«МОИ ЛЮБИМЫЙ БУДУЩИЙ МУЖ…»
«МОИ ЛЮБИМЫЙ БУДУЩИЙ МУЖ…»
7 ноября, вечер. Я лежу на диване. Вдруг звонок в дверь. Открываю — стоят двое. Света с Ксюхой, Ксенией Шихиной из Краснодара, нашей подружкой по слету. У меня шок, и первая мысль в голове: где они будут ночевать?! Что делать? Куда бечь? Они такие:
— Привет, что не пускаешь?
— Извините, извините…
— А мы решили тебе сюрприз сделать!
— Круто! — говорю, а сам не знаю, что делать!
Вышла мама:
— Здравствуйте, девочки!
Мама нормально отреагировала. Мама… Она все время была такая демократичная.
Мы выпили за приезд. А потом мы по-; ехали к отцу домой и почему-то тусили там. Не помню почему, места там как раз было меньше. Он нам там поляну накрыл. И на следующий день они уехали.
В тот день я сделал Свете предложение. Руки и сердца. Мы ехали в трамвае. Там все и произошло. Мы обменялись кольцами. Она мне подарила колечко со змеей. Я же типа змея по гороскопу. Кольцо в виде змеи, обвивающей палец несколько раз. А я подарил кольцо, которое из Болгарии привез специально для Светы. Да! Ее кольцо было женское, но я его как надел тогда, так и никогда не снимал. Света называла «обручальным кольцом». Я не относился к этому как к какому-то сверхважному шагу. Конечно, свадьба! А как иначе? Нормально. Просто у меня такое настроение было — «как порядочный джентльмен». Для меня не было такой проблемы, типа свадьба — это серьезно, совместная жизнь — такая ответственность, что-то сверхъестественное. Легко.
Они с Ксюхой уехали, Света буквально по приезде прислала письмо: «Привет, мой любимый будущий муж!» Своих родителей на теперь называла не иначе как «твоя теща», «твой тесть». «Теща» сначала, конечно скептически отнеслась к будущей свадьбе. Она убеждала дочь, что я никогда не откажусь от музыки ради нее. Вот смотри, на фотке Света. «Роме от Лелика. Я тебя люблю, хоть ты мне и не веришь. Честно». Она себя Леликом называла, как в мультфильме «Лелик и Болек»…
А потом на Рождество я поехал в Новороссийск и опять же с Ксенией. Ксения была такая сваха. То есть сначала она со Светой приехала ко мне, потом со мной к Свете. Света своего малолетнего брата Вадика брала. Ксюха была подругой классной, не мешала, как раз наоборот, с ней было удобнее. Она сглаживала какую-то неловкость. Была таким буфером. Мне нравилось, что Ксения была рядом. И, наверное, Свете тоже. Потому что… порой не к Свете подойдешь что-то спросишь, а к Ксюше. Она была просто таким другом верным. Нашим со Светой общим другом. Да я вообще не парился. Она в Болгарии ложилась ко мне спящему на кровать и фотографировалась ради прикола. Ксюша, конечно, знала о моих чувствах к Свете.
В Новороссийске очень тепло было, я ходил в пиджаке. Мы жили у Светы дома. Познакомились с родителями. Папа — бывший моряк. Большой такой дядька. Обычный. Самый банальный. Мама более интеллигентная… очечки. Плотная такая.
Новороссийск весь расположен на холмах. На одном таком холме район, где стоят бывшие дачи, переоборудованные под постоянное жилье. Но из-за того, что все на холмах, по склонам оврагов, дома там необычной архитектуры. Вот представь себе: дорога, у дороги дом. Смотришь спереди — нормальный дом, а сзади — резко становится двухэтажным из-за скоса. А на противоположной стороне оврага — другой такой же дом других хозяев. И одна скальная порода, земли там нет, ее туда специально привозят.
