Глава двадцатая Пресса

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава двадцатая

Пресса

Самый лучший совет по поводу общения с прессой дал мне в свое время мой друг Пол Догерти, работавший тогда на телеканале «Гранада». Отличный он парень, Пол. Как-то раз он нашел меня и сказал: «Я тут смотрел твое выступление на пресс-конференции и хотел бы указать тебе на один момент. Ты выдаешь себя, показываешь, что тебя по-настоящему беспокоит. Посмотри в зеркало и надень маску Алекса Фергюсона».

Ты не сможешь совладать с журналистами, если продемонстрируешь им свою озабоченность. Ты никак не поможешь своей команде, никак не увеличишь шансы на победу в следующем матче, если покажешь, что тебя тревожит. Пол был абсолютно прав: я выставлял свои проблемы напоказ. Я не мог позволить себе больше превращать зал пресс-конференции в камеру для пыток. Я обязан был защищать честь и достоинство нашего клуба, защищать все, чему мы отдавали столько сил. Поэтому мне было важно доминировать на пресс-конференциях, держать обсуждение под контролем, насколько это возможно.

Я всегда готовил себя к выходу перед прессой, настраивал себя психологически. В этом мне помогал мой богатый опыт. Со временем на пятничных пресс-конференциях я научился предугадывать, какую линию будут гнуть журналисты. Иногда они договаривались между собой: «Хорошо, ты начнешь вот так, а я продолжу эдак». Но я читал их как открытую книгу, и все благодаря своему опыту. Плюс начал быстрее соображать. Больше всего я любил, когда журналист задавал какой-нибудь очень длинный вопрос, потому что, пока он его формулировал, я успевал продумать свой ответ. Самые сложные вопросы – всегда самые короткие, типа «Почему вы сыграли так плохо?».

Такого рода короткие вопросы могут привести к долгим ответам на них. Ты растягиваешь слова, пытаясь за это время что-то придумать, и в итоге выдаешь себя с головой. Это своего рода искусство – скрывать от журналистов слабые стороны своей команды, а ведь для тренера это первоочередная задача. Всегда. Через три дня у тебя может быть другая игра, и ты, находясь под прицелом прессы, должен думать об этом в первую очередь. Победить в игре важнее, чем набрать несколько мысленных очков на пресс-конференции.

И еще один момент – нельзя выставлять себя на посмешище, давая глупые ответы. Именно об этом я думал, когда журналисты допрашивали меня с пристрастием. Мне потребовались годы, чтобы выработать в себе повышенную бдительность. Помню, как в свою бытность молодым игроком я плакался на телевидении по поводу полученной от Шотландской футбольной ассоциации шестиматчевой дисквалификации, заявив в прямом эфире: «Ага, в Шотландии до сих пор судят по правилам Звездной палаты».

Шотландская футбольная ассоциация немедленно прислала в мой клуб гневное письмо. Полагая своей обязанностью развлечение публики, ты можешь сказать что-то, о чем потом горько пожалеешь. В тот день в Шотландии я был прав на все сто процентов, но в итоге мне пришлось писать письмо с объяснением своего поступка. Тренер спросил меня: «Откуда, черт возьми, ты вообще это взял про Звездную палату?»

Я не смог скрыть от него источник моего вдохновения и ответил: «Прочитал в книжке и решил, что звучит неплохо».

Конечно, моим самым серьезным и самым длительным конфликтом с прессой стала размолвка с Би-би-си, которая тянулась семь лет, пока в августе 2011 года я не решил: поигрались, и хватит. На мой взгляд, журналисты компании не раз пытались меня уколоть, например, статьей в журнале «Мач оф зе Дей», но документальный фильм «Ферги и сын», который они показали 27 мая 2004 года на телеканале Би-би-си 3 перешел все границы. Они выдвинули против моего сына Джейсона серьезнейшие обвинения, усмотрев связь между переходами Япа Стама в «Лацио» и Массимо Таиби в «Реджину» и работой Джейсона в «Илит Спортс Эдженси». Совет директоров «Юнайтед» еще до выхода той программы полностью развеял все подозрения, связывавшие меня, Джейсона и агентство «Илит» со злоупотреблениями при проведении трансферных сделок, однако решил, что Джейсон больше не будет представлять интересы клуба по этим делам.

