Глава 27 БЕЗ ТОПЛИВА В СЕРЕДИНЕ КОНВОЯ

Глава 27

БЕЗ ТОПЛИВА В СЕРЕДИНЕ КОНВОЯ

«Смеющаяся корова» неторопливо вернулась к оживленным судоходным маршрутам. Что-то должно было произойти. И в действительности, очень скоро была замечена добыча. Ауэрманн принял нечто плавающее в воде за груз, смытый с палубы какого-то судна, Баде подумал, что это обломки кораблекрушения, а один из вахтенных настаивал, что видит покачивающийся на воде ящик.

Я тоже не мог сказать, что это такое, но благоразумно держал рот на замке и лишь отдал приказ, чтобы моряки не сосредоточивали свое внимание только на неизвестном предмете, а в то же время не забывали смотреть по сторонам, где в любой момент могли появиться самолеты, клубы дыма и вражеские перископы.

Но в поле видимости не было абсолютно ничего, кроме неба и воды… Поэтому, имея достаточно времени, мы решили взглянуть на непонятный плывущий объект поближе. Как выяснилось, это был огромный тюк хлопка. Быть может, где-то далеко вражеское судно закончило свое последнее плавание в глубинах океана, и только один этот тюк всплыл на поверхность. Возможно, хлопок плавал в океане несколько недель кряду. Это была довольно приятная добыча. Почему экипаж подводной лодки, который часто был вынужден топить ценное сырье вместе с вражескими судами, не может однажды привезти его домой? Хлопок уже давно довольно редко встречался в Германии. Все, что оставалось, это подойти ближе к тюку и поднять его на борт. Оказалось, что сделать это вовсе не так просто, как хотелось бы. Усилия двадцати пар рук оставались напрасными. Тюк был слишком большим и тяжелым.

Мне все это надоело, и я неожиданно отдал приказ разойтись по боевым постам. Люди, удивленно взглянув на меня, бросились к люку и вниз.

— Что такое? — спросил один из них.

— Понятия не имею, — ответил его сосед. — Учения, как мне кажется.

Я с удовлетворением отметил, что люди действовали достаточно быстро. Опустив «U-69» на несколько морских саженей, мы снова поднялись на перископную глубину. Затем я несколько изменил курс.

— А как же с нашим хлопком? — разочарованно спросил один из подводников.

Я отдал приказ подниматься на поверхность. Когда люди вышли на мостик, началось всеобщее ликование. Мы выполнили чудесный маневр, благодаря которому я привел лодку прямо под тюк, и теперь хлопок мирно лежал на палубе.

Проблему хранения этого морского подарка пришлось решать Джимми номер один. Не было шанса убрать этот тюк целиком. Его нужно было разорвать на куски. Мокрая упаковка была выброшена в море, а сухой хлопок запихнули в один из гальюнов. Вскоре в помещениях не осталось ни одной свободной щелочки, а половина кипы хлопка все еще оставалась на палубе. Тогда Роудер, изрядно поломав голову, освободил еще немного места, а остатки хлопка запихнули под койки. Когда были спрятаны последние кусочки этого сокровища, из каждой трещинки и каждого укромного уголка стали выглядывать снежно-белые обрывки.

— И что мы будем со всем этим делать? — поинтересовался Ауэрманн.

Я обвел взглядом своих офицеров и рулевого:

— Какие у вас есть предложения, господа?

— Отдать это зимнему фонду помощи за их рождественский концерт по заявкам.

— И что они нам за это сыграют?

— «Der Onkel Eduard aus Bentschen».

Ауэрманн яростно запротестовал:

— Тогда я предложу им сто марок, чтобы они это не играли.

Он поднялся на мостик и почти тут же позвал меня.

— Ты еще один тюк хлопка увидел?

— Нет. Дым на горизонте.

Тут же в действие пошли бинокли. Две мачты едва можно было рассмотреть сквозь дым. Прямо на нас явно шел корабль.

— Кажется, судно где-то на три-четыре тысячи тонн, — чуть позже сообщил Баде.

— Но оно не похоже на британское.

— Ох, только скажи, что оно нейтральное, и я прыгну в океан.

