Роковой наезд
Роковой наезд
В 1965 году угодил в тюрьму популярный спортсмен, футболист московского «Спартака» Юрий Севидов. Он был сыном знаменитого футболиста Александра Севидова, звезда которого сияла на футбольном небосклоне страны в 30–40-е годы (он играл в минском «Динамо», столичных «Крыльях Советов», «Торпедо»). Юрий начинал свою карьеру в столичной ФШМ, куда пришел 12-летним подростком в 1954 году. Затем два года играл в кишиневской команде «Молдова» (там тренером был его отец). Оттуда его в 1960 году пригласили в столичный «Спартак». Именно там звезда Севидова и засияла в полную мощь.
Его называли не иначе как «вторым Стрельцовым» и прочили ему блистательную карьеру. Когда в начале 60-х Севидов находился в турне по Франции, ему поступило предложение играть в «Андерлехте». Но он отказался, поскольку такой поступок по тем временам мог быть приравнен к измене родине. Да и зачем ему было уезжать на Запад, когда и в Союзе он жил неплохо. У него была отдельная квартира, красавица-жена и редкая по тем временам роскошь – иномарка «Форд», которую ему помог достать тесть-дипломат. В 1962 году в составе «Спартака» Севидов стал чемпионом страны и лучшим бомбардиром первенства – забил 16 голов. В 1963 и 1965 годах Севидов стал обладателем Кубка СССР. В 1964 году талантливого парня пригласили играть за олимпийскую сборную, в которой он провел три матча и отметился голом. Короче, все в жизни Севидова шло как нельзя лучше. Но субботний день 18 сентября 1965 года перечеркнул все надежды Севидова на дальнейшее благополучие.
В тот день «Спартак» вернулся из Брянска. Оставив вещи на базе в Тарасовке, Севидов с двумя приятелями по команде (Михаилом Посуэло и Янишевским) отправились в баню. После помывки зашли в шашлычную. Как и положено, выпили. Правда, Севидов опрокинул в себя всего лишь одну рюмку коньяка, а от остальных отказался, мотивируя тем, что за рулем. Однако, как оказалось, и этой рюмки будет достаточно.
Севидов возвращался домой от гостиницы «Россия». Возле высотки на Котельнической набережной, прямо перед мостом, где Яуза впадает в Москва-реку, на дорогу внезапно выскочил пожилой мужчина. Далее послушаем рассказ самого футболиста:
«Я заметил этого человека издали. Позже меня обвиняли в том, что я несся с бешеной скоростью. Но достаточно было провести всего один следственный эксперимент, чтобы убедиться, что бешеной скорости там быть просто не могло. Если бы скорость и в самом деле была сумасшедшей, этот человек не упал бы на капот, а перелетел через машину. К тому же я ехал уже вдоль высотки и, видя, что академик собирается переходить дорогу, на всякий случай еще взял влево, так как все равно собирался поворачивать налево, под арку. Впереди меня шла еще одна машина, так этот человек перебегает перед той машиной и останавливается. Я включаю поворотник и все внимание переключаю как бы на левую сторону, откуда все движение идет. Поток надо оттуда пропустить и поворачивать – вот я и „переключился“…
Дальше все происходило как во сне: его швырнуло мне прямо на лобовое стекло, и он медленно сполз вниз по капоту. Машину вынесло на встречную полосу. Там ехал грузовик, за ним еще вереница легковушек – я просто чудом ушел от столкновения с ними. Но здесь-то развернуться негде, и я дальше еду, метров двести проезжаю, в первом же переулке разворачиваюсь и возвращаюсь на то место, где человека этого оставил. Минуты полторы прошло, никак не больше, а после мне на суде пихать начали, будто бы я сбежать хотел и все такое… Но самое удивительное, что человек тот даже сознание не потерял, когда я его сбил! Машина низкая у меня была, и я бампером ему ногу только и сломал… Возвращаюсь я, значит, а никого нет! Вот ситуация, правда? Потом выяснилось, в том же потоке „Скорая помощь“ ехала, вот она человека этого до соседней, 23-й больницы и добросила. Там цепочка совпадений для меня трагических продолжается – дежурный хирург ушел. На день рождения к жене, кажется. Что-то такое мелькнуло, когда я дело читал, но на суде, понятно, все замяли. Вместо хирурга студент-практикант сидел. Перепугался он или еще что – уж не знаю, но только поставил неправильный диагноз, положил сбитого на стол, и от наркоза тот умер: сердце больное было…