Би-би-си не собиралась извиняться, а все обвинения журналистов были ложными от первого и до последнего слова.

Впоследствии меня навестил Питер Сэлмон работающий в компании, и я спросил у него: «Ты видел эту программу. Скажи, делает ли она честь вашему каналу?» Я хотел подать на них в суд, но мой адвокат и Джейсон выступили против. Сэлмон полагал, что наша с ним старая дружба со времен его работы на телеканале «Гранада» поможет уладить конфликт.

– Офис Би-би-си теперь находится в Манчестере, – сказал он.

– Отлично, – сказал я. – И вам надо извиниться.

Но ответа не последовало. Он хотел, чтобы я обсудил эту программу в интервью с Клэр Болдинг. Но с какой стати мне было это делать? В конце концов, каждый остался при своем мнении, а я возобновил общение с журналистами Би-би-си. К тому времени я уже высказал все, что хотел.

Появление спутникового телевидения «Скай» полностью изменило расстановку сил в СМИ, привело к ужесточению конкуренции между журналистами и усилило шумиху. Посмотрите, к примеру, на то, как весной 2013 года пресса освещала инцидент с Суаресом, укусившим во время матча игрока соперника. На пресс-конференции меня спросили, что я думаю по этому поводу, после чего статьи запестрели заголовками вроде «Фергюсон сочувствует “Ливерпулю”». Тогда как на самом деле они задали мне вопрос по поводу Суареса, и я ответил: «Понимаю, что они сейчас чувствуют, ведь в свое время Кантона получил девятимесячную дисквалификацию за то, что в стиле кунг-фу атаковал болельщика». Я имел в виду: что такое десять игр по сравнению с девятью месяцами? Однако они вышли с такими заголовками, как будто я сочувствую Суаресу.

Или вот другой заголовок: «Фергюсон утверждает, что “Челси” возглавит Жозе Моуринью». Они спросили меня: «Кто будет вашим главным конкурентом в следующем году?» Я ответил, что это будет «Челси», и добавил, что если в газетах пишут правду и у руля клуба снова встанет Моуринью, то это еще больше усилит «синих». После чего новости вышли с заголовками в стиле: «Фергюсон говорит, что Моуринью возвращается обратно в “Челси”».

Мне пришлось написать Моуринью сообщение с объяснением ситуации, а он мне ответил: «Все в порядке, я знаю, видел все своими глазами». Они крутили этот заголовок в новостях каждые десять минут. В итоге Моуринью действительно вернулся в «Челси», но речь не об этом.

Современные СМИ настолько непостоянны, настолько полны напряжения, что мне с ними было очень тяжело. В конце карьеры я был уверен, что с прессой лучше вообще не иметь никаких отношений. Стало невозможно доверять журналистам, ведь они все время находятся под чудовищным давлением. Когда я только пришел на работу в «Манчестер», были репортеры, которых следовало остерегаться, но их было далеко не так много, как в мои последние годы. Журналисты вроде Джона Бина или Питера Фиттона были порядочными людьми. Билл Торнтон. Дэвид Уокер. Стив Миллар. Порядочные парни. Плюс мои старые друзья из Шотландии.

На выездах в те годы мы часто веселились вместе с ребятами из прессы. Например, как-то раз мы закончили вечеринку у меня в комнате, и Бин просто отжег, станцевав чечетку у меня на столе. В другой раз, когда я уже лег спать где-то в районе одиннадцати часов вечера, у меня зазвонил телефон, и голос в трубке произнес: «Алекс! Ты можешь подтвердить или опровергнуть информацию, что сегодня ночью тебя видели в одном такси вместе с Марком Хьюзом?»

Это был Джон Бин. Я сказал ему: «Джон, мне было бы очень сложно это сделать, учитывая, что Марк сегодня играл за “Баварию” в Лиге чемпионов».

Джон ответил: «А, да, точно, я видел эту игру».

И я бросил трубку.

В ближайшую пятницу Джон притащился ко мне и сказал: «Миллион извинений, Алекс. Я знаю, ты же простишь меня». И затем сел.

