2. По приказу Гиммлера

2. По приказу Гиммлера

Это была последняя военная осень. Последняя осень в тылу врага. Последняя осень «третьего рейха». В эту последнюю осень немцы спиливали облетевшие березки для могильных крестов в лесах между Вислой и Саном, а подневольные поляки рыли окопы посреди несжатой ржи и картофельных грядок, выбрасывая лопатами подзолистую, песчаную и глинистую почву Польши на брустверы траншей и противотанковых эскарпов. Это была осень, когда из черных щупалец свастики выпали Таллин и Брюссель.

Разведчики группы «Феликс» попали в провинцию Вартеланд уже осенью, и потому им невольно казалось, что в краю этом всегда мглисто, ненастно и слякотно, по ночам замерзают руки и ноги, и пасмурные леса и поля тронуты ржавчиной увядания. Казалось, что всегда ощетинивался он, этот хмурый, чужой край, колючей проволокой и надолбами, скалил свои «драконовы зубы» и мрачно смотрел на чужаков черными амбразурами могучих железобетонных дотов. Казалось, всегда здесь неохотно светило солнце, в мертвых борах дули свирепые сквозняки, за толстыми каменными стенами и забранными решетками окнами таились бауэры с дробовиками…

Первое, что бросилось разведчикам в глаза, это отсутствие в провинции Вартеланд партизан. Польское генерал-губернаторство кишело ими, а тут, на восточных землях рейха, царила «кладбищенская тишина».

Около недели ушло у разведгруппы «Феликс» на строительство потайной землянки в Бялоблотском лесу. Лопаты и топоры взяли у батрака Юзефа Османского, люто ненавидевшего швабов. Лес добывали буквально с бору по сосенке, ночью в разных урочищах, не трогая нумерованные деревья в этом культурном сосновом лесу. И все же старый лесничий немец Меллер почти сразу же установил, что в его лесу творится нечто неладное: кто-то занимался незаконной порубкой в самых глухих уголках леса, кто-то — не зверь, а человек — проложил новые тропы в лесу, явно держась в стороне от больших дорог и просек. Кто бы это мог быть? Поляки? Им вход в лес давно запрещен. Неужели…

Старик немец решил выследить таинственных лесовиков. И выследил. В дальнем квартале — жердиннике — увидел при свете луны двух парней, рубивших сосенку. Они были одеты в цивильное, но вооружены не только топорами, но и автоматами. Меллера бросило в жар, а потом в холод. Он хотел было незаметно ускользнуть, вернуться в свою лесничевку, но в этот момент что-то жёсткое ткнуло его в бок.

— Тихо! — негромко произнес Констант. — Мне не хотелось бы стрелять. Ночь тиха и хороша, как в рождественском гимне.

Лесничий упал на колени.

— Пощадите меня! Я ни в чем не виноват перед вами. Я несчастный человек. У меня погиб на фронте единственный сын… Я докажу вам, докажу, что я знал, что вы здесь, и никому, никому не сказал ни слова…

Это заявление, понятно, заинтересовало Константа. Лесничий повел его в свой дом, стоявший на запущенном старинном тракте посреди леса. В маленькой конторе с оленьими рогами на стене он показал Константу при свете «летучей мыши» свой толстый гроссбух.

— Вот здесь, видите, и здесь я начал регистрировать незаконную порубку… число, месяц, кварталы, в которых обнаружена порубка, тип дерева… И все зачеркнул!.. Я не настоящий немец, я фольксдойче, родился и жил среди поляков в Польше на Волыни, потом сюда всех нас переселили. Только в сороковом году меня сделали рейхсдойче… У меня жена — полька… Спросите любого поляка в этих местах: я никогда не был зверем, выполнял лишь свой долг… Я давно уже, когда погиб под Смоленском мой сын, понял, что немцы проиграли войну, и стал другом поляков, за ничтожное вознаграждение отдавал им дрова…

Констант бегло просмотрел карту Бялоблотского леса и прилегающих лесных участков, входивших в лесничество Меллера.

— Ну смотри, Меллер, — сказал Констант, подумав, — если выдашь, если обманешь, мы найдем тебя под развалинами гитлеровской Германии, куда бы ты ни забрался!

Кончилось тем, что лесничий клятвенно пообещал не выдавать разведчиков и оказывать им всяческую помощь. И слово свое старик сдержал. Он исправно опускал в «почтовый ящик» — дупло в дереве недалеко от землянки разведчиков — записку, предупреждающую группу о готовившейся новой охоте немцев на кабанов в Бялоблотском лесу.

Чаще других охотились офицеры из крупнейшего эсэсовского учебного центра в Трескау, в пятнадцати километрах от Позена. Загонщиками на охоте служили поляки и местные фольксдойче. Во время «полуванья» — охоты Османские, отец и сын, не раз уводили охотников за кабанами подальше от того квартала, в котором прятались в своем подземелье разведчики… Но это не всегда удавалось, мешали местные фольксдойче, и тогда разведчикам приходилось сидеть без часового, буквально ниже травы, тише воды, а эсэсовцы проходили и пробегали в охотничьем азарте по крыше землянки, и сверху сыпался струйками песок, и в душном, спертом воздухе землянки, поморгав, гасла «летучая мышь». Тогда-то и сравнил Пупок землянку разведчиков с братской могилой. По три дня, бывало, ничего не ели, выпотрошив сухарное крошево пополам с табаком из уголков вещмешков.

