Глава 7 Дела масонские

Глава 7

Дела масонские

Одаренный от природы не столь щедро, как Сен-Жермен, он обладал не меньшим талантом привлекать к себе людские души.

Е. Парнов. Трон Люцифера

Виван Денон был уверен, что Калиостро отправился в Париж; но магистр еще не решил обосноваться в столице мира; 8 ноября 1783 года он прибыл в Бордо. Говорят, оттуда он хотел отплыть в Англию, но Серафина категорически воспротивилась и ему пришлось уступить. В те времена Бордо являлся крупнейшим (после Парижа) и старейшим центром масонства; в 1723 году там была основана первая ложа, а в 1760-е годы Мартинес Паскуалис основал храм своего ордена Избранных Коэнов. Так что в Бордо великий масон Калиостро вполне мог найти себе «дело по душе». Сначала, как и в Страсбурге, он пытался сохранить инкогнито, но его быстро раскрыли — как только он, уступив просьбам супруги, появился вместе с ней в театре, роскошное здание которого, построенное три года назад архитектором Виктором Луи, являлось истинным украшением города. Магистра узнал граф де Бривазак, знакомый с ним по Страсбургу, и немедленно сообщил новость своим друзьям. Один из них, шевалье Ролан, отправился к Калиостро и пригласил его и Серафину к себе в ложу, заверив, что они могут на нее рассчитывать каждый раз, когда им захочется посмотреть представление. На следующий день в городе появились листки с корявыми стишками, прославлявшими графа:

В Бордо приехал человек, что чудеса творит,

Спасу я вас от всех болезней, он людям говорит,

Откройте же глаза и уши, чтоб видеть и слышать вам его,

Ведь это он, он, любимый граф Калиостро!

Императорская гостиница, где остановились супруги, стала местом паломничества, и, чтобы многочисленные больные и нуждающиеся, коим граф раздавал мелкие суммы, не взяли ее штурмом, городским властям пришлось выставить перед ней солдат для поддержания порядка. Не желая подвергать неудобствам других постояльцев, Калиостро снял отдельный дом, где при желании можно было начать целительскую практику и давать консультации. (По слухам, несколько месяцев подряд Калиостро с супругой пользовались гостеприимством графини де Бривазак; магистр настолько вскружил маркизе голову, что она начала полагать его самым замечательным и добродетельным человеком в мире.)

Целительство в планы Калиостро не входило; ему хотелось отдохнуть от сего занятия, сопряженного с постоянным отражением атак официальной медицины; вдобавок на новом месте у него обнаружился конкурент, некий пастор Эрвье, исцелявший, по примеру Месмера, животным магнетизмом. Но пастор оказался слабым противником и быстро исчез со сцены, предоставив ее в распоряжение Калиостро. А новые знатные друзья, среди которых магистр называл маршала де Муши, графа де Феме, герцога де Грийона, виконта де Амеля и Рея де Моранда (родственника Виллермоза), ставшего его добровольным секретарем, упросили его хотя бы изредка заниматься приемом населения. Магистр установил приемные дни: понедельники и вторники — для граждан первого и второго классов, сиречь знати светской и духовной, субботы — для бедняков, ремесленников и селян. Стоило только Калиостро выступить на поприще исцеления недугов, как повторилась страсбургская история: местные врачи дружно выступили против шарлатана. Тем временем секретарь от имени магистра писал Саразену, что и климат, и жители города Бордо на удивление дружелюбны, вот только он каждодневно не устает возмущаться, сколь невежественны там врачи.

В Бордо целительство не являлось главной задачей графа: здесь он желал предстать великим масоном; на собрании местной ложи он произнес речь о необходимости веры в существование Бога и бессмертия души, о почитании государей и о трудах масонских. «Масонские труды, — вещал он, — отличаются исключительной духовностью, ибо цель их — заслужить честь быть принятым в храме Бога. Человек, созданный по образу и подобию Божьему, является самым совершенным Его творением. Пока человек сохранял невинность, он повелевал всеми живыми существами и даже ангелами, выступающими посредниками между Творцом и творениями. Однако, обуреваемый любопытством, человек согрешил и был исторгнут из духовного мира. Дабы вновь вернуться к чистой, невинной жизни, требуется славить Бога, исповедовать милосердие и отбросить предрассудки. Тому, кто воистину пожелает возродиться нравственно и физически, Бог пошлет помощника, который выведет его к свету…» В завершение своей речи он напомнил, что истинным масонством является масонство Египетское, ибо только египетский масон обретает подлинную свободу и способен раскрыть все свои возможности и способности. Речь встретили бурными аплодисментами.

По слухам, в Бордо Калиостро сумел убедить некую даму, что в ее загородном поместье зарыт клад, охраняемый злыми духами, и пообещал достать этот клад. Но злые духи оказались могущественнее магистра, и клад не отдали; тем не менее 5 тысяч ливров за труды Калиостро принял. Возможно, речь шла о графине де Бривазак, той самой, в чьем доме некоторое время жили супруги Калиостро. А может, это была та дама, которой, как говорили, Калиостро так увлекся, что стал каждый день бывать у нее, являя бурные свои восторги, — пока муж дамы не вышвырнул его в окно. От неудачного падения, а может, от простуды или разлития желчи магистр тяжело заболел. Во время болезни ему было видение, о котором он утром поведал братьям-масонам, явившимся справиться о его здоровье. В этом видении за ним явились двое в белых одеждах и отвели его в пещеру, где собралось множество таких же людей в белом; среди них он узнал нескольких масонов, отошедших в мир иной. В пещере было светло как днем, и граф решил, что он в раю. Тем временем на него надели белые одежды, вложили в руку огненный меч, и он, воздав хвалу Верховному существу, торжественно поклялся всюду нести свет Египетского масонства. В ответ раскатистый голос призвал его трудиться и надеяться. Выслушав рассказ магистра, братья выразили ему свое восхищение.