В наши дни я встречал немало молодых репортеров, одевавшихся гораздо более неформально, чем журналисты, с которыми я имел дело в свои первые годы в футболе. Возможно, все дело в смене поколений, но мне это не нравилось. Работа у этих молодых парней не из легких, ведь на них очень сильно давят их редакторы. Забудьте про такое понятие, как «не для печати», его больше не существует. В своем последнем сезоне 2012/13 я наложил запрет на общение с несколькими журналистами, использовавшими в своих репортажах информацию, которую я просил их не разглашать. С еще одним журналистом я перестал общаться после того, как он заявил, что я и Руни никогда друг с другом не разговариваем на тренировках и что, дескать, каждый в клубе об этом знает. Естественно, это была неправда.

Я не особо внимательно следил за газетами, но время от времени наша пресс-служба указывала мне на некорректные материалы. Постоянное реагирование на них может истощить все силы. Много лет назад я старался принимать какие-то ответные меры, но в итоге все заканчивалось лишь напрасной тратой денег. Сорок слов, засунутых на одиннадцутую полосу газеты после истории с огромным заголовком на последней странице, мало похожи на извинения, так что какой в этом смысл?

Отказываясь общаться с журналистами, я говорил: «Я не согласен с вашей версией событий». Повторюсь, мое положение было очень прочным, ведь на тренерском мостике «Юнайтед» я провел много лет и добился больших успехов. Будь я каким-нибудь неудачником, чья команда переживает не лучшие времена, все было бы совсем по-другому. В большинстве случаев я подспудно сочувствовал журналистам, потому что понимал: вся их склонность к экстраполяциям и преувеличениям вызвана жестокой конкуренцией в их бизнесе, где газеты вынуждены бороться за внимание читателей с телевидением «Скай», веб-сайтами и социальными сетями.

У каждого тренера клуба Премьер-лиги должен быть опытный пресс-атташе, отлично знающий всю кухню СМИ и умеющий быстро реагировать на газетные материалы. Ты не можешь остановить их всех, но ты можешь предупредить автора, что его информация неверна, и потребовать ее исправления. Хороший пресс-атташе может оказать тебе поддержку, может помочь выпутаться из неприятностей. Новости на телеканале «Скай Ньюс» крутятся 24 часа в сутки, сюжеты повторяются снова и снова, так что общение с прессой становится для тренера все более и более сложным делом.

Представьте, к примеру, что у Пола Ламберта не клеятся дела в «Астон Вилле». Естественно, зал пресс-конференции будет переполнен негативом, и только опытный пресс-атташе может подготовить к этому тренера. Помнится, когда мой «Юнайтед» долгое время показывал плохие результаты, Пол Догерти сказал мне: «Когда ты напряжен, то становишься для журналистов приманкой. Перед тем как выйти к ним, посмотри в зеркало, потри лицо, нацепи на себя улыбку и соберись. Подготовься, чтобы не дать им себя съесть».

Это был замечательный совет, и ему стоит следовать. В большинстве случаев тебе приходится плыть по течению и не падать духом. Стандартный вопрос: чувствуешь ли ты давление? Ха, конечно же да. Но не стоит давать журналистам материал для броских заголовков. Я всегда проводил свои пресс-конференции перед тренировками, тогда как многие наставники делают наоборот. В моем случае все мысли сконцентрированы на предстоящем занятии и ты не думаешь о журналистах. Плюс я обязательно проходил инструктаж у нашего директора по связям с общественностью Фила Таунсенда, перед тем как выйти в девять утра на такую пресс-конференцию; он говорил мне, какие вопросы могут быть заданы журналистами.

Он говорил мне, к примеру, что меня могут спросить про инцидент с укусом Луиса Суареса, или про допинговый скандал в конюшне «Годольфин», или про возможное приобретение такого игрока, как Левандовски. Я всегда начинал пресс-конференцию с разговора об игроках, которые смогут принять участие в ближайшем матче, после чего беседа обычно переходила к теме само?й игры или отдельных футболистов. Журналисты из «Санди Таймс» часто уделяли внимание какому-нибудь отдельному вопросу, например, хорошей форме Майкла Каррика.