Судно приближалось, сохраняя свой курс. Вскоре нам придется погружаться.

— Все по местам. Погружение!

Через перископ видно было гораздо хуже.

— Скрестите пальцы, Баде, — сказал я и приник к окулярам перископа. Но на этот раз примета не сработала. Я смог легко разглядеть испанский флаг, нарисованный на корпусе, и затем прочел название судна — «Монте Тейде», Бильбао, Испания.

Судну было позволено следовать своим путем.

26 июня штурман Маринфелд вызвал меня на мостик:

— Герр капитан, я не хочу показаться паникером, но при всем моем желании не могу точно сказать, это дым виднеется там за кормой или нет.

Нам пришлось долго смотреть в заданном направлении, прежде чем мы смогли что-то понять. Маленькая тонкая струйка дыма виднелась над горизонтом. Было ли это всего лишь необычное по форме облако или это действительно дым поднимался из трубы?

— Это судно, герр капитан, — сообщил один из вахтенных.

Мы развернулись на несколько градусов левее и направились в сторону дыма. У нас было настолько мало топлива, что мы не могли преследовать судно. Мы очень надеялись, что враг сам приблизится. Только бы это снова не оказался испанский корабль!

— Кажется, он уходит от нас, — после короткой паузы проговорил Ауэрманн.

Наступила мертвая тишина. При нашей медленной скорости расстояние между нами, казалось, не менялось. Наш гидрофон засекал судно через определенные промежутки времени. Вечером стало ясно, что лодка теперь находится в гораздо более выгодной позиции. Теперь не приходилось сомневаться, что куда более быстроходное судно идет зигзагом. Значит, оно, несомненно, принадлежит одной из воюющих стран.

По мере приближения мачт поднималось настроение у команды. Пока все шло прекрасно, и только старший механик волновался из-за топлива. Я послал за ним.

— Взгляните на это, Роудер, — сказал я, указывая на мачты. — Сухогруз. Чудесное судно. Две мачты, шесть трюмов. Длиной пятьсот футов. Судно до планшира забито снаряжением и военными запасами для Англии. Только взгляните на него.

Естественно, как и все остальные, он видел только мачты и, не желая портить другим настроение, с энтузиазмом согласился со мной.

— Роудер, — серьезным тоном спросил я, — мы можем достать это судно?

Совершенно очевидно, ни один подводник не мог отказаться от такой возможности, вот и наш осторожный старший механик ответил:

— Мы должны попробовать, герр капитан.

— Прекрасно, Роудер. Тогда спускайтесь вниз и все подготовьте. Мы атакуем сегодня.

Через час вахтенный обнаружил еще один столб дыма недалеко от первого. Сразу же были позабыты тоскливые дни последних недель, переход на половину рациона и скудное меню. Никто больше не думал о возможности получения продовольствия с других кораблей. Мы надеялись достигнуть порта нейтральной страны в ближайшие несколько дней.

Скука закончилась, и «Смеющаяся корова» снова вышла на тропу войны.

Мы медленно приблизились к первому судну. Временами высказывались опасения, что это передовой корабль или разведчик, который по каким-то причинам курсировал по Атлантике в одиночестве. Но незадолго до наступления темноты мы смогли ясно увидеть, что перед нами большой корабль, возможно даже вспомогательный крейсер. А значит, где-то поблизости должен быть конвой.

Когда опустились сумерки, ничего нельзя было разглядеть, и мне приходилось полагаться на счисление. А через час перед нами снова появилась тень корабля. Он шел тем же курсом и на той же скорости, что и раньше.

— Приготовиться. Всем занять боевые посты.

На мостике были только вахтенный офицер, я и орудийный расчет. Все остальные были на своих постах.

В конце концов раздался знакомый крик:

— Трубы 1 и 2 готовы!

Офицер сфокусировал свой бинокль на тени.

— Атакуем с правого борта, — сказал я.

Затем внезапно один из вахтенных крикнул:

— Тень справа по борту!

Едва мы с вахтенным офицером успели поймать вторую тень в биноклях, когда вновь раздался крик:

— Тень слева за кормой!

Вот это да!