Несмотря на знак свыше, Калиостро основательно занялся строительством ложи не в Бордо, а в Лионе, негласно признанном столицей европейского эзотеризма. Ибо в Бордо нападки местных врачей становились все активнее, и, пробыв там 11 месяцев, Калиостро покинул город. В конце октября 1784 года граф и графиня Калиостро прибыли в Лион и остановились в «гостинице Королевы», где в ту пору часто останавливались масоны.

Лион, один из крупнейших по тем временам городов, где проживало около 146 тысяч человек, располагался на границе средиземноморского и северного миров. С трех городских холмов, высившихся над слиянием двух крупнейших рек Франции Роны и Соны, открывались великолепные виды, способствующие созерцательности и, как следствие, формированию характеров, склонных к мистицизму. Изготовление чудесного шелка, славящегося во всем мире, притягивало алхимиков, издавна считавших окраску шелковых тканей своей привилегией. Состоятельная часть горожан обладала временем для досуга, и многие посвящали его поискам истины, иначе говоря, вступали в масоны. Кочевавшие по Европе космополиты-авантюристы и вольные каменщики считали своим долгом посетить Лион. В 1783 году число масонских лож в Лионе приближалось к двум десяткам. Наиболее яркой фигурой лионского масонства являлся просвещенный шелкоторговец Жан-Батист Виллермоз, основатель ложи Совершенной Дружбы (Parfaite Amiti?), последователь Мартинеса Паскуалиса; в прошлом достойный шелкоторговец достиг высшей степени посвящения в основанном Паскуалисом ордене Избранных Коэнов. Согласно теории Виллермоза, ищущего надобно не учить, а помочь ему вспомнить, ибо тайное знание живет внутри нас; сумев приобщиться к нему, мы получим возможность общаться с духами. Учение Виллермоза привлекало прежде всего аристократию, людей образованных, способных отыскать в собственной душе храм и вступить в контакт с потусторонними силами.

Калиостро, разумеется, не мог принять учения, где ученики обладали достаточной степенью свободы выбора, так как сам претендовал на роль и посвященного, и учителя, и поводыря. В его замысел входило собрать лионских, а в дальнейшем и вообще всех масонов под своей эгидой, ибо единственно верным он полагал исключительно Египетское масонство, обряды коего он, по его словам, узнал из рукописи, найденной им под пирамидами Египта. Но Виллермоз не намеревался сдавать позиций. Поэтому, едва устроившись, магистр от имени графа Феникса пригласил к себе Виллермоза. «Через день после прибытия графа Феникса мне сообщили, что сей человек ждет меня у себя; и хотя имя это было мне подозрительно, я к нему отправился. По его манере разговаривать и вести себя я тотчас догадался, что передо мной известный граф Калиостро, и тот тотчас подтвердил мою догадку. Он сказал мне, что решил отказаться от занятий медициной, ибо из-за него он повсюду наживает себе врагов. Отныне он будет заниматься исключительно делами масонскими и наставлять масонов, кои пройдут у него отбор, ибо только он обладал знаниями единственно истинного Египетского масонства, кое масонство позволяло трудиться во славу Великого Бога, для собственного счастья и для счастья своего ближнего»¹. В течение недели оба именитых масона встречались четыре раза и в конце концов бесповоротно рассорились. Есть сведения, что, желая поразить собеседника, Калиостро даже начал разговаривать с ним на латыни². Но латынь впечатления не произвела. Во время последней встречи, длившейся четыре часа, зашла речь о природе Христа, и Калиостро, по утверждению Виллермоза, сказал, что Христос не может быть Богом, ибо он всего лишь сын Божий, как и он сам, и такой же, как и он, философ. С тех пор Виллермоз стал говорить, что Калиостро плохой христианин, а точнее, и не христианин вовсе. Не исключено, что именно после той беседы прошел слух, будто однажды, проходя мимо распятия, Калиостро произнес: «А ведь я предупреждал его!»

После ссоры с Виллермозом Калиостро пребывал вне себя от бешенства: он понял, что стать единоличным главой эзотерического Лиона ему не удастся. Пришлось вернуться к прежнему, испытанному методу привлечения адептов: открыть прием больных. В те дни, по слухам, к нему тайно приезжал 88-летний герцог Ришелье, и магистр в специальном зеркале показал ему не только то, что ждет его в будущем, но и кое-что из прошлого, чем несказанно удивил старого насмешника и либертена. Завезенные с Востока фокусы с зеркалами получили известность еще в Средние века. Во времена Калиостро в Париже с ними подвизался некий Леон Ле Жюиф: в вогнутом зеркале пяти дюймов в диаметре он за соответствующую плату мог показать любого человека, любую картину. Единственным условием была непоколебимая вера в магию зеркала; тем, кто относился к этим прорицаниям скептически, зеркало не показывало ничего. Когда на мошенника пожаловались начальнику полиции, тот попросил фокусника тихо покинуть столицу. Говорят, Калиостро усовершенствовал технику работы с зеркалами, однако прибегал к ним крайне редко. В Польше, пытаясь после неудачных алхимических опытов вернуть расположение князя Понинского, он в своем волшебном зеркале показал князю красавицу Кепинскую. Впрочем, князь, кажется, просил магистра применить волшебство не для лицезрения красавицы, а для снискания ее любви… К визиту Ришелье Калиостро, возможно, не успел подобрать ни «голубков», ни «воспитанниц», а потому воспользовался зеркалом.

