Тарас Галюк. ТЕРРОРОЗАЩИТНИКИ

Тарас Галюк. ТЕРРОРОЗАЩИТНИКИ

8 января 1977 года в вагоне поезда метро, подъезжавшего к станции «Первомайская», прогремел взрыв. По счастливой случайности поезд находился не в туннеле, а на открытом участке пути — иначе жертв было бы значительно больше. В тот же день в самом центре Москвы взорвались еще два устройства: одно в гастрономе на улице Дзержинского, другое — на улице 25 октября. Общее количество жертв было опубликовано лишь два года спустя, после того как преступникам был вынесен приговор: 7 человек погибли, еще 37 получили ранения.

Официальные сообщения о терактах появились два дня спустя и были довольно невнятны. Зато не было недостатка в слухах. В трамваях, очередях и курилках обсуждали фантастические подробности происшествия, рассказывали о сотнях жертв. В головах у добропорядочных советских граждан не укладывалось — кто мог рассчитывать получить от злодеяния какую-то выгоду? Толи иностранные шпионы, то ли маньяки… Кое-кто говорил и о «диссидентах».

Самое удивительное, что эта последняя версия была не так уж далека от истины. Конечно, ни Московская Хельсинкская группа, ни другие подобные организации не имели никакого отношения к проведению теракта. Но в дальнейших событиях они сыграли самую неприглядную роль.

ОРГАНЧИК БЫЛ В СВОЕМ РЕПЕРТУАРЕ

Сразу же после взрывов, 12 января, к «мировой общественности» обратился академик Андрей Сахаров: «Я не могу избавиться от ощущения, что взрыв в московском метро и трагическая гибель людей — это новая и самая опасная за последние годы провокация репрессивных органов. Именно это ощущение и связанные с ним опасения, что эта провокация может привести к изменениям всего внутреннего климата страны, явились побудительной причиной для написания этой статьи. Я был бы очень рад, если мои мысли оказались неверными…»

Итак, академику сразу, без всякого разбирательства, стало понятно: если в стране произошло что-то чудовищное и есть хоть какие-то сомнения относительно виновника — значит виноваты «органы». Видимо, им свойственно совершать преступления исключительно из кровожадности или с целями нечто «спровоцировать». В данном случае, видимо, ненависть к национальным меньшинствам. Этот «органчик», встроенный в черепную коробку диссидента, как мы видим, и сегодня отлично работает.

Позже Сахарова вызвали в КГБ и потребовали объяснений: почему он без всяких оснований обвиняет сотрудников госбезопасности в совершении чудовищного преступления? Андрей Дмитриевич в ответ продемонстрировал прямо-таки детское простодушие: «А я не обвиняю, я просто делюсь мыслями, у меня так и написано — «ощущения…» Заслуживает внимания и такой аргумент в пользу версии о «провокации КГБ»: оказывается, очень подозрительно, что о взрывах почти сразу же сообщили иностранным корреспондентам. Власти скрывают информацию — плохо, публикуют ее — еще хуже…

«САРДИННИЦА УЖАСНЕЙШЕГО СОДЕРЖАНИЯ»

К расследованию преступлений были подключены лучшие силы госбезопасности, о ходе следствия регулярно докладывали и Андропову, и лично Брежневу. «Держал руку на пульсе» и Филипп Бобков, тогдашний первый заместитель Председателя КГБ СССР.

Прежде всего дотошно изучили место происшествия: сам пострадавший вагон, который пришлось буквально разобрать на винтики, плотные залежи снега вокруг путей метро.

Это дало результат: в одном из осколков была опознана ручка от чугунной гусятницы.

Эксперты установили, что именно эта кухонная посудина с крышкой, прикрученной болтами и наглухо запаянной, послужила контейнером для взрывного устройства. Как тут не вспомнить зловещий образ из «Петербурга» Андрея Белого: «сардинница ужаснейшего содержания»… По фрагментам восстановили, как выглядела хозяйственная сумка из кожзаменителя, в которой переносили смертоносное устройство. Фотографии гусятницы и сумки были разосланы в отделения милиции по всей стране.

Вскоре в ташкентском аэропорту была задержана для досмотра женщина с точно такой сумкой. Внутри оказалась обычная поклажа, но по ярлыку удалось установить место изготовления: Ереван.

Туда же вели следы и от металлической шпильки, обнаруженной возле взорванного вагона и тоже служившей частью адской машины. Все-таки плановая экономика, при всех ее минусах, существенно упрощала работу следствия.

Круг поиска постепенно сужался. Следственная группа вылетела в Ереван.

АДСКАЯ МАШИНА № 2

Мы не знаем, как именно предполагалось искать в большом городе следы террористической группы. Но к тому времени террористы, видимо, убедились в своей безнаказанности: все-таки с момента взрыва прошло больше полугода. Они решили повторить теракт и прибыли в Москву с очередной адской машиной. Ее предполагалось оставить в зале ожидания Курского вокзала.

