Глава восемнадцатая Психология
Глава восемнадцатая
Психология
Прежде всего, ты должен быть честен с игроками. Если футболист растерял форму, нет ничего плохого в том, чтобы сказать ему правду. И всем, чья уверенность была поколеблена, я говорил одно и то же: мы в «Манчестер Юнайтед» просто не можем позволить себе опуститься до уровня других команд.
Если мне нужно было высказать свое недовольство футболисту, не оправдывающему наши ожидания, я говорил: «Вот это – полная ерунда». Но затем добавлял: «Для игрока твоего уровня». Это смягчало первоначальный удар. Не стесняйся ругать, но уравновешивай критику поощрением: «Почему ты так делаешь? Ты же можешь гораздо лучше».
Нескончаемая похвала звучит фальшиво, и игроки это видят. Главное слагаемое отношений между тренером и футболистом заключается в том, что ты должен заставить их брать на себя ответственность за собственные действия, отвечать за свои ошибки, за уровень игры и, наконец, за результат. В футболе все определяется одним лишь результатом. Иногда вымученная победа значила для нас гораздо больше, чем разгром со счетом 6:0, в котором команда реализовывала красивые комбинации после двадцати пяти передач. «Манчестер Юнайтед» всегда должен побеждать, это самое главное. И я не смог бы поддерживать этот победный дух, если бы не говорил футболистам всю правду о том, что думаю об их уровне игры. И да, порою я мог быть несколько резок и агрессивен, объясняя игроку, чего от него хочет клуб.
Сейчас я говорю молодым наставникам: не идите специально на конфликт, не ищите конфронтации, потому что – будьте уверены – она сама вас найдет. Если вы настроены на конфликт, то игрок окажется в контратакующей позиции, что даст ему преимущество. Помнится, когда бывший капитан «Абердина», «Манчестера» и сборной Шотландии Мартин Бакен возглавил «Бернли», то в первую же субботу ударил капитана своей команды. «Отличное начало, Мартин», – сказал я ему.
Он был очень принципиальным человеком, Мартин Бакен. На закате карьеры перешел в «Олдхэм Атлетик», где получил подписной бонус в сорок тысяч фунтов, большие деньги по тем временам. Но, будучи в плохой форме, он вернул эти сорок тысяч обратно совету директоров. Он просто не мог оставить у себя деньги, которых, по его мнению, не заслуживал. Можете представить себе такое в наши дни, а?
На протяжении всей моей карьеры люди считали, что я следую заветам Макиавелли, тогда как в действительности никакими методами пропаганды я не пользовался. За исключением одной необычной хитрости: я постоянно высказывался в том плане, что «Манчестер» всегда заканчивает сезон на более высокой ноте, чем начинает. Это была своего рода игра разума, и я был заинтригован, когда зимой 2009 года тренер «Челси» Карло Анчелотти разгадал меня. Перефразируя мои слова, он заявил: «Алекс говорит, что «Манчестер» во второй половине чемпионата играет лучше, чем в первой, но так ведь и мы тоже».
Я делал так каждый год. «Дождитесь второй половины сезона», – говорил я. И это всегда срабатывало. Эта мысль пускала корни в головах наших игроков и внушала неотступный страх соперникам. Во вторую половину сезона игроки «Юнайтед» вступали, словно армия вторжения, в их глазах горело адское пламя, и мои слова становились самосбывающимся пророчеством.
Еще одной моей психологической уловкой было постукивание по часам. Я не особо внимательно следил за временем, ведь трудно предсказать, через сколько минут закончится игра, потому что ты никогда не знаешь, сколько судья добавит к основному времени. Главным было то, какой эффект это постукивание оказывало не на моих игроков, а на игроков команды соперника. Когда они видели меня указывающим на часы и жестикулирующим, их пробивала дрожь. Они немедленно представляли себе, что к игре добавят еще минут десять. А все знали, что «Юнайтед» умеет и любит забивать голы на исходе матча. Увидев мое постукивание по часам, они воображали себе, что им придется обороняться против нас еще целую вечность.