Калиостро недолго занимался целительством: довольно быстро ему удалось привлечь к себе членов изрядно захиревшей ложи Мудрости (Sagesse), жаждавших заполучить учителя, способного вдохнуть новую жизнь в их масонское сообщество. Калиостро, суливший привести своих адептов к истинному свету, пообещал, что если на то будет воля Господа, он передаст свою власть ученикам. А еще он обещал им двойное перерождение — физическое и нравственное; физическому обновлению способствовало найденное Великим Кофтой первовещество и эликсир вечной молодости, а нравственному перерождению — пятиугольник, амулет, возвращающий человека к первоначальной невинности, утраченной по причине грехопадения Адама.

«— Как же изготовляется сей пятиугольник?

— С помощью специальных инструментов.

— И каковы же они?

— Шпага, мастерок, нож, кинжал, гвоздь, перочинный нож, три иглы, компас, линейка, металлическая чернильница и кусок свинца. У каждого из этих предметов должна быть специальной формы ручка. Каждый инструмент, имеющий железную часть, следует изготовить в день и час Марса; освящение всех инструментов должно произвести в день и час Солнца; при изготовлении каждый металлический инструмент надо нагреть до соответствующего цвета, а потом закалить. Необходимо также знать различия и цвета перьев, коими надобно пользоваться при письме.

Когда чудесный пятиугольник изготовлен, каждый из двенадцати присутствующих становится верховным начальником нашей священной школы; он обретает свою первозданную невинность и получает знания, коих у него не было ни прежде, ни сейчас и не могло быть в будущем. Ему даруется средство посрамления нечестивцев и неверующих и способ наглядно доказать им существование Бога Вечного, ангелов небесных и бессмертия души. Он может все как на земле, так и на небе, и могущество его распространяется на все, кроме божественных предметов и материй, находящихся в распоряжении Великого Создателя и тех, кто подвластен Ему одному.

Помимо правильного пятиугольника с семью печатями и семью знаками семи ангелов каждый из двенадцати мудрецов получает способность познать семь ангелов, печати и знаки коих изображены на пятиугольнике, отдавать им приказания и сообщаться с ними наяву. И еще он получает семь пятиугольников, на каждом из которых стоит печать одного из семи ангелов[55], и эти пятиугольники он может даровать семи смертным — как мужчинам, так и женщинам. Каждый смертный, владеющий малым пятиугольником, получит возможность познать ангела, чей знак и чья печать стоят на его пятиугольнике, сообщаться с ним наяву и отдавать ему приказания как старший»³.

Как и прежде, тремя условиями посвящения в масоны Египетского ритуала являлись: вера в Бога (вне зависимости от конфессии и обрядности), вера в бессмертие человеческой души, членство в одной из масонских лож. Двенадцать членов ложи Мудрости (кажется, число выбрано не специально…), немедленно переименованной в Побеждающую Мудрость (Sagesse Triomphante), попросили сделать их ложу материнской ложей Египетского ритуала; магистр согласился. Негоциант Алкье предоставил помещения для проведения собраний и посвящений, члены ложи провели подписку и собрали средства на строительство храма Мудрости. Так как основатели ложи обладали внушительными состояниями, они тотчас внесли по 600 ливров вступительного взноса и активно принялись за сооружение храма, постройка коего обошлась адептам в 130 тысяч ливров⁴.

Тем временем Калиостро занимался оформлением своего ритуала, точнее, Ритуала Кофтона[56], в чем ему усиленно помогал Рей де Моранд. Калиостро не имел обыкновения писать, он предпочитал диктовать, тем более что желающих записывать за магистром хватало. Моранд представил на суд членов ложи составленный им под руководством Калиостро устав ложи Побеждающей Мудрости:

«Слава. Мудрость. Вечность. Добродеяние. Благоденствие.

Мы, Великий Кофта, учредитель и великий Мастер высокого Египетского масонства во всех восточных и западных странах земли, объявляем всем тем, кто будет читать сие писание, что во время пребывания нашего в Лионе по желанию многих членов обыкновенного масонства, составлявших ложу Мудрости, и по власти, данной нам свыше, учредили мы на востоке сего города Египетскую ложу на вечные времена. Да будет оная главной ложей во всех восточных и западных землях под именем Побеждающей Мудрости; и жалуем Великим Мастером или Высокопочтенным брата NN, ритором NN, хранителем печати NN, главным надзирателем NN, и проч. Сим чиновникам даем мы право держать ложу, принимать учеников, товарищей и мастеров, иметь переписку со всеми масонами Египетского обряда, учреждать ложи и проч. Повелеваем им иметь попечение о строгом исполнении наших законов, нами подписанных и запечатанных; и каждого из братьев просим постоянно шествовать путем добродетели и добрыми поступками своими доказывать, что он знает цели нашего ордена. Сей патент подписали мы собственною рукою и запечатали печатью, данною нами сей матери-ложе, равно как и нашею масонскою светскою печатью. Дано на востоке Лиона»⁵. Пишут, что после ареста Калиостро среди его бумаг нашли несколько медных пластин с выгравированным на них текстом устава в обрамлении масонских символов. Возможно, магистр хотел напечатать его для ложи, которую намеревался открыть в Риме…

Процедура нравственного возрождения, представленная в «Ритуале…», отличалась изрядной сложностью. Испытуемому предстояло подняться на гору Синай и войти в Сион. К счастью, Синаем можно было наречь любой холмик, где сооружался трехэтажный павильон, получавший название Сион. Три этажа символизировали союз физической жизни, религиозного вдохновения и философского света. Комната в верхнем этаже имела форму квадрата со стороной в 18 футов, с четырьмя овальными окошками — по одному на каждой стене и с одной лестницей, в нее ведущей. Стены, пол и потолок красились белой краской. Комната среднего этажа была совершенно круглой, без окон вовсе, но достаточно вместительная, чтобы можно было поставить 13 кроватей. Из освещения допускалась одна лампада, прочие же ненужные вещи не допускались. Сия комната называлась Араратом, горой, на которой остановился Ноев ковчег; в этой комнате избранным масонам предстояло вкушать дарованное им Богом спокойствие. Комната в нижнем этаже служила столовой; вокруг нее размещались еще три закутка, из которых два служили для хранения съестных припасов, а в третьем лежали орденские одежды, знаки и орудия масонства. Рекомендовалось провести в сей павильон проточную воду, ибо мастерам предстояло пробыть в нем сорок дней.