Я зашел в ее комнату. Что тут скажешь — комната настоящей девочки. У нее висело несколько плакатов. С Мадонной, кажется. Врать не буду, не помню, какие-то еще. Зеркало, конечно, большое. Шкатулочки, где колечки, бусики. Помады, разные штучки. Шкаф, на шкафу тоже какая-то куча безделушек, игрушки мягкие, но их было немного. Все интересно было. Позаглядывать, посмотреть. Она тоже ведь строителем была. Я говорю: «Ну, покажи мне свои чертежи». Интересно же, как у них в колледже, конспекты там. Вещи, гардероб — тоже прикольно: «Ой, а вот в этой майке ты была тогда-то!» — «Да, в этой майке»… Ну да, видишь, такая фигня, но как трогательно.
У Светы были короткие юбки. Как девочка она одевалась: какие-то кофточки, юбочки. Без какого-то определенного стиля. Одежду не могу вспомнить, как ни странно. Почему так происходит? Не понимаю. Она рыжая была. У нее были слегка выгоревшие волосы. Одежду, честное слово, не помню, хоть убей. Я-то ее ведь ее каждый день видел, каждый раз в другой одежде, поэтому трудно вспомнить. Да и на это особого внимания не обращал. А еще у Светы были зеленые глаза.
Я был влюбленный… Рождество. Мы стояли ночью на балконе второго этажа, пили шампанское, смотрели на звезды и болтали о разных вещах. Медведицу искали. Романтика за гранью. Вот это я помню. А кто там еще был, нет. На ней тогда была короткая шуба. Не то из лисы, не то из другого зверя какого-то. Она была такая рыже-серо-белая. Она все время в ней была… дай вспомнить… Да, она была в шубе, в мини-юбке, несмотря на то, что было достаточно холодно. И какая-то маечка на ней… Что носят девочки? Топик? Кофточка была. Вот так она ходила. Со вкусом одевалась. Скажем, гламурно по местным меркам. Достаточно пестро, необычно. У нее были зеленые тени. Зеленые-зеленые глаза…
Обязательно каблуки. Ходила на разных: и на высоких, и на низких. Она была не очень высокая. Причем она была даже не худенькая. В теле. Мне как раз тогда нравились более плотненькие девушки. Не толстые, нет… ну, мне нравилось. Худая — тоже хорошо. Блондинка, брюнетка, крашенная — без разницы. У меня не было тогда какого-то определенного «своего» типа. Потом я уже начал задумываться, с какими девушками я был, а тогда мне было все равно. Потом уже опытным путем я выяснил формулу моей девушки.
Света себя украшала. Сережки, колечки. Были заколочки в виде бабочек, как зажим. Она забирала волосы с лица и закалывала пряди назад. Мне не очень нравилось почему-то, но я никогда не говорил. Здорово было, когда просто распущенные волосы. А она как-то их назад делала или по краям. Говорили мы с ней в основном о колледже. Она в строительном училась тоже на ПГСе (промышленно-гражданское строительство), как и я. Тоже чертила. Я ей помогал. Она тоже мне что-то подсказывала. По профессии. Это, знаешь, как два музыканта встретятся и давай о гитарах тереть — хрен остановишь. Так что мы о профессиональных вещах говорили частенько. Но чаще говорила она. Я не стеснялся, мне просто незачем было.
Она лишь один раз приезжала одна в Таганрог. Я повел ее с собой в гости к Ивану в беседку, где все тусили. Познакомил с ребятами: с Иваном, Наташей, Вовчиком и другими. «Здрасьте!» — «Здрасте!» Они такие: «Так это то, куда ты ездишь?» Достаточно спокойно встретили ее, потому что я часто приходил в компанию с разными девушками. Наверное, поэтому спокойно. Типа, ну, посмотрим — что сразу-то лезть обниматься-целоваться, поглядим, как с ней завяжется. Да откуда им знать, серьезные отношения или нет? Они смотрели, если хожу три месяца с девушкой, значит, они начинают с ней больше общаться. А Свету они один раз только видели. У нас в компании всех принимали. Типа: «О, Новороссийск! Круто! Я там был!» Но мы обычно в этом коллективе терли свои какие-то терки. У нас были свои шутки, свои песни. А Света просто посмотрела на моих товарищей, а что говорить-то?