Я в целом неплохо выступал на пресс-конференциях. Самой скользкой для меня темой был вопрос плохого судейства. На меня часто налагали штрафы за высказывания о судьях, и все потому, что я отталкивался исключительно от собственных футбольных стандартов, а не от стандартов судейской бригады. Меня не интересовало, какие именно требования выдвигают судьи к самим себе. Как тренер считал себя вправе ожидать, что уровень судейства будет соответствовать высокому уровню игры, которую они обслуживают. И, на мой взгляд, судьи в целом не очень справляются со своей работой. Они сейчас говорят о судействе как о полноценной работе, но это чушь.

Большинство начинает лет в шестнадцать, еще будучи детьми. Я восхищаюсь их желанием стать судьями, футболу нужны такие люди. И хочу видеть на поле судей наподобие итальянского арбитра Роберто Розетти. Ростом под метр девяносто, внушительная фигура, телосложение, как у боксера, он летает по всему полю, успокаивает футболистов, полностью контролирует ход игры. Мне нравится наблюдать за работой первоклассных рефери, люблю смотреть, как они должным образом применяют свою власть.

В Премьер-лиге трудно избавиться от судьи, если он некомпетентен или в плохой форме. У них у всех есть адвокаты, у них сильный профсоюз. Плюс молодых арбитров очень мало, и руководство лиги изо всех сил держится за тех, кто есть.

Судейство – возможно, единственная тема, по которой мне следовало воздерживаться от высказывания собственного мнения. В следующей игре рефери мог ошибиться уже в нашу пользу, и тогда мои негативные высказывания по поводу решений арбитра в предыдущем матче расценивались как избирательные.

Я всегда поддерживал судейскую ассоциацию. Работая в «Абердине», приглашал арбитров на наши тренировки, чтобы помочь им набрать форму. Мне нравятся стандарты, я хочу видеть судей в хорошей физической форме. И думаю, что в современном английском футболе не все рефери обладают требуемым высоким уровнем физической подготовки. Вопрос ведь не в том, насколько далеко они бегают, а в том, как быстро они могут оказаться в нужной точке поля. Если команда организует контратаку, смогут ли они вовремя добежать до противоположного конца поля? Взгляните, к примеру, на наш полуфинал с «Арсеналом» в Лиге чемпионов в 2009 году, где главным рефери был Розетти. Когда мы забили мяч в сетку, он был метрах в двадцати от места событий. На тот гол нам тогда потребовалось всего девять секунд, то есть судье надо было пробежать сто метров за девять секунд. А на такое способен только Усэйн Болт.

Я считал, что Футбольная ассоциация, как правило, выбирает себе в жертвы известных игроков, потому что знает: это даст им благоприятный общественный резонанс. Посмотрите на инцидент с Уэйном Руни в матче против «Вест Хэм Юнайтед», когда он выругался на камеру. Мы были уверены, что ассоциация оказала давление на судью, и в итоге Руни получил трехматчевую дисквалификацию. Они обосновали свое решение тем, что дети не должны видеть матерящихся в камеру игроков. Хорошо, я с этим согласен, но что насчет других футболистов, делавших все эти годы то же самое, а?

Никогда нельзя было понять, кто же в действительности заправляет в руководстве английского футбола. Казалось, влияние имеет даже какая-нибудь школа в Эксетере. Новому председателю ассоциации Грегу Дайку пришлось сократить число людей, участвующих в принятии решений. Комитет из ста человек просто физически не способен осуществлять грамотное управление. В такие комитеты принимают людей за былые заслуги, чтобы отметить их «вклад в игру», но для безотказной работы организации они просто не годятся. Это институциональная проблема самой ассоциации. Реформаторы приходят туда ростом под метр девяносто, а выходят, словно стали на тридцать сантиметров короче.

Наше поведение в матчах в целом было просто отличным. Как-то раз одна газета вспомнила про случай с арбитром Энди Д’Урсо, которого после назначенного в наши ворота пенальти стали преследовать Рой Кин и Яп Стам. Мы отреагировали, и мои слова – «это не их дело» – явно задели ассоциацию. Я указал тогда еще, что речь вообще-то шла об игре Кубка лиги, а не о Кубке Англии, проводимом ассоциацией. Нет, мне никогда особо не нравилась работа их департамента по контролю над соблюдением правовых норм.