Но особенно туго приходилось группе, когда немцы устраивали очередное прочесывание леса. Эта операция напоминала игру в кошки-мышки. И немцы никогда не настигали разведчиков только потому, что командир группы «Феликс» ввел одно новое правило в эту игру.

Тщательно изучая повадки врага, Констант Домбровский заприметил за эсэсовцами и за служащими вермахта весьма интересную особенность: неукоснительное следование уставу и всякого рода пунктам положений, даже вопреки здравому смыслу.

Так, однажды эсэсовцы «прищучили» его группу в районе Шнайдемюля. Была светлая лунная ночь, немцы шли за разведчиками по пятам и вдруг, как по команде, остановились, отстали, дали разведчикам уйти. Наутро, внимательно повторив весь ночной путь по карте, Констант с изумлением увидел, что эсэсовцы отстали как раз на границе двух имперских провинций — Померании и Вартеланда. Как убедились разведчики, немцы вовсе не намеревались нарушать границу провинций, каждая из которых находилась в ведении почти совершенно обособленных ведомств — полиции и СС, подчиненных РСХА в Берлине.

— Черт их знает, — заявил Констант, — может, это у них осталось от тех времен, когда вся Германия была похожа на сшитое из разноцветных кусков одеяло — вся состояла из множества королевств, герцогств и княжеств лилипутов.

Позднее, когда эсэсовцы из Трескау пытались уничтожить группу «Феликс» в Бялоблотском лесу, Констант затеял с ними нехитрую игру, каждый раз удирая из Вартеланда за границу сопредельной Верхней Силезии. Офицеры СД из Позена, столицы провинции Вартеланд, неизменно заканчивали погоню на этой границе, а штурмбаннфюрер СС Отто Вехтер, шеф зихерхайтдинста в Бреслау, не торопился протянуть руку помощи своим познаньским коллегам — у самого забот полон рот. Взаимные попреки Позена и Бреслау, их постоянные апелляции к рейхсфюреру СС на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине привели наконец к грозному приказу Гиммлера: покончить со всеми дрязгами и координировать свои действия против врагов рейха, действующих в стратегически важной зоне близ границы обеих провинций, на берлинском направлении.

Вскоре разведка «Феликса» сообщила: переговоры двух высоких сторон — СД Вартегау и Верхней Силезии — начались в Бреслау.

Констант организовал наблюдение за большим мрачным зданием на Музеумштрассе в Бреслау. Его люди незаметно фотографировали всех достойных внимания офицеров и штатских лиц, входивших и выходивших из охраняемого эсэсовцами подъезда. Они видели, как в ворота здания по ночам въезжали крытые фургоны с номерами СС, набитые арестованными шахтерами из Силезского угольного бассейна, слышали крики, доносившиеся из огромных подвалов и камер пыток на третьем этаже.

После очередного тура переговоров офицеры СД едут отдохнуть на Швайдницштрассе. Это очень устраивает людей Константа: в ресторане «Танненхофе» есть свой человек, поляк-официант, которому удалось выправить документы фольксдойче. Случается, он обслуживает самого герра Вехтера, шефа СД. А к нему, бывает, подсаживается армейский контрразведчик полковник Лош, начальник Абверштелле-Бреслау. Так, несколько слов, брошенных оберстом из абвера, привели к тому, что Констант организовал на подступах к Бялоблотскому лесу круглосуточное дежурство с целью обнаружения автофургонов оперативной группы радиопеленгации, которую оберст собирался послать к лесу одновременно с направлением такой же группы из Познани…

«Слухачи» СД и пеленгаторы функабвера в Позене и Бреслау уже давно запеленговали рации в Бялоблотском лесу. У наших разведчиков тогда, увы, не было передатчиков, работающих на ультракоротких волнах, которые не отталкиваются от ионизированного «хэвисайдова слоя», а распространяются по прямой и потому на месте их зарождения не детектируются. В журналах и картотеках многих пунктов пеленгации и подслушивания функабвера занесены подробнейшие сведения о времени выхода в эфир радиста группы «Феликс», о точном месторасположении рации, позывных, диапазонах работы, продолжительности связи. Тщательно записаны группы пятизначных цифр неизвестного, не поддающегося разгадке шифра. Копии всех шифрограмм размножены и направлены в Берлин. Наиопытнейшие «слухачи» — фельдфебели по «почерку» радистов определили пол, национальность, примерный возраст, класс работы по количеству передаваемых и принимаемых знаков в минуту, даже основные черты характера, темперамент, настроение радиста группы «Феликс».

По сведениям Константа, Позен и Бреслау теперь готовили совместную большую облаву на «русских и польских шпионов, свивших себе гнезда в Бялоблотском лесу…»

В таких-то условиях разведгруппе «Феликс» удалось сделать немалое дело: добыть исчерпывающие данные о гитлеровской обороне в районе «ворот Берлина» — на реках Нотец и Варта. Эти данные, жизненно необходимые войскам 1-го Белорусского фронта для скорого наступления, которое взломало бы эти крепкие ворота, Констант Домбровский добыл с помощью поляков.