С Ираидой и Оксаной я Свету тогда так и не познакомил. Как-то не сложилось. Но они знали, что я езжу все время в Новороссийск. Свету они видели только на фотографиях. Говорили: «Круто, молодец, влюбился». Как девчонки еще могут сказать? Они ведь больше подружками были, чем какими-то там объектами. С Оксаной я не особо мог советоваться, она ж болтливая жутко! Но каждый раз, когда я приезжал из Новороссийска, шел сначала к ним, а пси том только домой. «Ну как там? Давай рассказывай, колись!» А Ираида более спокойная. Молчит, слушает, улыбается. Она более романтичная, а Оксана более прагматичная, вещи любила.
Света заочно меня к Оксане ревновала. Даже в письме как-то написала. Я переписал; ей на память видеокассету с какой-то нашем вечериной. И там я с Оксаной как-то заигрываю. Света очень расстроилась. Хотя поводов к ревности у нее было — ноль. С Оксанкой мы были просто друзья.
У Светы был младший брат, совсем малой. И вот мы вчетвером гуляли: Света с братом, Ксения и я. Она показывала нам Новороссийск. Мы ходили в порт, лазали по городу. Понравился город, горы. Я гор не видел до этого. Море мне понравилось. Оно было чистым. Порт, корабли. Круто! Акватория. Там же самая крупная естественная акватория в мире. Не искусственная, а природная.
А потом я начал к ней ездить очень часто. Когда как. Когда это было раз в неделю. Когда раз в две. На автобусе туда невозможно было ехать из-за гор. На поезде часов девять-десять. Я приезжал на выходные, ведь я тогда и учился, и работал. Я ехал и все время много курил, особенно на подъезде. Я мог ночь не спать, меня колбасило. И мне представлялось, вот я сейчас приеду, мы опять встретимся…
Она меня встречала на вокзале несколько раз, потом я сам уже находил дорогу до ее дома. Я уже выучил, как ехать и на чем… Помню, поезд подъезжал. Я выходил. Она уже стояла на перроне. Она все время разговаривала по телефону, у нее тогда уже был мобильник. Сотовый. Это был 99-й год, но телефон у нее был, я помню это прекрасно. «Эриксон», такой квадратный, большой. Это ж порт, понятно, что там уже не проблема была мобильный иметь. Кроме того, она пыталась устроиться в новороссийский «Билайн», работала на испытательном сроке, но что-то у нее не срослось. Я часто ей звонил. Приходил на переговорный пункт и, короче, названивал ей по ночам домой и на этот номер тоже.
Она встречала, мы гуляли, ходили по разным там местам. Потом мы приходили к ней домой. Родители нас встречали. Ура-ура. Мы ездили на рынок, они двоих нас посылали. Там был такой магазин конфискованного алкоголя. Греческого. И цены были очень низкие. И вот мы покупали алкоголь, еще арбузы, всякую хрень. Маме по хозяйству: мясо какое-нибудь, картошку… Она умела торговаться, знала, что почем. Я перед каждой поездкой собирал деньги, а там их сливал. Деньги можно было всегда потратить. На что угодно: пойти в кафе, забуриться куда-нибудь. На личные какие-то нужды. Стипендию получал, эту стипендию всю — туда, в Новороссийск.
После рынка мы возвращались домой. У них во дворе стоял стол, за которым мы по вечерам все время сидели. Светин папа работал на КамАЗе и рассказывал истории, с этим связанные. Шоферские байки. Мы сидели, слушали. «Ну, — думаю. — Неплохие у меня будут родители!» Мечты и все такое… Они нормально ко мне относились. Не знаю, конечно, в качестве кого они меня воспринимали. Вот молодой человек приезжает, вроде намерения серьезные. Ну, раз посылали на рынок, значит, все-таки дружелюбно были настроены. Теплые отношения.