«13 мастеров с нужными съестными припасами запираются в сем павильоне на 40 дней и занимаются масонскими работами по предписанному порядку. Шесть часов определены на размышление и покой, три на молитву, девять на святые упражнения, состоящие в приготовлении пергамента и в освящении других орудий, а последние шесть на беседу и восстановление нравственных и физических сил.

По прошествии 33 дней сии заключенные мастера будут иметь счастие видеть 7 старейших ангелов и узнать их тайные печати и шифры. Сии печати и шифры ставят они на пергамент, сделанный из кожи нерожденного ягненка, очищенного шелковою материей, или из младенческого места жидовки. Сия небесная благосклонность продолжится до 40-го дня, в который, совершив работу, каждый начнет наслаждаться ее плодами. Каждый получит для себя пятиугольник или часть тонкого пергамента, на котором старейшие ангелы изобразили свои шифры и печать. Все 13 мастеров исполняются божественным огнем, тело их становится чистым, как у младенца, прозорливость их безгранична, а власть неизмерима. Ум и сила их будут беспредельны, и они устремятся всей душой к совершенному покою и бессмертию, чтобы потом каждый сказал о самом себе: ego sum qui sum — Я есмь тот, кто я есмь.

Еще получат они по 7 других святых пятиугольников и могут раздать их друзьям. Они запечатаны только одним ангелом, поэтому владелец может повелевать только одним ангелом, и не во имя Божие, а во имя мастера, который дал им его, и они могут действовать только его силою»⁶.

Физическое обновление также требовало недюжинных усилий. По утверждению магистра, «дабы человек достиг духовной жизни сроком 5557 лет и жил здоровым, пока не будет взят на небо», требовалось раз в 50 лет подвергаться разработанной им процедуре омоложения. Кандидатов отбирали среди мужчина не менее 50 лет от роду, «чистых, как луч света», с безупречной репутацией, не имевших ни жен, ни любовниц, ни привычки развлекаться с дамами и обладавших состоянием, приносившим не менее 53 тысяч ливров ренты. «Лица с такими доходами редко соответствуют подобным требованиям…» — заметил Ж. де Нерваль⁷.

Процесс регенерации заключался в следующем: «Кто стремится к совершенству, должен каждые 50 лет в майское полнолуние уединяться в деревне в одной комнате с другом и не вкушать ничего, кроме прохлаждающих и слабительных трав и легких супов, и не пить ничего, кроме майской дождевой воды. Всякий обед должен начинаться жидким блюдом или питьем, а кончаться твердой едой, то есть сухарями или хлебной коркой. На седьмой день такой жизни надо самому себе пустить кровь и принять известные белые капли — шесть утром и шесть вечером; и сие число надобно каждый день приумножать, прибавляя по две капли, и так до 32-го дня. В этот день опять пустить себе кровь. На 33-й день принимается первый гран первобытной материи, коя есть созданное Богом средство сделать человека бессмертным. Состав ее утратился вследствие грехопадения, и теперь мы можем получить его только по особой милости Всевышнего и через масонские операции. Приняв сей гран, человек на три часа лишается памяти и языка. Начинаются судороги, сильный пот и испражнения. Когда он придет в себя, его переносят на другую кровать и дают ему крепкий бульон из одного фунта мяса, сваренного с травами. Сие средство укрепит его, и на следующий день принимается второй гран первобытной материи; затем начинается озноб, бред, шелушится кожа, выпадают зубы и вылезают волосы. На 35-й день, если есть силы, надобно вымыться в теплой воде, на 36-й день принимается третий и последний гран первобытной материи в стакане старого вина и человек засыпает сладким и спокойным сном, во время которого снова вырастают кожа, волосы и зубы.

Пробудившись, он принимает ванну с ароматическими травами, а затем ванну с простой водой, смешанной с селитрой, потом одевается и начинает ходить по комнате. На 39-й день принимается 10 капель Калиострова бальзама, разведенные в двух ложках красного вина; а на 40-й день человек выходит из дому, будучи молод и совершенно здоров»⁸. Впрочем, некоторые источники указывали, что «такая же метода предписывается и женщинам для нравственного и физического возрождения».

Надо сказать, различные способы омоложения имели широкое хождение во времена Калиостро. Например, рецепт часовщика Форкасси заключался в следующем: «Чтобы достичь 500-летнего возраста, надо раз в 25 лет принимать эликсир великого делания, а затем, удалившись за город и сняв там уединенный дом в четыре этажа, затворяться в нем в комнате с четырьмя окнами, способствующими хорошему ее проветриванию. Нельзя брать с собой ни кошек, ни собак. Оставшись в одиночестве, самому пустить себе кровь на левом запястье и жить отшельником еще 15 дней, питаясь только бульоном. По истечении этих дней лечь спать на шерстяной матрас, между двух шерстяных одеял и не забыть надеть на голову колпак, дабы проспать три дня и три ночи беспробудно. Пробудившись, принять трехчасовую теплую ванну, после чего наступит полное обновление кожных покровов». Но если Калиостро так и не смог отобрать кандидатов, отвечавших поставленным им самим условиям, то Форкасси под видом эликсира великого делания дал одному из омолаживающихся ртуть, и с того клоками слезла кожа⁹.