Как-то во время ночной встречи с польским крестьянином Юзефом Османским, помогавшим разведгруппе в сборе сведений, а в трудные дни и продуктами, Юзек пожаловался Константу:

— Наших хлопов швабы собираются завтра погнать на окопы. За отказ бросят в концлагерь в Познани. Многие ребята не хотят работать на Адольфа, думают в лесу отсидеться…

— На окопы, говоришь? Так это же замечательно, Юзек! Як бога кохам! Именно тебе и твоим товарищам и надо идти на окопы.

— ?

— Не удивляйся, Юзек. Разбросай всех надежных ребят по разным командам, а сам сделай так, чтобы ты мог раз-два в неделю навещать семью. Будешь собирать и регулярно передавать мне сведения о строительстве оборонительных рубежей.

За какую-нибудь неделю Констант и Юзек поставили это важное дело на широкую ногу. Из отрывочных сведений, полученных от поляков, мобилизованных организацией Тодта, складывалась полная картина строительства оборонительных поясов, прикрывающих путь в сердце Третьей империи… И когда гитлеровцы возвели семь оборонительных рубежей между Вислой и Одером, группе «Феликс» с помощью поляков удалось добыть исчерпывающие данные о третьем рубеже (Торунь — Пиотркув — Познань — Острув) и пятом, прикрывавшем границу «старого рейха» — довоенную государственную границу Германии. От имени Центра Директор выразил Домбровскому благодарность и сообщил, что командование представило всех разведчиков группы «Феликс» к правительственным наградам.

На следующий день после этого радостного известия Пупок принес два экстренных сообщения из лесных «почтовых ящиков».

Первое приятное, по-польски:

«Догнали и добили раненого кабанчика. Спрятали его от немцев в дровах на большой вырубке. 002. Приятного аппетита».

«002» — это Юзек Османский. Он же Тесть.

Второе неприятное, по-немецки:

«Шеф СС и полиции Вартегау приказал в трехдневный срок провести прочесывание лесов в этом районе с одновременной ликвидацией всех банд парашютистов. Специально указывается, что парашютисты укрываются в лесу в подземных убежищах. Кроме того, рейхсфюрер СС Гиммлер приказал лесному управлению объявить Бялоблотский лес и ряд других близлежащих лесов государственным заповедником, прекратить все лесозаготовки, запретить всему населению вход в эти леса, заблокировать все дороги, ведущие к ним, выселить все фольварки в радиусе пяти километров, а также всех лесников и лесных объездчиков… Фавн». «Фавн» — это Меллер.

— Немцы затевают что-то очень серьезное, — забеспокоился Констант. Надо посоветоваться с нашими поляками — Казубским и Исаевичем. У них большие связи в Познани.

Но Богумил Исаевич, заместитель командира разведгруппы Войска Польского Казика Казубского, ничем не мог помочь своим русским друзьям.

— Да, у меня имеются свои люди — тайные бойцы Армии Людовой в аппарате гаулейтера Вартеланда Грейзера, — сказал он, придя ночью в землянку разведгруппы «Феликс». — Имеются и в штабе шефа СС, и в полиции провинции СС-группенфюрера и генерал-лейтенанта полиции Гейнца Рейнефарта. На днях я получил характеристику этого главного и непосредственного нашего противника в этом краю. Его номер в СС 56 634, юрист по образованию. После убийства Гейдриха являлся генеральным инспектором рейхспротектората Богемии и Моравии. В ноябре прошлого года сменил СС-обергруппенфюрера Вильгельма Коппе, который стал правой рукой Ганса Франка в Польском генерал-губернаторстве, на посту шефа СС и полиции в Вартегау. Рейнефарт один из самых лютых генералов СС. За участие в подавлении варшавского восстания и зверское истребление варшавян 30 сентября этого года Гитлер наградил его «дубовыми листьями» к Рыцарскому кресту. В Варшаве он был убийцей номер два после СС-обергруппенфюрера фон дем Баха. Кстати, то, что Рейнефарт по приказу Гиммлера, приезжавшего в Познань в августе, срочно перебросил подчиненные ему части СС и полиции из Вартегау в Варшаву, помогло нам с вами продержаться здесь последние три месяца. Сообщения Меллера мои люди подтверждают полностью, но и они не всемогущие боги, доступа в сейфы Рейнефарта не имеют. Известно, что за голову каждого из нас назначена премия в десять тысяч рейхсмарок. Судя по всему, здешние гитлеровцы отлично понимают, что Красная Армия скоро перейдет в новое наступление, и заранее хотят очистить от разведчиков будущий прифронтовой район. Вот они и собираются провести «гроссфандунг» — «большую облаву».

— Словом, надо быть готовыми ко всему, — сказал Констант, выслушав поручника. — Если немцы выселят Османских, всех поляков, Меллера, будем жить как робинзоны… В общем, наступают горячие денечки.