Глава 3

Глава 3

Вечером, как и предупреждал нас хозяин тюрьмы, Лимпуса пересадили в другую камеру, в другой корпус, и увиделись мы с ним вновь лишь несколько лет спустя. В Баилове, после отмены приговора, я просидел недолго, затем меня снова отправили в Шуваляны. Здесь мне также пришлось отбыть еще несколько месяцев. За это время меня ни разу ни к кому не вызвали. У меня даже сложилось впечатление, что обо мне уже давно все позабыли, как вдруг неожиданно 27 декабря 1987 года, сразу после ужина, меня заказали на этап.

Трудно забыть эту дату, ведь она фактически ставила точку во всей этой в высшей степени поучительной и мучительной истории, которая навсегда оставила заметный черный след в моей жизни. Мои сокамерники, и я в том числе, знали, что этап бывает только ночью, поэтому у меня было время собраться в дорогу и на прощание погутарить. Какие только прогнозы не делали арестанты о том, куда меня этапируют! Каждый хотел, чтобы меня и моих подельников после всего того, что мы пережили, ждал впереди фарт, но ни один из них не угадал того, что нас ожидало в самом ближайшем будущем. Действительно, изобретательности мусорам того времени было не занимать.

Переступая порог камеры в Шувалянах, я даже и не подозревал о том, какие еще сюрпризы в самое ближайшее время приготовит мне судьба. Скоро я вновь побываю в коварных и цепких объятиях смерти, но на этот раз меня спасет от нее не Верховный Совет СССР, а страстная любовь к женщине, способная, как известно, творить чудеса.

Что же касается быта тюрем, камер, пересылок и всего того, что с ними связано, то это для меня еще с давних пор остается до такой степени само собой разумеющимся, что я уже давно перестал проводить грань между тюрьмой и собой. Порой мне даже кажется, что я родился не в родильном доме, а в тюремной камере.

В «воронке», который увозил меня на этот раз навсегда из Шувалян, я уже точно знал конечный пункт своего этапирования: ДАССР, СИЗО — 3 — это была тюрьма города Дербента, куда под утро я и был доставлен в одиночном купе «столыпинского» вагона поезда Баку — Ростов. С того момента, как я покинул ставшие мне в некоторой степени уже родными тюрьмы солнечного Азербайджана, и до того, пока я не прибыл туда, где мне предстояло провести некоторое время и где уже в спокойной обстановке я мог проанализировать все то, что со мной произошло за последнее время, действия развивались так быстро и неожиданно, что я не успевал осмыслить все происходящее вокруг. Я не успел как следует расположиться в камере дербентской тюрьмы и покемарить часок-другой, потому что в дороге мне не пришлось даже сомкнуть глаз: этап тот шел главным образом в ростовскую центральную больничку, и контингент состоял в основном из шпаны, так что было о чем погутарить с арестантами в «столыпине», — как меня вызвали к следователю.