Отлично усвоив масонскую риторику, Калиостро мог внести дополнения или изменения в текст Кофтона. По словам самого магистра, он удалил из ритуала суеверие и магию, иначе говоря, области нечистого знания. Единственную рукопись «Ритуала…» с собственной печатью зеленого воска граф передал ложе Побеждающей Мудрости. Манускрипт сей не сохранился, однако с него сделали две копии, по мнению Авена, весьма несовершенные¹⁰, одна из которых утеряна, а другая передавалась из рук в руки и переписывалась, пока не попала к ученому М. Морисону; с его текста в 1845 году масон Гийерме тщательно снял еще одну копию, которая и была опубликована в наше время. Впрочем, пишут, что в Риме при аресте Калиостро «Ритуал…» нашли в его бумагах и «писан он на французском языке и так хорошо, что, верно, не сам Калиостро писал его. Надобно думать, что он изобрел только материю и поручил обработать оную какому-нибудь знающему человеку»¹¹. Но из такого заявления следует, что рукопись «Ритуала…» была не единственной…

Пожертвования благодарных больных и адептов позволили не только открыть материнскую ложу Египетского ритуала, но и соорудить великолепный храм, где место Верховного существа занял Великий Кофта, чей бюст работы Гудона установили в комнате для мастеров. Еще два помещения храма предназначались для учеников и подмастерьев. Говорят, когда братья собирались вместе и исполняли гимны («Veni Creator Spiritus» — «Приди, дух животворящий» и «Те Deum laudamus» — «Тебя, Бога, хвалим»), а также псалмы Давида, в порыве экстаза они зачастую заменяли божественные имена на имя Великого Кофты.

Калиостро дал ложе свод правил и предписаний, где определил, какими качествами должен обладать вступающий в орден:

«Не следует принимать людей неблагодарных и извращенных, кои не верят ни в существование Верховного существа, ни в бессмертие души; такие люди запятнают храм и его приделы.

Принимать следует только тех, у кого в душе проклюнулись ростки этих двух великих истин; какой бы веры ни были эти люди, для них препятствий для вступления не будет.

Тот, кто пожелает приобщиться к таинствам высокого египетского масонства, должен сначала вступить в ложу обычного масонства и подтвердить вступление свое бумагами, подписанными его старшими начальниками»¹².

Когда на процессе Калиостро станет утверждать, что он, в отличие от других масонов, проповедовал веру в Бога и бессмертие души, ему в ответ зададут вопросы: почему он принимал только тех, кто уже вступил в обычные масоны; почему, если он истинный христианин, он не принимал тех, кто не был масоном? Магистр не сможет ответить, и его немедленно обвинят в том, что главным условием для вступавшего он ставил веру в самого себя и в псалмах Давида велел заменять имя Давидово на свое собственное…

«Если перед нами предстанут два кандидата и один будет иметь градус выше, чем у другого, то первым за усердие свое будет принят тот, чей градус выше.

Масон Египетского ритуала должен быть честен, умом склонен к учению и поведение иметь безупречное; тот, кто не будет соответствовать этим требованиям, не будет принят в египетские масоны.

Не ждите, что молоденькое деревце принесет плоды; не даруйте степень ученика тому, кому не исполнилось двадцати пяти лет.

Тот, кто удостоится чести быть принятым, должен пообещать перед лицом Господа и начальников своих нерушимо хранить наши тайны и молчать обо всем, что происходит в наших храмах, а также строго соблюдать все предписания ордена.

Государи являются подобиями Божьими; египетский масон обязан свято чтить всех государей, а более всего своего собственного; он никогда не выступит ни против законов той страны, где он живет, ни против религии этой страны.

Любить ближнего своего является второй священной обязанностью египетского масона; везде и всюду он должен быть справедливым, творить добро и облегчать несчастия страждущих.

Дети мои, любите друг друга и утешайте друг друга в печали; горе тому брату, который не пожелает утешить своего брата, ибо Господь лишит его своей поддержки.

В чистом масонстве есть только три степени, и вы должны признавать только три степени: ученика, подмастерья и мастера.

Ученик может стать подмастерьем только после трех лет упорного труда и послушания; подмастерье может рассчитывать стать мастером только после пяти лет трудов.

Ученики, вы подчиняетесь подмастерьям, и они назначают вам труды; а вы, подмастерья, исполняете повеления мастеров; и да не поселится в ваших сердцах ревность, и да будет пребывать в них братское согласие»¹³.

Не желая вызывать лишних споров и раздувать соперничество, Калиостро постановил, что после трех лет трудов мастер получает право стать наставником для 12 мастеров, 24 подмастерьев и 72 учеников. Мастера должны собираться раз в три недели, подмастерья — раз в пять недель и ученики — раз в семь недель.

В довольно запутанной системе подчинения начальником самого Калиостро являлся пророк Илия, который, как и патриарх Енох, был взят живым на небо; по словам магистра, оба этих святых мужа покровительствовали египетским масонам. Ученики Илии не умирали, а, подобно учителю, забирались живыми на небо — если не начинали заниматься черной магией. Ближе всех к магистру стояли те, кто прошли очищение и возродились, словно феникс из пепла, наделенные многими способностями; они подчинялись только Калиостро. Ступенью ниже стояли масоны попроще, получившие право распределять эликсир молодости — но только с ведома начальников. У них в подчинении находились масоны, владевшие тайной красного порошка, превращавшего металлы в золото. И так далее, причем чем ниже степень посвящения, тем больше угроза попасть в лапы злых духов; таким образом, каждый египетский масон обязан был совершенствоваться в масонских трудах, дабы не оказаться во власти нечистой силы.