Дальнейшие стечения обстоятельств можно объяснить разве что крайним легкомыслием злоумышленников. Во-первых, сумка со смертоносным содержимым благополучно простояла в многолюдном зале чуть ли не сутки, пока кто-то из пассажиров случайно в нее не заглянул. Но к тому времени у взрывного устройства… сели батарейки. Во-вторых, преступники, будучи уверены, что взрыв произойдет, оставили в сумке собственную одежду.

Преступников взяли в поезде Москва — Ереван. Ими оказались некие Степанян и Багдасарян, жители Еревана. И здесь начались неожиданные препятствия.

ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК

Руководителю следственной группы лично позвонил первый секретарь ЦК компартии Армении Демирчян и потребовал немедленно прекратить беззаконие и произвол, творимые якобы следователями из Москвы. Возмутилось и руководство КГБ Армении. У следственной группы оставался последний шанс, они согласились освободить задержанных после того, как проведут на их квартирах обыски. И они дали результат: в доме у Степаняна были обнаружены детали, предназначавшиеся для новых взрывных устройств. Кроме того, через него следствие вышло на третьего участника преступной группы, точнее — ее идеолога и организатора. Им оказался Степан Затикян.

Затикян, родившийся в 1947 году, успел к тому времени отсидеть «за политику». Ему инкриминировали ни много ни мало, а создание националистической партии под названием НОП (Национально объединенная партия). Партия — это, конечно, громко сказано. Собиралась компания единомышленников и вслух мечтала об освобождении Армении от ненавистного русского владычества путем всенародного референдума, а заодно и о возвращении отобранных турками земель. Мечтами не ограничивались: выпускали самодельную газету, даже расклеивали листовки. Ко времени теракта Затикян, освободившийся из заключения, окончательно решил вести борьбу из-за рубежа и искал возможности выехать на ПМЖ. Но, как оказалось, этими намерениями, по нынешним временам вполне невинными, дело не ограничилось. Что заставило Затикяна с товарищами взяться за бомбы — не известно. То ли ненависть к «оккупантам», дошедшая до совсем уж людоедских форм, то ли желание расширить свой послужной список накануне эмиграции…

Но в любом случае Затикян был не обычным преступником, а человеком с большими и давними заслугами в деле борьбы с «совком». Он даже женат был на родной сестре Паруйра Айрикяна, известного армянского диссидента. Поэтому, как только он оказался под следствием, на сцену вновь вышли правозащитники. Откуда им так оперативно стали известны подробности дела, о котором в открытой печати практически ничего не сообщалось, — остается только догадываться. В ход были пущены тяжелые орудия. Академик Сахаров сразу же после закрытого суда, на котором Затикян и его подельники были приговорены к смертной казни, обратился к Брежневу с открытым письмом. Его «открытость» состояла в том, что текст был немедленно озвучен по всем «вражьим голосам».

НАЦИОНАЛЬНОСТЬ — ЛУЧШИЙ АДВОКАТ?

Вот аргументация защитников террориста (кроме Сахарова письмо подписал еще ряд членов Московской Хельсинкской группы). Во-первых, «он никак не мог». Ну как же, ведь он «наш», диссидент со стажем, да еще и бывший политзэк. Собственно, этого «во-первых» для авторов письма было вполне достаточно. Но для убедительности добавили еще кое-какие аргументы. Отчего процесс закрытый, без привлечения широкой общественности? Почему не принято во внимание «алиби»?

И еще — не выйдет ли так, что виноватыми окажутся «все армяне» и это вызовет национальную рознь? Должно быть, лучшее средство против национальной розни, по мнению «подписантов», — безнаказанность ультранационалистических боевиков. Эта тема и сегодня остается любимым аргументом терророзащитников. И после взрывов домов в Москве, и во время «Норд-Оста», и сегодня, как только стало известно о теракте в московском метро, первой заботой журналистов оказывается судьба несчастных национальных меньшинств: а ну как русские начнут громить инородцев? Или, того хуже, власти устроят депортацию?

Кстати, и тогда подобные опасения возникали, и отнюдь не только у «правозащитников». После того, как был вынесен смертный приговор Затикяну и его подельникам, партийное руководство Армении, которое, как мы помним, до последнего ставило палки в колеса следствию, продолжило линию глухой обороны.

«…Армянское руководство сделало все, чтобы скрыть от населения республики это кровавое преступление. По указанию первого секретаря ЦК компартии Армении Демирчяна ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте. Документальный фильм о процессе над Затикяном и его сообщниками, снятый во время заседаний Верховного суда, запретили показывать даже партийному активу Армении, его демонстрировали лишь в узком кругу высшего руководства. На экраны фильм так и не вышел, хотя мог принести немалую пользу и помочь в воспитательной работе. Руководство республики мотивировало запрет нежеланием компрометировать армянский народ в глазах русских…» — писал начальник 5-го управления КГБ СССР Филипп Бобков.