Когда осенью 2009 года я подверг арбитра Алана Уайли острой критике за его недостаточную физическую форму, то в первую очередь имел в виду общее неудовлетворительное физическое состояние судейского корпуса. По моему мнению, у Уайли был избыточный вес, о чем я и сказал после той ничьей 2:2 с «Сандерлендом» на «Олд Траффорд». Мои неприятности начались из-за следующего комментария: «Высокий темп игры требовал, чтобы арбитр был в хорошей форме. А он не был. Посмотрите на иностранных судей: они все в отличной форме. А Уайли потребовалось тридцать секунд, чтобы показать игроку желтую карточку. Ему для этого была нужна передышка. Просто нелепость».

Позже я извинился за то, что поставил Алана Уайли в неловкое положение, и заявил, что всего лишь намеревался «привлечь всеобщее внимание к серьезной и важной проблеме в нашем футболе». Но через шестнадцать дней после той игры с «Сандерлендом» Футбольная ассоциация выдвинула против меня обвинения в предосудительном поведении. За мою карьеру меня несколько раз дисквалифицировали, заставляя смотреть матчи с трибуны, а не со скамейки запасных. Первый раз – в 2003 году, второй – в 2007-м, после высказываний в адрес судьи Марка Клаттенбурга. Позднее, в 2011 году, меня присудили к пятиматчевой дисквалификации и к штрафу в тридцать тысяч фунтов за слова, сказанные об арбитре Мартине Аткинсоне после нашего поражения от «Челси» со счетом 1:2. А после той истории с Аланом Уайли бывший судья Джефф Уинтер предложил запретить мне появляться на стадионах, как это делает ФИФА.

К концу своей карьеры я полагал, что у нас в Премьер-лиге давно уже не было первоклассных арбитров. Знаю, Грэм Полл был высокомерен, но никто лучше него не принимал решения. У него было огромное эго, вредившее его действиям на поле, и когда он был не в духе, с ним становилось тяжело иметь дело. Но за все время работы в «Манчестер Юнайтед» я не встречал арбитра лучше него.

Когда рефери работает на «Энфилде» на глазах у 44 тысяч зрителей или на «Олд Траффорд» под прицелом 76 тысяч пар глаз и засчитывает гол в ворота хозяев, после чего болельщики начинают вопить в негодовании, немногие судьи могут сохранить спокойствие в такой ситуации. Еще один признак высочайшего профессионализма: способность принимать решения в неблагоприятных условиях, невзирая на рев толпы. Не зря же существует такое выражение, как «домашнее судейство». Речь не о том, что судьи жульничают, а о том, что они часто подвергаются влиянию мощи зрительских эмоций.

Вероятно, самым сложным местом для объективной работы судейской бригады был «Энфилд» из-за его близко расположенных к полю трибун и взрывоопасной атмосферы. Впрочем, болельщики запугивают судей не только в Ливерпуле, но и по всей стране.

Сорок лет назад болельщики не были такими бешеными, как сегодня. Так что, возможно, для судей было бы очень хорошо приходить на пресс-конференции вместе с инспекторами и объяснять, почему они приняли то или иное решение. К примеру, я с интересом выслушал бы турецкого судью, обслуживавшего на «Олд Траффорд» нашу встречу в рамках Лиги чемпионов с мадридским «Реалом» в марте 2013 года. Я бы послушал, что он скажет по поводу шокировавшего всех нас удаления Нани.

Короткие пресс-конференции судей могут стать большим шагом вперед. Нельзя остановить прогресс. Взять, для примера, футбольные бутсы: мне абсолютно не нравятся их современные варианты, однако производители вкладывают большие деньги в футбол, и потому я не в силах им помешать. А на какие только ухищрения они ни идут, чтобы заставить тебя купить своим детям розовые бутсы, оранжевые бутсы. Многие клубы используют производителей экипировки, чтобы подписать игрока, типа «мы сможем выбить для тебя персональный контракт с “Найк” или “Адидас”» и тому подобное. Естественно, им нужно как-то получать обратно потраченные деньги, и они делают это за счет бутс.