Интересно, что среди членов Калиостровой ложи в Лионе биографы находят сына акцизного чиновника Антуана Рето де Виллета, одного из будущих активных участников аферы с ожерельем, а Виллермоз прямо указывает на знакомство Калиостро и Рето¹⁴. Сразу возникает вопрос: почему Калиостро не сообщил следователям, что был знаком с Рето? Или речь идет об однофамильце афериста? Или Рето вступил в ложу после отъезда магистра из Лиона? Однозначного ответа, как всегда, нет. Как нет ответа и на вопрос, почему 27 января 1785 года Калиостро неожиданно покинул Лион. Потому, что, собрав средства, не пожелал расплачиваться за строительство храма? Или потому, что снова не сумел превратить свинец в золото? Говорят, незадолго до своего внезапного отъезда он собрал с адептов 500 золотых луидоров для проведения публичных сеансов трансмутации металлов. Но ни на одном из сеансов золота не получилось; по утверждению магистра, вся вина лежала на зрителях, среди коих непременно оказывались либо грешники, либо скептики, а, как известно, любое сомнение и любой грех сводят алхимическую реакцию на нет. Еще намекали на спекуляции графа с шелком, полученным им в качестве подношений; возможно, ему пришлось сорваться с места, дабы ускользнуть от внимания властей. Пишут также, что в Париж его призвал Рамон де Карбоньер, прослышавший о созыве всеобщего масонского конвента. А может, в его стремительном отъезде повинна Серафина? Или его призвал в Париж кардинал Роган, успевший к тому времени по уши увязнуть в интриге, придуманной Жанной де Ла Мотт? Калиостро тоже не останется (скорее, его не оставят) в стороне от поистине фантастической аферы с ожерельем. Так что 25 июля 1786 года, когда состоится церемония освящения храма Египетского масонства, Калиостро вынужден будет пребывать за пределами Франции и речь на открытии вместо него будет держать высокопоставленный масон Риголле:

«Братья мои, с горечью сообщаю я вам, что мы вынуждены проститься с нашим основателем, Великим Кофтой: он навсегда покинул Францию. Но мы должны быть благодарны ему, ибо все то время, кое пребывал он в этом королевстве, он посвящал почти полностью своим детям в Лионе и их счастью. Он хотел прибыть на открытие сие, однако Провидение воспрепятствовало ему. Мы не в силах проникнуть в секреты Верховного существа и должны лишь подчиняться Ему. Авраам согласился принести в жертву собственного сына, нам должно принести в жертву нашего отца. Но скажем, как Иов: Господь дал нам его, Господь и взял.

Прежде вы были слепы, теперь вам известно, какими чудесными милостями осыпало Верховное существо тех, кому позволило стать его учениками, коих он возлюбил. Так вооружитесь же силой, мужеством и мудростью.

Силой, ибо каждый настоящий масон египетский, построивший в своем сердце святилище, достойное Предвечного, обрел надлежащее мужество, потребное для поддержки и защиты законов и предписаний Великого Основателя.

Мужеством, дабы отважиться вступить на новый и незнакомый путь, неведомый прочим смертным, дабы пренебречь опасностями и философски проживать и счастье и несчастье, кои суть две главные составляющие нашей жизни.

Мудростью, чтобы суметь постичь высшие знания, истинную герметическую философию, чтобы заслужить возможность в искомый день соединить Солнце с Луной, получить величайшую награду, кою только может даровать человеку Бог, и достичь истинного совершенства, духовного и физического, дабы стать Его избранником и обладателем первичной и всеобщей материи.

Любите Предвечного всем сердцем, препятствуйте распространению зла, любите вашего ближнего и служите ему как можете, советуйтесь с совестью и избегайте сомнений, ибо они ведут к преступлению, преступление к греху, а грех — к проклятию Божьему»¹⁵.

Затем мастер велел всем принести обет молчания, ибо во время посвящения подмастерья могли невольно узнать тайны мастеров. Церемонию посвящения провели согласно ритуалу Великого Магистра, о чем достопочтенный брат Александр Террасой де Савена отчитался Калиостро в восторженном письме: «Сударь и мастер, ничто не может сравниться с вашими благодеяниями, разве только та бесконечная радость, кою они нам доставляют. Те, коих вы избрали, открыли ключами двери Храма, придав нам силу и далее славить величие ваше.

Никогда еще Европа не видела столь впечатляющей и столь благочестивой церемонии; и мы дерзаем заявить, что все, кто стали ее свидетелями, более, чем кто либо, прониклись величием главного Божества и более, чем кто-либо, благодарны вам за вашу несравненную доброту.

Каждую неделю братья с подлинным пылом предаются неустанным трудам в ложе. Товарищи наши, проявив истинное рвение, избрали двух мастеров, удостоив их чести представлять вас. Труды наши и молитвы продолжались три дня: собрались мы числом 27 и в течение 54 часов совершали ритуал.

Сегодня мы жаждем повергнуть к стопам вашим свою признательность, всю силу которой мы не в состоянии выразить. Мы не станем подробно расписывать в сем письме вышеозначенную церемонию, ибо надеемся, что вскоре один из братьев расскажет вам обо всем лично. Скажем только, что когда мы попросили Предвечного дать знак, что он услышал наши обеты и что храм наш ему угоден, в воздухе возник первый философ Нового Завета; благословив нас, он взошел на голубое облако, кое еще ранее мы сумели материализовать, и сиянием озарил юную “голубицу”. Два великих пророка и законодатель Израилев дали нам ощутимые знаки своей доброты и своего подчинения вашим повелениям.