Они чувствовали себя в осаде, в окружении. Они знали, что мы никогда не сдаемся и что голы на последних минутах – наш конек. Комментируя финал Лиги чемпионов 1999 года на телеканале Ай-ал-ви, Клайв Тайлдесли сказал тогда, в начале компенсированного времени: «”Юнайтед” всегда забивает». По мне, так эта фраза вполне сравнима со знаменитым комментарием Кеннета Уолстенхолма, прозвучавшими в финале чемпионата мира 1966 года: «Они думают, что уже всё. И это действительно всё!»
В обращении с отдельными футболистами есть и такой психологический аспект: на минутку посмотри на ситуацию глазами согрешившего игрока, это неплохо помогает. Мы все когда-то были молоды, так что совсем не трудно представить себя на его месте. Сотворив что-то, ты ожидаешь наказания и думаешь: «Что он скажет?» Или так: «Что мой папа скажет?» Задача состоит в том, чтобы оказать максимально возможное влияние. А что может оставить наибольший отпечаток в душе на этом этапе жизни?
Преимущество тренера в том, что он знает: футболист хочет играть. По большому счету, они все хотят быть там, на поле. Поэтому, лишая их этого удовольствия, ты лишаешь их жизни. Это твое абсолютное оружие, самый главный рычаг власти.
Во время того инцидента с Фрэнком Макгарви в «Сент-Миррене» я постоянно говорил ему: «Ты больше никогда не будешь играть». И он в это верил, в течение трех недель подряд он в это верил. Закончилось все тем, что он просто умолял меня дать ему еще один шанс. Он был абсолютно уверен, что находится в полной моей власти. В те времена о принципе свободы заключения контрактов еще и не слышали.
Люди без умолку судачат о моих играх разума. Каждый раз, как я делал заявление, толпа аналитиков искала в нем какой-то тайный смысл. Тогда как в 98 % случаев его просто не было. Но психологическое давление оказывало свое влияние, даже суеверия, потому что все им подвластны.
В 2010 году на скачках в Хайдоке одна женщина сказала мне: «Видела вас по телевизору, и вы были там такой серьезный, а здесь вы смеетесь и веселитесь».
Я ответил ей: «А вы что, хотите, чтобы я не был серьезным на работе? Мой труд требует в первую очередь концентрации. Все мои мысли должны быть направлены на благо игроков. Я не имею права на ошибку. Я не делаю заметок, не полагаюсь на видеозаписи, но я обязан быть прав. Это серьезное дело, и я не хочу допускать промахов».
Впрочем, я совершал их неоднократно. К примеру, я был уверен, что в полуфинале Лиги чемпионов против дортмундской «Боруссии» Петер Шмейхель допустил ошибку. В тот момент я еще не надевал на игры очки. Петер сказал: «Мяч срикошетил».
– Срикошетил? Ага, щас! – прокричал я. – Не было там рикошета!
Но, посмотрев позже повтор, я увидел, что мяч действительно внезапно изменил направление. И с тех пор стал надевать на игры очки. Не мог позволить себе допускать таких промахов, не мог позволить позориться. Если ты спрашиваешь защитника, зачем он пытался сделать искусственный офсайд, а он отвечает, что не пытался, тебе нужно быть твердо уверенным в своей правоте.
Нельзя так легко предоставлять игрокам возможность сказать себе: «Тренер тут ошибся». Если они теряют доверие к твоим знаниям, они теряют доверие и к тебе. Твое понимание ситуации должно быть на высочайшем уровне, всегда и везде. Ты должен тщательно думать, что говоришь игрокам. Плюс можно весело провести время, стараясь вечно быть правым, ведь это не всегда одна лишь погоня за истиной. Например, мы часто играли в такую игру, как «Угадай стартовый состав команды соперника». И как-то раз я дал свой очередной, очень уверенный прогноз о том, кто выйдет у них на поле. Это была игра Лиги чемпионов, и когда чужие игроки вышли из раздевалки, Рене Мёленстен заявил: «Босс, они сделали шесть изменений по сравнению с вашим прогнозом».
