Будущий министр

Будущий министр

Предводитель дворянства Аполлон Константинович Кривошеин и по масштабу своей деятельности, и по мудрости уступал Байкову, но вполне соответствовал ему по бесцеремонности, с которой добивался нужного ему. Рассказываю об этом господине немного подробнее, потому что он при Николае II стал министром путей сообщения (первый, если не ошибаюсь, министр из плеяды министров-проходимцев последних царствований) 8*.

Чтобы иметь право быть избранным почетным мировым судьей, нужно было обладать образовательным цензом или быть избранным единогласно. И вот один из местных тузов, не имея никакого ценза, пожелал попасть в почетные судьи, и городской голова Байков, и Кривошеин начали орудовать и заручились обещанием всех выборщиков положить направо.

Председатель собрания Кривошеин после выборов приступил к подсчету голосов: открыл левый ящик, опустил туда руку, пошарил, заявил, что ящик пустой, в доказательство вынул его и опрокинул.

— Так как черных шаров нет, полагаю излишним считать белые.

— Конечно, конечно, — раздалось в зале.

— Избран единогласно, — заявил председатель.

Но, о ужас. Поднялся один доктор и заявил, что единогласного избирания быть не может, так как он, вопреки вынужденному обещанию, положил не направо, а налево, и просит его заявление проверить, пересчитав белые шары.

Но это оказалось невозможным. Ящики председатель уже приказал убрать.

А вот другая история про Кривошеина. Однажды Кривошеин, у которого было несколько паровых судов, просил меня разрешить нашему механику-англичанину осмотреть котел одного из его пароходов. Я разрешил. Вечером англичанин мне передал, что он поручение исполнил, нашел котел совершенно негодным к плаванию, но ввиду «странной фантазии владельца», который просил, чтобы труба только могла дымить, «поставил латку». «И хотя пар и теперь развести нельзя, но если в топку бросить тряпки, смоченные керосином, дым валить из трубы будет на славу», — прибавил он.

Как я узнал, Кривошеин свои пароходы продал или отдал в аренду казне, и в Ростов прибыла комиссия, чтобы их от него принять. С утра осмотрели один, другой, сделали пробный рейс. Во время рейса обильно выпили и вернулись уже к вечеру. «Надежду», так звали никуда не годную паровую баржу, не осмотрели. По дыму, идущему из трубы, и так было ясно, что пароход под парами. «Странная фантазия» владельца, как выражался англичанин, была не столь наивной, как ему казалось.

Много лет спустя, когда Кривошеин был уже министром путей сообщения, Витте приобрел для казны Варшавско-Николаевскую дорогу. Бывшие члены Совета Министерства путей сообщения и инспекционной комиссии получили право на пожизненный бесплатный проезд по российским железным дорогам. Я занимал свой пост уже двенадцать лет, но не непрерывно, а с перерывом в один год, и потому возник вопрос, что делать в этом случае; чтобы это выяснить, я отправился к министру.

Кривошеин принял меня так, как будто я был его ближайшим другом, но в просьбе отказал.

— Мне ужасно жаль, но поделать ничего не могу. Закон для меня свят.

— Прекрасно вас понимаю, — сказал я, и мы заговорили на другие темы, незаметно перейдя к воспоминаниям о Ростове.

— А какова судьба ваших пароходов, Аполлон Константинович? — спросил я.

— Я их давно продал.

— И «Надежду» тоже?

— Почему вы именно о ней вспомнили?

— Да так, вспомнил, как чудак Джонсон научил вас тряпками разводить пары — странная идея.

— Не помню, — сухо сказал министр. — Все это так давно было. — И посмотрел на часы. Аудиенция была окончена. С тех пор я его больше не видел. Вскоре ему пришлось оставить свой пост, и его увольнение сопровождалось скандалом.

Бывали случаи, когда сомнительная деятельность ростовских фокусников столь благополучно не заканчивалась и вызывала сомнения даже у закоренелых нарушителей хороших манер. На торжественном обеде по случаю открытия Владикавказской железной дороги городской глава Байков произнес тост, держа в руках бокал с вином.

— На том месте, где сейчас находится железная дорога, — сказал он, — еще недавно было глубокое болото, и там, где мы сейчас празднуем открытие дороги, стоял столб с надписью: «Опасное болото», но сейчас… — Он сделал многозначительную риторическую паузу…

— Но сейчас, — продолжил один из уже изрядно выпивших гостей, — вместо болота — железная дорога, вместо столба — председатель, и хотя ничего и не написано, каждый может прочитать: «Осторожно, опасность!»