Тягостные часы в бункере рейхсканцелярии

Тягостные часы в бункере рейхсканцелярии

Фрау Геббельс, Раттенхубер и я собрались в тот вечер вместе. Разговор был весьма печальным. В три часа утра пришел офицер гестапо и доложил своему начальнику, генералу СС Раттенхуберу, что тела Гитлера и его жены кремированы, от них остались только незначительные фрагменты, которые захоронены в воронке от снаряда. Весь двор рейхсканцелярии был покрыт воронками. Позднее, во время допросов в Москве, я узнал, что этот доклад не соответствовал истине.

Посол Хевель, связующее звено между Гитлером и Риббентропом, сидел и пристально вглядывался в фотографию, размером с почтовую открытку, своей молодой жены. Он женился всего несколько месяцев назад. Когда я обратился к нему, он мне рассказал об их последней встрече, при этом не смог сдержать слез, которые падали на фотографию. Я сказал ему: «Хевель, разве ты не уходишь вместе с нами?» Он ответил: «Я пока не знаю. Но я, конечно, не хочу попасть в руки к русским». Я сказал: «Никто из нас этого не хочет. Ты можешь, по крайней мере, попытаться: может быть, у нас и получится вырваться отсюда, хотя шансы на успех не такие уж и большие». – «Прекрасно, Баур, я отправляюсь вместе с вами. Я попытаюсь. Если русские подойдут слишком быстро, я застрелюсь. Я не могу предать своего фюрера, хотя я и не всегда соглашался с его политикой».

Во время попытки прорыва на следующий день, когда ситуация стала безнадежной, Хевель, держа в одной руке фотографию своей жены, а в другой – наготове пистолет, пустил себе пулю в висок до того, как русские смогли его захватить.

Спустя некоторое время ко мне подошел генерал Бургдорф, главный адъютант Гитлера, с просьбой, чтобы я, будучи его другом, застрелил его. Поскольку я отказался стать его убийцей, не желая, чтобы меня вечно проклинали его жена и четверо детей, он застрелился сам. Генерал Кребс, начальник Генерального штаба, последовал его примеру. Также и капитан СС Шедле, который был ранен в ногу и не мог спастись бегством, предпочел смерть плену. Шеф гестапо Мюллер, отвечая на мой вопрос, собирается ли он отправиться вместе с нами, ответил: «Баур, я знаю методы русских очень хорошо. Попытавшись спастись бегством, я рискую попасть к ним в руки. Они в любом случае меня казнят. Если я умру сейчас, то избавлю себя от пыток во время допросов и от избиений, которые все равно закончатся смертью!»

В один день волна самоубийств поглотила многих людей, которые предпочли ужас смерти бесконечному ужасу плена. Я однажды заявил русскому комиссару, что завидую своим товарищам, которые выбрали правильное время, чтобы умереть. Им было намного лучше, чем мне.