Мы как зрители никогда не будем довольны работой судей, потому что мы все необъективны, все болеем за свои команды. Но судьи-любители, то есть имеющие постоянную работу, никогда не добивались и не добьются больших успехов, за исключением вопроса контроля и управления игроками. Ни один человек не может работать восемь часов в сутки на обычной работе и при этом тренироваться и поддерживать свою форму для выступлений на высоком уровне. То есть наша система несовершенна. Наверняка есть такие судьи-любители, которые должны ежедневно появляться на «Сент-Джордж Парк». Спросите себя тогда: как они будут добираться до Бертон-апон-Трента каждый день, скажем, из Ньюкасла? Вот если мы покупали игрока, живущего в Лондоне, то находили ему новый дом в Манчестере, как, например, Робину ван Перси. Если Футбольная ассоциация хочет иметь лучший судейский корпус, то тогда, учитывая, какие деньги нынче крутятся в футболе, арбитры должны стать такими же профессионалами, как и игроки клубов Премьер-лиги.

Глава Совета профессиональных судей Майк Райли как-то заявил, что для таких шагов у них просто нет денег. Если он прав, то тогда это просто невероятная ситуация. Как это у футбола нет средств на профессиональных судей, при таких-то огромных (5 миллиардов фунтов) доходах от телевидения? Это какой-то абсурд. Вспомните о «парашютных» суммах, которые получают клубы, вылетевшие из Премьер-лиги. Если судьи станут заниматься исключительно судейством, то система должна учесть это. И все должно быть сделано как следует.

В еврокубках, в Лиге чемпионов судьи ведут себя высокомерно, потому что знают, что не встретятся с тобой снова на следующей неделе. Я участвовал в четырех финалах и видел только одного первоклассного арбитра. Это был Пьерлуиджи Коллина, который судил матч в Барселоне в 1999 году.

Я дважды проигрывал Жозе Моуринью важные матчи в еврокубках, и не из-за слабой игры своей команды, а из-за решений судьи. К примеру, игра против «Порту» в 2004 году была просто невероятной. Даже отмена чистого гола Скоулза, после которого счет стал бы 2:0 в нашу пользу, не была худшим решением судьи в тот вечер. Когда за несколько минут до конца матча Роналду ушел в отрыв и был сбит их левым защитником, боковой судья поднял флажок, сигнализируя о нарушении правил, но главный арбитр решил не останавливать игру. «Порту» перешел в атаку, заработал штрафной, Тим Ховард его парировал, но соперник был точен на добивании, забив гол уже в добавленное время. Так что у нас полно опыта в еврокубках по части неудачных судейских решений.

Как-то раз я посетил игру между «Миланом» и «Интером», и один высокопоставленный работник «Интера» сказал мне: «Знаешь разницу между англичанами и итальянцами? В Англии считают, что ни один матч не может быть договорным. В Италии считают, что любой матч может быть договорным».

Зато в Англии в последние годы поправились дела в вопросе контроля за игроками, и это очень хорошо. Общение между судьями и футболистами стало более конструктивным. Облеченные властью люди должны уметь принимать решения, а многие арбитры не в состоянии делать это быстро. Судья может ошибаться, ведь все мы люди, в конце концов. Но хорошие рефери гораздо чаще принимают правильные решения. А те, кто выносят неверные решения, необязательно плохие судьи. Им просто недостает таланта правильно и очень быстро реагировать на происходящее на поле.

С игроками ведь все точно так же. Что имеет значение при атаке чужих ворот? Способность быстро принимать решение. Мы постоянно твердим об этом нашим игрокам. Если бы я начал все сначала, то заставил бы каждого футболиста учиться игре в шахматы для улучшения навыков концентрации. В первое время на партию в шахматы уходит три или четыре часа, но когда ты становишься профессионалом и начинаешь играть в блиц по 30 секунд на ход – вот это уже показатель класса. Быстрые решения в стрессовой ситуации – именно в этом весь футбол.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.