера доставить его Ане. На столе секретаря он увидел записку от Михаила, который только просил объяснить обвинения. Лазарь знал, что любой его шаг будет известен Сталину – он не должен встречаться с братом. Он теперь мог только ждать и прислушиваться к разговорам, чтобы понять, изменилось ли отношение к нему самому. Его волновало только это. Конечно, об этом событии скоро полушёпотом заговорили в кремлёвских коридорах. Очень многие считали, что обвинение не было сфабриковано, а имело под собой реальную основу. Даже Берия, который не пользовался симпатией членов Политбюро, ни в чём не обвинял Михаила. Каждый считал Михаила уже «похороненным». Лазарь уже ничего не мог изменить, и любая его попытка облегчить участь брата только повредила бы ему самому.

Он переночевал в своём кремлёвском кабинете на зелёном кожаном диване. На следующий день ему предстояла поездка на Лубянку, куда «пригласил» его Микоян. Лазарь решил не возвращаться пока домой, чтобы избежать разговоров с Марией или, ещё хуже, объяснений с Аней.

Во вторник утром к десяти часам в кабинете Микояна собралось человек шесть. Анастас сидел за огромным столом, и его самого было почти не видно. Он был низкорослый, худой человек, который, казалось, пропал в этом огромном кабинете. Микоян был в тёмном костюме и тёмном галстуке, которые очень подходили к его смуглой коже и тяжёлым чёрным усам. Он холодно изучал дело, однако его большие карие глаза были мягкие и без предубеждения. Лазарь сразу почувствовал, что Микоян ненавидел свою роль в этом деле, однако он был нацелен выслушать всех спокойно и рассудительно.

Михаил сидел у стены в удобном кожаном кресле. Казалось, что он был не основным лицом, а случайным наблюдателем. За огромным столом справа от Микояна сидела стенографистка. Всё, что говорилось – записывалось. У двери стоял представитель органов безопасности, приставленный к Михаилу. Рядом с ним разместился на стуле невысокий человек в тёмном костюме, в котором Лазарь признал работника переводческого отдела ОГПУ, хорошо владевшего немецким. Шестым был секретарь Микояна, седой пожилой мужчина, который приехал с ним из Армении, и про которого рассказывали, что он сопровождал Ленина, когда тот возвращался из Финляндии в Петроград. Он передал своему шефу увесистый пакет бумаг, и Лазарь со своего места мог видеть, что многие бумаги были на немецком языке. Отсюда и нужда в переводчике. Судя по толщине дела, Лазарь сразу понял, что в обвинении участвует не один человек. Когда Лазарь вошёл в кабинет, Микоян кивнул ему в знак приветствия и снова углубился в чтение бумаг. Лазарь бросил быстрый взгляд на брата. Было заметно, что Михаил сильно нервничал. Он постоянно курил, зажигая одну сигарету за другой. Лицо его было бледным, а глаза выражали животный страх. Он смотрел на своего брата, и, казалось, хотел что-то сказать. Лазарь повернулся к нему спиной и уставился в окно, выходившее во внутренний двор. Некоторое время он смотрел на «воронки» во внутреннем дворе. Во время собрания Лазарь продолжал стоять в этой позе, не смотря ни на кого, только вслушиваясь в голоса. Он услышал объяснения Михаила по поводу строительства авиационного завода вблизи границы и поморщился. Неужели кто-то может верить в серьёзность подобных обвинений? Однако в деле были показания немецких служащих, включая немецких бригадиров на строительстве аэродрома. Один так и утверждал, что он возражал против строительства, но был заменён Михаилом на другого. Лазарь понимал, что строительство аэродромов вблизи границы производилось ввиду готовившегося тогда нападения СССР на Германию, однако теперь об это нельзя было даже заикнуться.

Затем последовало утверждение, что Михаил Каганович рассматривался Германским руководством в качестве вице-президента нового фашистского правительства России. Лазарь не поверил этому, но эти данные были подтверждены и подписаны одним высокопоставленным немцем, которого лично знал сам Лазарь. Лазарь взглянул на переводчика, и тот кивнул головой. И главное, не было никакой причины для фабрикации. Лазарь повернулся в сторону брата. Он хотел спросить его лично, было ли всё это правдой, но увидел только смертельный ужас на лице Михаила. Тогда Лазарь опять уставился в окно. Микоян продолжал зачитывать обвинительные документы. Это длилось минут двадцать. Затем наступила тишина. Лазарь услышал, как кто-то встал с места. Он различил шёпот Михаила, говорившего что-то на ухо Микояну – он просил разрешения выйти в туалет. В туалетную комнату можно было попасть прямо из кабинета Микояна. Михаил объяснил, что у него сильно схватило желудок.

– Да, конечно, – Сказал Микоян.

Лазарь почувствовал, что Михаил остановился у него за спиной. Он расслышал его голос, слабый и полный мольбы:

– Брат мой, ты не можешь позволить этому случиться со мной. Это неправильно для нас, для нашей семьи, для нашей страны. Мы же родственники. Мы из одних пелёнок. Не делай этого! Не делай!

Михаил всхлипывал. Лазарь резко обернулся и посмотрел ему в лицо. Глаза того были красные, такие же, когда он пришёл сказать о смерти дяди Лёвика. Да, это был его старший брат, тот, у которого для Лазаря всегда не было времени, который просто сунул письмо Морриса в карман Лазарю, не имея мужества самому рассказать обо всём. Теперь он умолял о спасении. Жалкий и ничтожный человек! Лазарь всегда презирал слабость. Он посмотрел в глаза Михаила. В них застыл ужас смерти.

Лазарь осторожно сунул руку в свой правый карман и, загородившись фигурой брата, незаметно для присутствующих, молча опустил тяжёлый предмет в карман Михаила. Он кивнул своему брату. Это было единственно правильное решение, говорили его глаза. Лазарь опять повернулся к окну. Он слышал, как за Михаилом закрылась дверь. Затем все присутствующие в кабинете расслышали звук спускаемой из бачка воды, и вдруг раздался выстрел! Дело было закончено.

Самоубийство Михаила Кагановича было замято. Он просто исчез, как будто его никогда не существовало. Лазарь даже больше не увидел Аню с детьми: они покинули Москву сразу после похорон, на которые Лазарь не пошёл. Юрий тоже не был на похоронах, сославшись на высокую температуру. Только Роза поехала на похороны. Но это уже не имело значения. Лазарь продемонстрировал всем свою преданность партии и правительству, отказавшись от брата-предателя. Теперь он мог быть спокоен, что ещё больше утвердился на своём месте. Для полноты власти ему оставалось сделать несколько шагов, и он отлично знал, в каком направлении надо идти. Понимали это и члены Политбюро, а если знали они, то догадывался и Сталин. Одно для Лазаря было совершенно ясно. Он теперь мог читать Сталина, как книгу. Он понимал, о чём думал этот человек и чего хотел. Важно было направить его мысли и желания в нужное русло. Надо воспользоваться послевоенной разрухой, пока руководящий эшелон ещё не навёл железный порядок. Он уже однажды укрепил свою и Сталина власть после смерти Ленина. Двадцать лет спустя ситуация может повториться, но уже на другом уровне. Сталин намеревался оградить страну от тлетворного влияния Запада и международной мафии, и наладить нормальную и счастливую жизнь для народа. Поэтому внутри страны Сталин взялся за евреев, засилье которых было очевидным.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.