Хотя Света писала мне, что проблемы с родителями у нее из-за меня были. Как-то мы договорились встретиться в Ростове. Я туда поехал на какой-то съезд профсоюзных деятелей от колледжа. К тому же Валера Крахмалюк нашел там нехилую шабашку: трехкомнатную квартиру, в которой нужно было полностью сделать косметический ремонт. Валерка вообще был деятелем, все время говорил: «Надо заниматься бизнесом! Буду рыбу возить в Москву!» У него всегда была масса идей, он очень хорошо учился в колледже, очень работоспособный был. Мотор в попе! Хороший человек, но до красивого финала он дела довести не мог.
И мы в письме со Светой договорились, что она ко мне приедет в Ростов. Родителям сказала, что у нее какой-то семинар там, и приехала ко мне на один день обманным путем. Ночевали в этой квартире, которую ремонтировали. И еще я прекрасно помню, тогда было солнечное затмение. Помнишь, в 99-м году? Так вот родители Светы узнали об обмане. Письма от меня она получала на почтовый ящик бабушки (со своим какие-то напряги были). А я сдуру написал что-то прямо на конверте «до встречи в Ростове», что-то типа того. И как только Света за порог, бабка прибежала к родителям и наябедничала. Света потом мне писала, что по возвращении из Ростова ей устроили жуткий скандал. Отец обозвал чуть ли не проституткой, а мать сказала, что после такого Света упала в ее глазах, раз по первому требованию сорвалась и помчалась ко мне. Но я все же думаю, что она преувеличивает.
Девочки вообще все время любят все преувеличивать. Поиграть в дочки-матери, точнее, в сыночки-матери. «Мой дорогой, только надевай шапку, повязывай шарфик», «Не делай ничего с собой такого, я буду переживать». Ну, да, я не спорю, приятно про шарфик, приятно. Просто у вас все как-то преувеличено. Гипертрофированно, что ли… «Ой, я так переживаю, лишь бы ничего с собой не сделал». Что я могу такого с собой сделать? Ну, то, что я пил, — да. Неадекватное поведение? Так ведь все парни в том возрасте с неадекватным поведением. Почему-то так принято, что вроде как мальчики — дурачки. Они глупые. Они могут себе повредить. Напиться, упасть, подраться. Поступок плохой какой-то совершить. Ага. Я приезжаю без предупреждения, без звонков — здравствуй, Света, я приехал. Нормально, скажешь? Для девочек не очень нормально, я считаю. Предупредить… Девочка так не приедет. Вот я о чем говорю. Девочка по-другому мыслит. Она думает, а если никого дома нет? Не поедет. Или поедет? Ладно, уговорила, поедет. Но только она всю дорогу будет думать — есть кто, нет. Париться. А мальчик и не подумает. Приедет, а там закрыто. Бля, а че закрыто? Странно! Не подумал, что так может быть. Но ты понимаешь, о чем я?
У Светиного папы была гитара. Мама расспрашивали меня про мою музыку, папа слушал мою кассету, даже на работу на автобазу носил. Была одна про Питер и про моряков с текстом Вити Бондарева. А папа Светы очень любил Питер, учился там в мореходке. Ему песня очень нравилась. Он давал мне гитару, и я ее часто пел. Уже и Света, и мама ее сидели такие: «Э! Опять эта песня…» Там второй куплет заканчивался такими словами: «Твой ангел, пойманный бушлатом моряка, прибитый к небесам адмиралтейской шпилькой…» Трындец! Это ж Бондарев! Очень в его стиле. И потом, много лет спустя, я приехал в Питер, и мне сказали, что ангел не на адмиралтейском шпиле, а на Петропавловке. А на Адмиралтействе — крест. Но на это никто не обращал внимания. Просто красиво звучало.
Однажды ее папа подарил мне морскую звезду засушенную. В какой-то мой очередной отъезд. Я ее привез и папе своему подарил. Не знаю, может, он сказал папе передать? Не помню. То есть хороший человек был.