На какое-то мгновение я оцепенел, но тут же понял, как можно исправить ситуацию: при помощи возмущения. «Видите? – рявкнул я на игроков. – Они над нами смеются, думают, что могут выставить против нас резервный состав!»
В своем первом сезоне в «Юнайтед», после того как мы выбили в третьем раунде Кубка Англии «Манчестер Сити», мне пришлось в четвертом раунде сыграть на «Олд Траффорд» против «Ковентри». За неделю до той встречи я посмотрел матч «Ковентри» против «Шеффилд Уэнсдей», и вы не поверите, насколько ужасно они тогда выступили. Мы с Арчи Ноксом вернулись домой, абсолютно уверенные в будущей победе. Угадайте, что было потом? «Ковентри» сыграл против нас просто блестяще. Команды часто появлялись на поле «Олд Траффорд», как будто их кто-то подменил: иная тактика, иная мотивация, все иное. С первых дней в клубе я выучил этот урок: в домашних матчах следует всегда быть готовым к тому, что соперник выпустит на поле свой лучший состав, использует лучшую тактику, продемонстрирует лучшую игру. И что мне следует сделать все, чтобы они все равно оказались не у дел.
Лучшие команды приезжали на «Олд Траффорд», чтобы дать нам бой. Особенно «Арсенал». В какой-то степени и «Челси». Ну, и часто «Ливерпуль». Да и «Манчестер Сити», после покупки его шейхом Мансуром, также прибывал к нам с заметно подросшими амбициями. Команды, возглавляемые бывшими игроками «Юнайтед», тоже вели себя крайне смело, как, например, «Сандерленд» Стива Брюса.
Благодаря своему долголетию на мостике «Юнайтед» я в итоге сделался неуязвимым к обычным сплетням и домыслам, окружающим других тренеров после трех подряд поражений. Мои достижения ограждали меня от журналистов, призывающих к увольнению. Такое случалось с другими клубами, но не с «Манчестером». Это придавало мне сил в раздевалке, и они передавались и игрокам. Они знали: тренер не уйдет, а значит, не уйдут и они. Остальные тренеры и персонал тоже никуда не денутся, потому что главный тренер останется на своем посту. Стабильность. Преемственность. Редкие качества в современном футболе. Попав в черную полосу, мы не паниковали. Нет, нам это не нравилось, но мы никогда не паниковали.
Мне также нравится думать, что мы понимали дух игры. Как-то раз одной ночью где-то в 90-х годах Йохан Кройф сказал мне: «Ты никогда не выиграешь Лигу чемпионов».
– Почему?
– Ты не жульничаешь и не подкупаешь судей, – был его ответ.
Я сказал тогда: «Ну что ж, отличная эпитафия, беру».
Для игры в футбол требуется некоторая жесткость, и я рано осознал это, когда столкнулся с Дэйвом Маккеем. Мне было шестнадцать лет, когда мы пересеклись с ним на поле. Я тогда играл в резервной команде «Куинз Парк», а Дэйв восстанавливался после перелома пальца ноги, набирая форму в дубле клуба «Харт оф Мидлотиан», одного из лидеров шотландского чемпионата в те годы.
Я играл оттянутого нападающего, а Дэйв – правого защитника. У него была огромная и широкая грудь, как у быка. И как только ко мне в первый раз попал мяч, он тут же врезался в меня. В матче резервных команд.
Я подумал: «Ну нет, я не собираюсь с этим мириться».
И когда мы в следующий раз пересеклись на поле, я сам набросился на него.
Дэйв окинул меня холодным взглядом и спросил: «Ты хочешь доиграть до конца матча?»
– Ты врезал мне тогда… – пробормотал я.
