Единственное письмо

Единственное письмо

Хранитель рукописей Георгиевский утверждал: письма Наталии Николаевны были взяты из Румянцевского музея ее потомками. Такую вполне реальную возможность нельзя исключить, тем более что был принят к исполнению тот самый декрет, за который ратовал Брюсов. Но его благим желаниям не дано было исполниться. Грядущая национализация семейных архивов послужила катализатором процессов совсем иного рода: начался обратный отток из хранилищ фамильных документов. Нарушалась воля дарителей, и их наследники вправе были вернуть себе семейные раритеты.

Потомки поэта также могли воспользоваться своим правом — забрать из Румянцевского музея письма Наталии Николаевны.

Из детей Пушкина к тому времени никого уже не было в живых: последней в марте 1919-го скончалась его старшая дочь Мария Александровна Гартунг, бывшая в преклонных летах.

Не мог забрать письма Наталии Николаевны и ее внук Григорий Александрович Пушкин. Именно им в 1930-х годах среди семейных бумаг были найдены около ста (!) посланий к поэту его друзей и родных и переданы в Государственный литературный музей. Благодаря внуку поэта была спасена и увидела свет пушкинская рукопись «История Петра»!

А еще раньше Григорий Александрович передал пушкинисту П. Е. Щеголеву и единственное уцелевшее письмо Наталии Николаевны к Пушкину, отправленное в мае 1834-го из Яропольца. Вернее, то была лишь ее приписка к письму матери Наталии Ивановны:

«С трудом я решилась написать тебе, так как мне нечего сказать тебе и все свои новости я сообщила тебе с оказией, бывшей на этих днях. Даже мама едва не отложила свое письмо до следующей почты, но побоялась, что ты будешь несколько беспокоиться, оставаясь некоторое время без известий от нас; это заставило ее побороть сон и усталость, которые одолевают и ее и меня, так как мы целый день были на воздухе. Из письма мамы ты увидишь, что мы все чувствуем себя очень хорошо, оттого я ничего не пишу тебе на этот счет; кончаю письмо, нежно тебя целуя, я намереваюсь написать тебе побольше при первой возможности. Итак, прощай, будь здоров и не забывай нас.

^{Понедельник, 14 мая. 1834. Ярополец».}

Знать бы ей тогда, что эта приписка единственной сохранится из всех ее посланий к мужу, и именно она позволит долгие годы пушкинистам всех рангов превратно судить об ее образовании, а заодно обличать в отсутствии духовности и всяческих интересов.

Щеголев опубликовал ее в 1928 году. Прокомментировал:

«Нельзя не пожалеть о том, что в нашем распоряжении нет писем Натальи Николаевны, каких бы то ни было, а в особенности к Пушкину».

И сделал сноску: «…Мы воспроизводим единственное известное нам письмо H.H. к мужу, впервые нами публикуемое. Оно говорит за себя своею бессодержательностью».

Предвзятость исследователя очевидна. А ведь, по сути, это милое домашнее письмо. Трогательное в своей безыскусности.

Из Яропольца в тот приезд Наталией Николаевной было отправлено несколько посланий, и Пушкин в ответных письмах свидетельствовал об их получении. И потом, можно ли судить о содержании письма, зная, что это всего-навсего приписка? Наталия Николаевна была скована в своих чувствах, предполагая, что мать вновь станет ее негласным цензором. Повторялась история почти пятилетней давности — будучи невестой поэта, она вынуждена была писать жениху под диктовку матери и давать ему наставления якобы от своего имени.

И неслучайно Пушкин адресует свою просьбу уже на Полотняный Завод, куда из Яропольца переехала с детьми его Наташа:

«Жду от тебя письма об Ярополице. Но будь осторожна… вероятно, и твои письма распечатывают: этого требует Государственная безопасность».

И в следующем своем письме повторяет просьбу:

«Напиши мне, женка, как поживала ты в Яропольце, как ладила с матушкой и с прочими. Надеюсь, что Вы расстались дружески, не успев поссориться и приревновать друг к другу».