Гитлер на Гельголанде

Гитлер на Гельголанде

Рабочие, входившие в Германский трудовой фронт, построили два корабля водоизмещением 26 тысяч тонн каждый. Они предназначались для морских круизов. Роберт Лей пригласил Гитлера совершить поездку на одном из этих судов, и Гитлер согласился принять участие в двухдневной экскурсии. Мы полетели в Бремерхафен и погрузились на флагманский корабль «Роберт Лей», входивший в состав флота, который именовался «Сила через радость». На борту уже находились тысячи людей, готовые отправиться в вояж. Гитлер осмотрел корабль: несколько столовых, спортивные залы, плавательные бассейны, театр, площадку для танцев, кинотеатр и широкую палубу, предназначавшуюся для прогулок.

Во время этого путешествия по Северному морю нас сопровождали два эсминца, которые беспрерывно перемещались вперед-назад. Это было прекрасное и завораживающее зрелище, когда быстроходные корабли проносились мимо на полной скорости. Когда мы находились примерно на полпути к Гельголанду, по громкоговорителю объявили, что к нам приближается подводная лодка. Пассажиров попросили внимательно следить за появлением перископа. Только когда подводная лодка приблизилась на расстояние не более 200 метров от «Роберта Лея», мы смогли наконец рассмотреть узкую белую полоску в бушующем море. Эта полоска приблизилась к кораблю на расстояние примерно 40 метров, после чего подводная лодка всплыла. Открылись люки, и часть экипажа высыпала на палубу, приветливо размахивая руками. Быстрые, как молния, они исчезли, люки захлопнулись, лодка погрузилась под воду и уплыла.

Когда мы пришвартовались на причале в Гельголанде, Гитлер особенно интересовался новыми сооружениями, располагавшимися внутри укреплений. В это время там строились большие подземные бункеры, которые могли быть использованы в качестве укрытия во время бомбежек.

Когда мы возвратились в Гамбург, гаулейтер Мюнхена поинтересовался, куда я теперь полечу. Я должен был доставить Гитлера в Берлин, а на следующий день вылететь по одному важному поводу в Мюнхен. Вагнер попросил, чтобы я доставил некоторых мюнхенских пассажиров домой, и Гитлер согласился. Пассажиры отправились в Берлин на поезде, и уже оттуда шестнадцать человек полетели на самолете в Мюнхен. По пути следования шел дождь, и иногда налетали сильные порывы ветра, но я всех доставил в их родной город в целости и сохранности.

Вспоминая теперь о прошедших днях, я понимаю, что именно тогда завершилась лучшая часть моей жизни, та ее часть, когда я принимал непосредственное участие в становлении и развитии авиации. Все произошло прямо на глазах тех немногих летчиков, которые стояли у самых ее истоков. В своем развитии от крайне ненадежных «этажерок», на которых, тем не менее, мы чувствовали себя королями, современные машины проделали громадный путь, теперь они гордо парили в воздухе, на них стало безопасно летать, они представляют собой настоящие шедевры техники, являются настоящими созданиями человеческого гения. Как гражданские летчики мы сыграли важную роль в развитии этого важнейшего изобретения, стоящего на службе у всего человечества.

Мои товарищи теперь летают по всем маршрутам, которые соединяют различные страны и континенты. «Люфтханза» завоевала себе добрую славу не только в Германии, но и во всем мире. Мы также можем гордиться различными изобретениями и техническими новшествами. Авиация сделала громадный шаг в своем развитии в описанные десятилетия, начиная с мировой войны и вплоть до 1939 года.

Все более запутанные политические хитросплетения интересовали нас не очень сильно, поскольку мы верили, что Германия найдет себе достойное место в новой Европе. Каждый из нас исполнял свой долг: я – на своем посту, мои товарищи – летая своими маршрутами, а затем, когда страна стала перевооружаться, – и в качестве военных летчиков. Первоначально авиация задумывалась просто как наиболее быстрое и наиболее безопасное средство перевозки пассажиров, это уже потом оно превратилось в средство доставки бомб, появились «Летающие крепости», способные доставлять к цели все более и более разрушительный груз. Мы, однако, были летчиками, а не политиками. Мы не понимали суть происходящего во всей его полноте. Поэтому мы продолжали летать даже в то время, когда перед авиацией, с началом Второй мировой войны, поставили совершенно другие цели.