Я уезжал, она меня провожала на вокзале. Мы плакали… То есть она сначала долго плакала, потом я садился в поезд, я сильный мужчина, типа все нормально. Я заходил в тамбур и стоял, лил слезы, твою мать!!! Короче, да, были такие моменты, причем каждый раз, когда уезжал. Что-то такое меня настигало…
Как-то мы решили летом с ее друзьями пойти в поход в Абрау-Дюрсо. Потому что они все время хвалили свои места, говорили, как у них круто. Мы все собрались компанией: Света, две девушки — ее подружки, я и еще один парень. И вот мы поехали на автобусе за город. Там есть два села — Абрау и Дюрсо, рядом в горах красивое озеро и недалеко знаменитый завод шампанского «Абрау-Дюрсо». И вот мы там, кажется, дня три были. У нас были рюкзаки, топоры, котелки, вся хрень. Палатка, конечно. Магнитофон с батарейками взяли, гитару — то есть все дела. И вот там оттягивались. Мне как раз пошили те штаны широкие, я в них приехал такой весь модный. Камуфляжку взял. Штаны, куртка. И мы там тусили, выпивали, отдыхали, купались. Я с удочкой был, помню, все чего-то ловил, ловил. Рыба плескалась рядом, а я так ничего и не поймал. А потом мы напились и купались в озере ночью. Я голый, а они топлес. Светина подружка нас фотографировала. Мы плескались, орали… Даже фотографии остались. Вот это я помню прекрасно.
Что ты имеешь в виду — платонически? Да, без интима. Ну, как-то не удавалось. Когда я приезжал, мы с ней спали на полу в ее комнате. В ее комнате спал еще ее младший брат. Его клали на кровать, а мы на полу вдвоем. Круто! Матрац, одеяло. Лежим и шурыкаемся ночью. Шур-шур-шур… Так о батарею я однажды ударился! Поворачивался и зацепился за что-то… кошмар! Что значит — ненастоящая любовь?! Когда так сильно любишь, секс не так важен, я тебе уже говорил. Даже дотронуться до человека не сразу решаешься. Я бы не сказал, что ей вообще неинтересно было. Она заигрывала, фотографию мне симпатичную прислала в неглиже, чулочки-трусики…
Мне как-то ни разу не пришлось ее защищать от кого-то. Скорее, она меня. Я как-то напился, и она попросила двух морячков британских меня донести до такси. Мы где-то на набережной сидели в кафе: две ее подружки, она, я и два каких-то моряка — взрослых англичанина. Столиков свободных не было, вот они и подсели к нам. Они спрашивали: «Vodka?» Я говорил: «Уеs!» И бегал от нашего столика за водкой — за че-кушечкой, а потом морячки стали бегать. И мы с ними стали вместе выпивать, общаться. Как на каком языке? На водочном! Они такие: «Vodka?» Я говорил: «Уеs! Vodka!» — и улыбался, и кто-то из них шел за водкой. И что-то я так ухлестался, надо было уходить, я встал… и больше я ничего не помню. Света наутро была очень Злая, ругалась на меня. Оказывается, какой-то из этих морячков нес меня до такси. Я слегка в себе разочаровался огорчился. Ну, мало ли, с кем не бывает. Там два взрослых мужика сидели и я пацан. Молодого накачали… После этого я никогда так больше не напивался. Сама к алкоголю Света относилась нормально как все девушки — вино, шампанское. А я — все, все что есть — мое! Эта история с морячками случилась после похода на Абрау-Дюрсо, кстати мы хотели пойти еще на гору какую-то, но сил больше не было, и мы сели на набережной. И все так закончилось — все эти англичане проклятые!
Это ты верно говоришь, мы редко со Светой были наедине. Очень. То с друзьями, то с родителями. Да, когда два человека любят друг друга, никто им не нужен. Факт! Почему всегда был кто-то? не знаю… Так получалось.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.