– Я перехватил тебя, – заметил Дэйв. – Если бы я действительно тебе врезал, ты бы это заметил.
Он меня запугал тогда, а я ведь никого никогда не боялся. Его окружала просто какая-то невероятная аура. У меня в офисе висела знаменитая фотография Дэйва, сделанная в тот момент, когда он схватил за футболку Билли Бремнера. Однажды я все-таки решился и дерзко спросил у него: «Ты действительно победил в том поединке?» Я присутствовал на «Хэмпден Парк», когда выбирали лучших игроков в истории шотландского футбола, и, как и все, был очень удивлен, когда имя Дэйва не попало в тот список.
Я мог публично раскритиковать свою команду после матча, но никогда не позволял себе ругать перед журналистами отдельных футболистов. Болельщики имели право знать, что я недоволен игрой всей команды, но не конкретным игроком. Этому меня научил Джок Стин, которому я постоянно по любому поводу задавал вопросы. Будучи тренером «Селтика», он так скромно себя вел, что это даже почти начинало раздражать. Расспрашивая его про Джимми Джонстона или Бобби Мёрдока, я ожидал, что он будет ставить себе в заслугу свой выбор игроков в матче или использованную тактику, однако он лишь говорил мне: «О да, малыш Джимми сегодня сыграл просто великолепно». Он никогда не хвалил самого себя. Я мечтал о том, чтобы он хотя бы разок, да признался: «Ну, я решил сегодня использовать схему 4–3–3, и это сработало», но нет, он был слишком скромен для этого.
Попав в автокатастрофу, Джок пропустил поездку «Селтика» в США, а его помощник Шон Фэллон отправил трех игроков за плохое поведение обратно домой. Когда я вынудил Джока рассказать мне, как бы он поступил в такой ситуации, он ответил: «Нет, я никогда бы так не сделал, о чем я уже говорил Шону. Поступая так, ты наживаешь себе кучу врагов».
– Но болельщики тебя поймут, – попытался поспорить я.
– Забудь про болельщиков, – сказал Джок. – У этих игроков есть матери. Как ты думаешь, хоть одна мама в мире когда-нибудь призналась, что ее мальчик плохой? Их жены, братья, отцы, друзья – ты отвратишь от себя их всех. Нет, такие проблемы надо решать внутри клуба.
Иногда лед работает ничуть не хуже пламени. Когда в 2010 году в матче на «Вилла Парк» с поля удалили Нани, я не сказал ему ни слова. Просто оставил его страдать, он же продолжал смотреть на меня, тщетно надеясь найти хоть какое-то утешение. Я знал, он не собирался сделать то, что сделал, и когда на телевидении мне задали про него вопрос, я назвал его действия «наивными». Я сказал, что Нани не грубый игрок, но подкат был выполнен двумя ногами, и после него он должен был покинуть поле. Вот так, прямо и честно. Пострадавший не получил травмы, и я лишь заметил, что Нани совершил ошибку при выполнении подката. С нами со всеми такое бывает, футбол – это ведь очень эмоциональная игра.
Многие полагали, что я все время вел против Арсена Венгера психологическую войну, все время пытался взорвать ему мозг. Не думаю, что я намеренно провоцировал его, но порою действительно использовал свои трюки, чтобы выдать небольшие умозаключения, зная, что пресса примет их за психологическую атаку соперника.
Помнится, мне как-то позвонил Брайан Литтл, бывший тогда тренером «Астон Виллы», и спросил насчет одного замечания, сделанного мною перед встречей наших клубов.
– Что ты этим имел в виду? – сказал он.
– Ничего, – ответил я озадаченно. «А я уж решил, ты опять играешь в свои игры», – сказал Брайан. Уверен, положив трубку, он все еще размышлял: «Что же он задумал? Что же он пытался сказать?»
Мне сослужило хорошую службу то, что я лишал соперников присутствия духа. Но часто я выбивал их из колеи, не собираясь этого делать и даже не подозревая, что мои слова произвели на них такой эффект.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.