Настоящие дневники Че

Настоящие дневники Че

Осенью 1958 года, двигаясь из гор Сьерры в восточной части Кубы в центральную провинцию Лас-Вильяс, колонна Че умудрилась наткнуться на отряд Сельской гвардии Кубы численностью в двадцать человек, который тут же открыл огонь по мятежникам. Группа Че во главе с ним самим в панике разбежалась, едва услышав первые выстрелы. В полном замешательстве они бежали от группы обычных фермеров, которую превосходили количеством в четыре раза. В испуге бравые герильерос бросили даже два украденных грузовика с оружием.

«Мы нашли личный дневник и записные книжки Че Гевары в одном из грузовых автомобилей», – вспоминает лейтенант кубинских ВВС Карлос Лазо, который совершал рекогносцировочный полет над районом и увидел стычку Сельской гвардии с колонной Че. Вид разведсамолета лейтенанта Лазо в значительной степени усугубил панику среди членов отряда и ускорил и без того поспешное бегство. Пухлые тома произведений Гевары и его биографов почему-то обходят молчанием этот увлекательный военный инцидент.

Как ни странно, записные книжки и дневники, найденные Лазо, кардинально отличаются от «Дневников Че», «Секретных документов революционера» и «Воспоминаний о Кубинской революционной войне», позднее опубликованных правительством Кастро за подписью Че Гевары, с апологетическим предисловием самого Фиделя Кастро. Это был как раз тот переломный момент, когда в официальные исторические исследования стал проникать яд пропаганды и начал создаваться миф о героическом партизане Че. С одной стороны, историки имели доступ к массе конфиденциальных записей, захваченных после поспешного бегства Гевары. С другой стороны, режим под оглушительный рев фанфар публиковал «официальные дневники и воспоминания Че». И какие же документы послужили исходным материалом для пытливых журналистов «Нью-Йорк таймс» и прилежных биографов Че? Пропагандистские, конечно.

«Эти личные записные книжки и дневники, которые мы нашли в грузовике Гевары, подтвердили все, что мы уже говорили о нем, – сообщает Лазо. – Во-первых, Гевара жаловался, что его отряд не получает абсолютно никакой помощи от сельских жителей, которые, по его словам, были латифундистами (крупными землевладельцами). Первая часть была правдой, сельские жители в основном избегали их. Вторая часть явно не соответствовала действительности. Они вовсе не были богатыми землевладельцами. Они были просто мелкими земельными собственниками, а значит, антикоммунистами – ведь обобществления собственной земли они явно не желали. Этого было достаточно для Че, чтобы наметить их в качестве будущих жертв. Я видел в этом дневнике имена нескольких мальчиков – одному из них было семнадцать лет, другому восемнадцать – с пометкой «расстрелять». Они не были «военными преступниками» ни в одном из смыслов этого определения. Они были просто сельскими мальчиками, которые отказались сотрудничать с Геварой. Я думаю, это действительно сильно раздражало его. Вскоре после победы восстания их схватили и казнили как «военных преступников».

Корреспонденты «Нью-Йорк таймс», «Лук» и Си-би-эс не присутствовали при этих убийствах. Даже те, кого повстанцы называли «военными преступниками», зачастую были просто кубинскими военнослужащими, которые осмелились защищаться и стрелять в ответ. Однако когда они действительно воспринимали слова присяги всерьез, когда они на самом деле – как велел им долг – преследовали повстанцев Че, боролись с ними и наносили большие потери… что ж, тогда приспешники Че охотились за ними с особым рвением. Лейтенант Орландо Энризо был одним из таких. «Они называли нас военными преступниками Батисты, – вспоминает Энризо сегодня, находясь в Майами. – Прежде всего я не имел ничего общего с Батистой, он мне даже не нравился. Чеки, если на то пошло, он мне не выписывал. Я и большинство моих товарищей-военных считали себя членами Конституционной армии Кубы».