Коли вы и дальше будете осенять сыновей ваших своими крылами, счастию их не будет границ. Сейчас же они преисполнены благодарности за те слова, что передали вы им через “голубицу”: “Скажи им, что я люблю их и буду любить вечно”.

Они клянутся вам в любви, уважении и вечной признательности, и присоединяются к нашей просьбе дать нам свое благословение.

Ваши почтительные сыновья и ученики»¹⁶.

Несмотря на восторженность многих адептов, среди египетских масонов постепенно начались склоки, возникли тяжбы по поводу взносов, через пару лет ложа пришла в упадок и к началу революции распалась окончательно.

30 января 1785 года Великий Кофта прибыл в Париж, где вскоре снял небольшой дом в Марэ на улице Сен-Клод, 30, — неподалеку от улицы Вьей-дю-Тампль, где стоял дворец Роганов (и где в настоящее время размещены Французские архивы), и рядом с улицей Нев-Сен-Жиль, 13, где обитала мадам де Ла Мотт. Выбор, скорее всего, был не случаен, ибо первые дни супруги Калиостро провели в особняке Рогана, и, возможно, как и в Страсбурге, кардинал захотел иметь магистра под рукой. Знаток старых парижских домов Гастон Ленотр писал, что Калиостро поселился в доме, некогда принадлежавшем маркизе д’Орвийе; дом этот имел пропорции неправильные и поражал воображение своим тревожным и загадочным видом. Узкий, зажатый со всех сторон постройками дворик выглядел мрачно и зловеще. В конце его за толстой дубовой дверью находилась конюшня, где стоял любимый скакун Серафины Джерид, огромный черный жеребец арабских кровей. Очаровательная графиня обожала прогулки верхом в Булонском лесу, куда обычно мчалась галопом, несмотря на возражения шевалье д’Уазмона, пылкого поклонника, сопровождавшего ее повсюду. Впрочем, роман сей был недолог: сначала мадам де Ла Мотт убедила подругу Серафину, что ей пристало иметь в поклонниках (сиречь в любовниках) не меньше чем принца, и обещала поспособствовать в подборе подходящей кандидатуры; а потом Бастилия, бегство в Англию…

Время для приезда в Париж Калиостро выбрал подходящее: горожане стали свидетелями проводов Месмера, постановки «Женитьбы Фигаро», запуска воздушного шара братьев Монгольфье и пребывали в ожидании новых сенсаций. Двор обитал в Версале, парламент выступал оппозиционером двору, прево перед двором заискивал. В здании Оперы устраивали публичные балы, куда инкогнито приезжала потанцевать королева Мария-Антуанетта. Придворный фокусник — манипулятор и физик-демонстратор Джузеппе Пинетти — с успехом давал представления в королевском театре в предместье Пуассоньер, поражая зрителей своим магическим искусством. Не меньшим успехом пользовались представления физика и иллюзиониста Николя Филиппа Ледрю, выступавшего под псевдонимом Комус.

О немецком целителе Франце Антоне Месмере, прибывшем в Париж в 1778 году, следует сказать отдельно. Согласно теории Месмера, обычно именуемой теорией животного магнетизма, в человеческом, как и любом ином природном теле, циркулирует универсальный флюид; если направить флюид в нужную точку тела, можно вылечить болезнь, а если распределить флюид равномерно, наступит успокоение нервов. Прикладывая магнит к страдающей части тела (желательно в форме этой части), больной притягивал к ней флюид и исцелялся. К Месмерову чану с железными опилками и бутылками с намагниченной водой выстраивалась очередь, главным образом из нервически настроенных особ дамского пола. Для тех, кто не мог заплатить за билет на сеанс, Месмер магнетизировал деревья перед собственным домом и на бульваре, где нередко видели людей, привязывавших себя к «намагниченным» деревьям. Некоторые напрашивались к Месмеру на пансион, и тот брал с них по 10 луидоров в месяц. Пишут, что за 18 месяцев Месмер заработал примерно миллион франков¹⁷. В 1783 году Месмер основал общество Всеобщей Гармонии, членами коего могли стать только люди состоятельные, ибо первичный взнос составлял 100 луидоров. Филиалы «Всеобщей Гармонии» вскоре образовались и в Страсбурге, и в Бордо, и в Лионе. Возможно, в Лионе этот филиал вместе с ложей Виллермоза явился той конкурентной силой, с которой магистр отказался бороться и предпочел сбежать в Париж.

В 1784 году королевская комиссия во главе с Байи (в ее состав входили Бенджамен Франклин, Лавуазье и печально прославившийся впоследствии доктор Гильотен) признала, «что флюид жизненного магнетизма не познается ни одним из наших чувств и не произвел никакого воздействия ни на них самих, ни на больных, которых они при помощи его испытывали… Они установили… что воображение без магнетизма может вызвать судороги, а магнетизм без воображения ничего не в состоянии вызвать»¹⁸. Постановление приняли единогласно: ничто не доказывает существование Месмерова магнетизма, а вера в сию химеру является опасной для нравственного и физического здоровья общества. Когда Месмер покидал Париж, над садом Тюильри висел воздушный шар с привязанным к нему рисунком: человек с чаном на голове, а внизу подпись: «Прощай, чан, виноград собран!»