Бинокли были направлены во все направления. Очертания судов возникали из темноты со всех сторон.

— Мы ровно в центре конвоя, — резюмировал Баде.

— Тогда устроим переполох в курятнике.

— Приготовить все трубы к выстрелу.

Восторг достиг высшей точки. Подобный приказ был отдан впервые.

— Полный вперед! — Я хотел достать самый большой корабль, поэтому приходилось действовать быстро.

Когда главный механик услышал этот приказ, у него волосы встали дыбом. Я крикнул с мостика:

— Как долго мы сможем идти на полной скорости?

— Самое большее минуты три, — проворчал Роудер, своим тоном давая ясно понять, что подобная скорость недопустима. Однако мне на мостике показалось, что я услышал «тридцать минут», поэтому мы продолжали идти на этой скорости. Понимая, что старшему механику по должности положено немного перестраховываться, я принялся осуществлять свой любимый прием вывода лодки на позицию перед конвоем, из которой удобно начинать атаку. Тем временем я отправил сообщение в BDU, сообщая численность и курс конвоя, состоящего, по моим подсчетам, из тридцати кораблей.

Не успела еще «Смеющаяся корова» добраться до самого большого судна конвоя, как в люке показалось обезумевшее лицо старшего механика.

— У нас заканчивается топливо. Если мы продолжим идти на полной скорости, никогда не доберемся ни до какого берега.

Это впечатляло.

— Что ж, сколько нам осталось? — поинтересовался я.

— Тринадцать минут.

— Прекрасно. — У меня не было времени беспокоиться о таких деталях.

Старший механик, не без причины раздраженный, вернулся вниз. А мы в это время добрались до передовой линии конвоя, и перед нашим взглядом предстало четыре прекрасных огромных судна, плывущие близко друг к другу.

— Приготовиться. Мы атакуем.

— Малый вперед.

Под палубами старший механик и два механика машинного отделения вздохнули с облегчением.

— Лево руля десять градусов.

Рулевой повторил приказ.

Нос судна медленно повернулся. Ауэрманн, находившийся у прицела, поймал в перекрестье первый из четырех кораблей.

— Разрешаю открыть огонь.

Целью был первый корабль.

— Труба 1, огонь!

«Рыбка» «Лютци» покинула трубу прямо как стрела. Мы развернули лодку. Теперь под прицелом был второй корабль.

— Труба 2, огонь!

Снова в воде раздалось шипение, и «рыбка» «Макс» со своим смертоносным содержимым умчалась на полной скорости.

Затем пришла очередь третьего судна.

— Труба 3, огонь!

«Рыбка» «Антон» отправилась на поиски своей цели.

И теперь настал черед четвертого.

— Труба 4… Не торопитесь. Целиться в середину корабля, так… Огонь!

Четвертая торпеда покинула трубу.

— Руль лево на борт. Правый двигатель полный вперед. Левый двигатель стоп.

Лодка резко развернулась налево. Стрелки секундомера продолжали бежать.

Через несколько секунд ад должен вырваться наружу, и вполне могло оказаться, что старший механик экономил топливо зря. Лодке, совершающей свое последнее путешествие на глубину, топливо не нужно.

Вот оно. Первый удар. Ослепительно яркое пламя, вертикальная стена огня, фантастический взрыв, и уже через двадцать секунд ничего не осталось от первого корабля — «Ривер Люгер», построенного в 1937 году и приписанного к Глазго. Судно исчезло под водой вместе с 9000-тонным грузом. Естественно, это встревожило весь конвой.

Будто по команде остальные корабли развернулись, перешли на полный ход и начали идти быстрым зигзагом, но уже было слишком поздно. Во второй раз раздался оглушающий взрыв. В этот раз 7603-тонный корабль «Эмпаер Абилити» развалился пополам и быстро отправился на дно. От волнения мне только показалось, что это судно вмещает 5000 брт.

И началось светопреставление. Почти все суда конвоя были вооружены. Боевые расчеты рванулись к своим орудиям и повернули дула в нужном направлении. Выстрелы гремели со всех сторон, и место сражения окуталось желто-красным заревом.