Сбил я человека того в субботу. Допросили меня, значит, отпустили, и воскресенье я дома провел. Вечером только на сбор отправился – во вторник должны были мы с Одессой дома играть. Потом уже, в понедельник, часов в восемь утра, в Тарасовку на базу спартаковскую „воронок“ милицейский прилетает. Меня под руки берут: „Ты хоть представляешь, кого сбил?“ – „Да нет, я как-то не спрашивал…“ А когда до того меня допрашивали, в субботу еще, сами же милиционеры открытым текстом говорили: „Ну, старики правила частенько нарушают, это больные люди – годик, наверное, получишь условно или двадцать процентов от зарплаты…“
Но выяснилось, что сбил я академика Дмитрия Ивановича Рябчикова…»
Рябчиков был большой величиной в академическом мире страны – трижды лауреатом Ленинской премии в области химии. Как ведущий специалист в области разработок ракетного топлива, он относился к числу засекреченных специалистов и находился под охраной КГБ. Но в тот роковой день как будто нарочно чекистов рядом с ним не оказалось – они куда-то подевались. И Рябчиков, впервые оказавшийся без охраны, угодил под машину, поскольку до этого сам никогда дорогу не переходил, а по городу передвигался в служебном авто. Кроме этого, Рябчиков был сильно расстроен. Будучи с приятелем в кинотеатре «Ударник» на просмотре фильма, он увидел там свою собственную жену (она была на тридцать лет моложе его), которая сидела на переднем ряду под ручку с каким-то импозантным мужчиной. С горя Рябчиков зашел в ближайшее кафе и пропустил пару рюмок коньяка. А спустя несколько минут угодил под колеса севидовского «Форда».
Севидова препроводили прямиком в Бутырку, в одиночную камеру. Поскольку сбил он знаменитого человека, академика, дело приобрело для него нешуточный оборот. Оно дошло до ЦК КПСС, откуда поступила команда: впаять на полную катушку. Тем более что и Академия наук СССР во главе с самим Келдышем написала открытое письмо, где призывала покарать «убийцу академика Рябчикова». Следом по Севидову долбанула и «Комсомольская правда», где 21 декабря была опубликована статья М. Блатина под названием «По ту сторону футбола». Половина этой статьи, посвященной моральному климату в советском футболе, была посвящена Юрию Севидову. Цитирую:
«Докатился до скамьи подсудимых футболист московского „Спартака“ Ю. Севидов. Пьяный, он сел за руль автомашины, сбил человека. Совершив преступление, Севидов усугубил его подлостью, пытался скрыться. Речь не о нелепой ошибке, слепой и трагичной игре случая. Любой человек может попасть в ситуацию неожиданную и трудную. В эти секунды, доли секунд он действует подчас неосознанно, повинуясь внутренним импульсам. Но эти импульсы не стихийны, а подготовлены всей предшествующей жизнью, предугаданы той суммой годами воспитанных качеств, которая и делает человека Человеком с большой буквы. Юрий Севидов не выдержал этого самого главного экзамена – экзамена на Человека.
…В „Спартак“ Ю. Севидов пришел пять лет назад, долговязым и угловатым пареньком. Пришел, свято уверовав в ослепительное будущее, которое принест ему футбол – игра, любимая миллионами людей. Его дебют в столице был стремителен. Самое появление восемнадцатилетнего юноши в основном составе популярного клуба вызвало море толков среди болельщиков и околофутбольных меценатов. Клуб встретил его с распростертыми объятиями и предоставил ему квартиру…
Он жил футболом и исповедовал только футбол. Футбольный мяч, звеня, крутился вокруг него, и вся жизнь игрока вращалась вокруг мяча, наподобие бобины с магнитофонной пленкой, которые Севидов коллекционировал.