В свое время алхимик и маг Сен-Жермен ввел моду на чародеев, подогрел интерес к оккультизму и удобрил почву для Месмера; приучив парижан к коллективным сеансам гипноза и сомнамбулизма, Месмер освободил вспаханное поле для сеятеля Калиостро. Всеобщее смутное недовольство повседневной реальностью, заставлявшее искать лучшую жизнь в мире потустороннем, жажда неведомых доселе знаний и упование на них гарантировали успех любому мало-мальски подкованному шарлатану. Общество не довольствовалось витавшими в воздухе идеями, воплощавшимися на бумаге, иначе говоря, в трудах философов и просветителей, оно жаждало «материализации духов», явных чудес, которые можно увидеть собственными глазами или даже пощупать. В архивах Бастилии содержится множество протоколов процессов, начатых против искателей кладов, чародеев и разного рода обманщиков-волшебников. Суеверных стало трудно отличать от мудрых…¹⁹

В Париже Калиостро немедленно занялся масонскими делами. Намереваясь и дальше продвигать Египетское масонство, он вступил в конфликт с основанной в 1773 году оккультной масонской сектой филалетов (друзей истины), решившей созвать всеобщий масонский конвент, дабы, собрав масонов разных обрядов, дать им единую цель. Первая ассамблея (о которой и узнал Рамон де Карбоньер) состоялась в ноябре 1784 года; председательствовавший тогда Савалетт де Ланж предложил пригласить Калиостро и Месмера. Кандидатура Месмера возражений не вызвала, но относительно Калиостро у многих братьев возникли сомнения: они опасались скомпрометировать конвент появлением на нем шарлатана. Однако ни сами братья, ни призванный на помощь Месмер не сумели «рассеять тьму, в которой блуждал конвент»; тогда филалеты, узнав, что Калиостро прибыл в Париж, отважились пригласить его. Магистр приглашение принял, но с условием, что прибудете несколькими своими адептами, и в частности с Лабордом. Филалеты допустить «людей Калиостро» отказались. Магистр возмутился и 10 марта 1785 года направил конвенту письмо, в котором выражал свою готовность «простереть над ними свою длань и принести свет в потемки их храма» при условии, что филалеты «примут учение истинного масонства и подчинятся уставу, данному их верховным начальником», а также «очистят свое святилище», то есть «предадут огню свои архивы, ибо храм истины следует возводить, избавившись от заблуждений». От такой дерзости конвент растерялся; однако нашлись братья, объяснившие Калиостро, что конвент не является ложей, а потому не имеет ни архивов, ни возможности обратить филалетов в египетских масонов. Сменив гнев на милость, Калиостро согласился сохранить архивы, но потребовал, чтобы три филалета отправились в Лион и там прошли инициацию египетских масонов. Еще он потребовал от филалетов написать прошение в материнскую ложу Лиона. Не дождавшись письма из Парижа, лионская ложа сама отправила филалетам послание:

«Во славу Господа,

Во имя и волею Великого мастера ордена

Ложа Побеждающей Мудрости, материнская ложа Египетского обряда, местопребывающая в Лионе,

Друзьям своим, собравшимся в Париже.

Привет, Сила и Счастье.

Дражайшие наши братья, есть масоны, коих еще ни один уголок на земле не являл вашим взорам; их братский голос обращается к вам: не ищите более. Мы видели непреложную истину, она восседала среди нас на обломках сомнений и систем. Вы увидите ее, дорогие наши братья, она придет в ваши мастерские, как только вы отбросите все ваши материалы, полезные только тем, что они подтолкнули вас к поиску истины. Лишь безумец строит планы на песке.

Согласитесь принять наш устав, составленный главой истинных масонов; пришлите нам депутатов, облеченных полномочиями, и мы исполним указания нашего Мастера и дадим им необходимые наставления.

Как бы нам хотелось в скором времени заключить вас в наши братские объятия! Если нам удастся разделить с вами ваше счастье, мы станем еще счастливее.

Наши искренние чувства и пожелания, преданные вам братья Сен-Костар и другие»

В ответ конвент снова напомнил, что не является ложей и может только отправить посланцев, а будут ли они переходить в египетское масонство или нет — это их личное дело. Разгневанный Калиостро ответил: «Мы предложили вам истину, а вы ее презрели. Мы предложили вам истину из любви к истине, а вы презрели ее из любви к форме. Но что значит форма, когда нет сути?»²⁰ И заявил, что отзывает свои предложения, не имеет более с филалетами никакого дела и продолжает трудиться ради всего человечества.

Открыв в Париже Египетскую ложу, состоявшую в подчинении у материнской ложи в Лионе, у себя в доме Калиостро принялся обучать египетскому ритуалу и посвящать в египетские масоны всех желающих. Многие вельможи, побывавшие членами разных лож, с благоговением внимали магистру и считали, что под его руководством они обретают истину. Среди жаждавших приобщиться к высшей мудрости оказалось очень много женщин — знатных, влиятельных, богатых красавиц. Их взяла под опеку графиня Калиостро, вернувшаяся к своим обязанностям великой магистрессы.

Прежде всего Серафина объявила, что открыть адоптивную ложу можно только при условии, что наберется 36 желающих; кандидатки нашлись в тот же день. Затем графиня сообщила условия приема: каждая кандидатка вносит в кассу 100 луидоров; в течение девяти дней воздерживается от общения с мужчинами; обязуется безоговорочно подчиняться приказам магистрессы, даже если покажется, что исполнение приказа причинит кандидатке вред. С условиями согласились все.

Если верить «Ритуалу…», принятие в адоптивную ложу преследовало цель укрепить духовную силу женщины, помочь ей воспарить духом и обрести мудрость. Если верить слухам, членами этой ложи становились дамы не слишком целомудренные, поэтому многие утверждали, что совместные заседания мужской и женской лож превращались в настоящие оргии, во время которых Калиостро играл роль отнюдь не блюстителя нравственности. Как знать…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.