Серая и похожая на привидение, «U-69» была в самом центре событий. Но пока оставалась необнаруженной. Мы, люди, стоящие на мостике маленькой немецкой субмарины, заметили темный просвет среди судов конвоя.

— Мы должны добраться туда любой ценой. Полный вперед!

Оставляя за собой пенящийся кильватерный след, «Смеющаяся корова», гудя двигателями, продвигалась вперед. Сейчас или никогда. И даже если позже нам придется идти под парусом, сейчас это был вопрос жизни и смерти. Сигнальные ракеты опускались медленно, и вокруг подводной лодки становилось все светлее.

— Приготовиться. За кормой патрульный корабль! — прокричал один из наблюдателей.

Теперь охота началась. Как собака, почуявшая дичь, один из новых британских корветов, построенных специально для защиты конвоев от подлодок, появился за кормой. Несмотря на очевидное волнение, мы отметили еще один мощный взрыв.

Третий корабль был охвачен ярким пламенем. Это было современное гигантское судно, грузоподъемностью по крайней мере 8000 тонн. А корвет уже приближался, причем на полном ходу. Казалось, он собирался пройтись прямо по подводной лодке. Я никак не мог понять, почему он не стреляет и почему на нас еще не посыпались снаряды, положив всему конец.

Внезапно кто-то прокричал:

— Тень слева на траверзе.

Мы обернулись. К нашему ужасу, мы увидели форштевень еще одного судна, уже нависший над нами, он шел на полной скорости. Протаранит ли судно «U-69»? Кто его знает. В любом случае нырять было уже слишком поздно.

Красная полоса огня упала с неба, зашипела в воде и погасла.

На подлодке было темно и тихо, а гигантская тень стала приближаться еще быстрее.

Внезапно она резко отвернула в сторону.

На корвете открыли огонь, но поздно. Огромный сухогруз протиснулся между двумя военными кораблями. Он шел неистовым зигзагом и невольно разделил противников.

«U-69» была спасена.

— Переложить руль направо!

«Смеющаяся корова» кружила в темноте. Два или три поворота, и лодка исчезла. На корвете же продолжали стрелять, но уже по пустому месту.

Пулеметные очереди раздавались с нескольких кораблей. Но германской подводной лодки там уже не было. Возможно, не слишком опытные стрелки вели огонь по плавающим в воде обломкам. На некотором расстоянии снова появилась стена пламени. Это яростно пылал третий корабль. А что насчет четвертого?

— Кто-нибудь следил за четвертым ударом? — спросил я.

Никто ничего не видел и не слышал. Возможно, мы промахнулись или от вполне понятного волнения не слышали взрыва.

Огонь начал угасать. Нам пришлось предположить, что судно затонуло. Все равно было невозможно что-нибудь разглядеть. Тени нескольких патрульных кораблей кружили вокруг. Очевидно, они пытались подобрать уцелевших.

Корвет исчез. Он потерял свою цель. Далеко за кормой на горизонте поднимался еще один осветительный снаряд. В его свете можно было рассмотреть остатки рассеянного конвоя. Затем тьма снова сгустилась. Теперь лодка лежала в полной темноте. Над водой повисла тишина. Невдалеке остатки корабля все еще пылали на поверхности воды. Экипаж «U-69» доложил о своем успехе, курсе и численности конвоя в BDU.

Из Керневаля поступил вопрос: «Почему лодка потеряла контакт с конвоем?»

— Думаю, она не знает, — сказал я. Я мог утешать себя тем, что уровень топлива был недопустимо низок. Старший механик израсходовал весь запас.

Работа выполнена. Последние торпеды были выпущены в цель, и почти закончилось топливо.

Я сделал следующую запись в судовом журнале: «Потоплено два корабля общей вместимостью 17 500 брт. Третье судно повреждено и подожжено. Возможно, затонуло.[17] Четвертое попадание не подтверждено. Все торпеды выпущены. Вышли из боя из-за недостатка топлива и возвращаемся домой».

Из последующих радиосообщений выяснилось, что Хардеган на «U-123» вошел в контакт с конвоем, о котором доложил экипаж «U-69». Через три дня началась атака. Виктор Шютце на «U-103» сумел потопить еще два одиночных корабля.