Институт несколько усложнял жизнь, и Севидов третий год сидел на первом курсе инфизкульта. („Вот наиграюсь досыта, тогда и займемся науками“, – говорил он.)
В команде к Севидову относились по-разному. „Старички“ открыто недолюбливали. А для молодежи, и это понятно, он был тем флагом, с которым они маршировали из дубля в основной состав. А Севидов ко всем относился одинаково – свысока. То „звезда“ отчитывала (во время игры) маленького Рейнгольда, постоянного партнера по нападению, – пас пришелся „не на ногу“, то презрительно пожимала плечами в ответ на справедливые решения судей.
Однажды, было это осенью прошлого года, Севидов уже переступил границу дозволенного, грязно оскорбив во время игры судью С. Алимова. Этот безобразный случай обсудили на общем собрании команды. Видимо, всех допекло – приговор был суров: дисквалифицировать до конца сезона, лишить звания мастера спорта. На президиуме Федерации футбола, где этот проступок разбирался, о „пункте два“ решения команды почему-то забыли или попросту не захотели вспоминать.
Обстоятельства, приведшие Юрия Севидова на скамью подсудимых, к сожалению, не редкость, они – не из антикварного магазина. „Уж сколько раз твердили миру“ о гнилых плодах меценатства, поблажек и всепрощения. И тем не менее приходится возвращаться к этому разговору еще и еще раз. Кто знает, прояви команда, комсомольская организация общества „Спартак“, та же Федерация футбола больше твердости, прозорливости, заметь они вовремя опасно разрастающуюся опухоль „звездной болезни“, может, и не было бы нужды считать те ступени, по которым Севидов нисходил к позорному финалу…
Итак, готова воцариться безмятежная, столь характерная для межсезонья тишина. Коллективное биение в грудь уже состоялось. Рулевое весло „Спартака“ приняло в свои руки новое руководство, которое заверило, что оно критически относится к курсу своих предшественников.
Тренеры, руководители команд, естественно, равняются на Федерацию. И вот после покаянных клятв и заверений, „и башмаков не износив“, руководители „Спартака“ находят достойную замену в линии нападения выбывшему Ю. Севидову… в лице Виктора Понедельника. Понедельника, который в Ростове за короткий срок сменил несколько квартир и автомашин, дискредитировал себя, а теперь решил перебраться в Москву. Тем более подвернулась такая вакансия в столице!..
Хочется еще и еще раз напомнить о том, что в сложном деле воспитания не бывает мелочей. А главное – наш спорт нуждается не в пробивных форвардах, а прежде всего в настоящих людях, истинных спортсменах – таких, как Л. Яшин, Г. Хусаинов, В. Попенченко, Ю. Власов и многие, многие другие».
Суд над Севидовым состоялся в Москве в конце февраля 1966 года. Ажиотаж был огромный: в зал набилось около пяти тысяч человек. Председателем суда был назначен молодой судья, так как назначенный до этого опытный судья от ведения процесса отказался (сказал, что дело шито белыми нитками). Суд продолжался в течение четырех дней, что вызвало очередное раздражение «наверху». Председателю суда позвонила куратор из ЦК КПСС и спросила: «Что это вы так долго возитесь с Севидовым? Дать ему высшую меру, и все!» Тот ответил, как на духу: «Не можем. У него в статье потолок – десять лет». «Так давайте, какие еще вопросы?!» Судья так и поступил. Во время чтения приговора отец Севидова так был возмущен, что бросил свой партийный билет в лицо председателю суда.
Севидов отсидит половину срока. На свободу выйдет в 1970 году и уедет в Алма-Ату играть за тамошний «Кайрат», который в ту пору тренировал его отец. Однако играть в прежнюю силу Севидову будет уже тяжело: скажется то злополучное бревно, которое совершенно неумышленно уронили ему на плечо в Ветлаге. С 1972 года Севидов перейдет на тренерскую работу. Будет работать в командах «Спартак» (Рязань), «Шинник» (Ярославль), «Нефтчи» (Баку). С 1993 года Севидов начнет активно работать на телевидении и в печатных СМИ в качестве комментатора и эксперта.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.