«Повстанцы Кастро, находившиеся под коммунистическим руководством, сами далеко не все были коммунистами – их просто обманули. Они начали устраивать на нас засады, убивать наших людей в казармах, разрушать дороги и мосты, терроризировать деревни – и мы должны были приветствовать их с распростертыми объятиями? Только не я, – говорит Энризо. – Я боролся с ними. Позже, будучи в изгнании, я встретил нескольких экс-мятежников, которые прямо рассказали мне, что люди Че убивали крестьян за отказ от сотрудничества или за подозрение в доносительстве – да за что угодно. И во всем этом они тут же спешили обвинить нас».

И, конечно, в то время средства массовой информации – как в Соединенных Штатах, так и на Кубе – верили словам повстанцев о том, что убийцами были люди из кубинской армии, почище Евангелия. Кастро и его приспешники пользовались тогда неограниченным доверием журналистов.

«Да, я признаю это, – говорит Энризо. – Я сражался с повстанцами изо всех сил. Я стрелял во время боя, когда противники стреляли в нас. Я преследовал их.

Я чертовски горжусь тем, что моя совесть чиста. Пусть биографы Че продолжают сколько угодно называть меня военным преступником и даже убийцей. Я не убил никого. Сколько повстанцев – я уж не говорю про Че – может похвастаться тем же самым?»

Че не смог забыть нападение лейтенанта Энризо на его «колонну». «Я знал, что на нас уже были расставлены сети после победы повстанцев, и поэтому бежал в Майами», – говорит Энризо. Как и большинство кубинских эмигрантов того времени, Энризо ожидал, что его изгнание не продлится долго. Однажды, вскоре после того как он прибыл в Майами, лейтенант Энризо наткнулся в закусочной на двух мужчин, которые были повстанцами Кастро. «Вот тот человек, которого мы так долго искали!» – воскликнули они, окружая Энризо. Че Гевара самолично послал этих людей в Майами с особой миссией – похитить Орландо Энризо и притащить его обратно на Кубу для эффектного показательного процесса и публичного расстрела. Похожий судебный процесс состоялся в феврале 1959 года над командиром кубинской армии Хесусом Соса Бланко, на который была приглашена международная пресса. Будущие похитители поспешили выразить Геваре свое восхищение полученным заданием.

«О, они были очень рады этому распоряжению, – говорит Энризо, – потому что оно позволило им наконец сломя голову бежать с Кубы, что они планировали уже давно, но не могли придумать, как. Эти ребята до сих пор живут здесь, в Майами. Мы друзья».

Соратник Энризо, лейтенант Лазо, обнаружил много интересного в личных документах Че. Практически каждый человек, упомянутый Геварой в записных книжках, был известным членом кубинской коммунистической партии. Компартия Кубы действовала в лучших традициях сталинизма и рабски следовала указаниям из Москвы. Но и по сей день, попробуйте только сказать, что повстанцы Кастро получали поддержку коммунистов или сами были коммунистами – и господствующие научные круги Европы и Америки заклеймят вас позором как ненормального.

Все они в один голос станут утверждать, что исключительно «произвол янки» толкнул колеблющихся Кастро и Че в объятия Советского Союза. Эта стена сопротивления истине оказалась более прочной, чем бетон и сталь Берлинской стены. Ее не пошатнули даже полвека противоположных доказательств, в том числе рассекреченные советские документы, в которых Рауль Кастро числится надежным агентом КГБ с 1953 года. Этот миф продолжает существовать, несмотря на множество красноречивых подробностей – как, например, тот факт, что, когда Че Гевара был арестован в Мехико в 1956 году, в его кошельке была найдена визитка местного агента КГБ Николая Леонова, который в то время находился в Мексике якобы как журналист.

В общем и целом документы Лазо, несмотря на свою огромную ценность в деле установления истины, не имеют ни малейшего значения для научных кругов, ведущих СМИ и других апологетов режима.

«Война с США – мое истинное предназначение», – писал Кастро своему доверенному лицу в начале 1958 года.

Правительство Батисты предоставило все данные, найденные в личных записях Гевары, правительству США. Это не помогло. Правительство США продолжало придерживаться жесткой политики в отношении эмбарго на поставку оружия режиму Батисты, в то время как почти все без исключения американские СМИ до небес превозносили Кастро.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.