Глава 24 «ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА, СТАРЫЙ ВОИН»

Глава 24

«ПРЕКРАСНАЯ РАБОТА, СТАРЫЙ ВОИН»

В течение нескольких дней в Такоради появятся первые жертвы установленных нами мин. Как можно было сбить врага с толку, не дать ему понять, что в портах на самом деле находились мины?

«Довольно просто, — подумал я. — Нужно совершить третий набег на порт, расположенный достаточно близко к двум другим, и торпедировать там судно. Тогда противник примет взрывы мин за торпедные атаки и не станет использовать тральщики. Это же так просто!»

И «U-69» вернулась немного на запад, чтобы атаковать открытый портовый город Акра, лежащий между двумя заминированными бухтами. Основываясь на опыте, полученном в мирное время, я предполагал, что обнаружу там несколько целей.

Теперь на лодке царило приподнятое настроение, команда была очень довольна собой и своим кораблем. Люди отдыхали. Одни сидели в «зимнем саду», глядя на воду, другие стояли или сидели около боевой рубки прямо на палубе и болтали ногами в прохладной воде. Добрая старая «Смеющаяся корова» резала мягкие волны, направляясь к новой цели. Наше задание было выполнено, и теперь я должен был сам принимать решения.

Чтобы отпраздновать этот день, я выкурил последние сухие сигары. Я хранил их очень тщательно, аккуратно завернув в толстую промасленную бумагу.

Внезапно идиллия была прервана тревожными новостями. Старшина, обладавший некоторыми медицинскими знаниями и исполнявший роль медика на борту, сообщил, что у матроса Паленгоа приступ острого аппендицита. Больной человек на борту — это всегда серьезно, возможно, ему потребуется срочная операция, а у нас нет врача… И что делать? Следующий нейтральный порт находится довольно далеко. Я спустился вниз, чтобы навестить больного в носовом торпедном отсеке. Паленгоа, один из моих лучших наблюдателей на мостике, лежал на койке и выглядел при этом очень недовольным собой. Даже более того, он был в ярости оттого, что подобное случилось именно с ним и к тому же в середине похода.

— Только не нервничайте, Паленгоа, — сказал я ему.

— Скоро все будет хорошо, мне только надо несколько часов полежать, — осторожно ответил больной.

— Разумеется, вы останетесь здесь и будете лежать. Положите на живот лед и некоторое время ничего не ешьте. Внутренностям нужно дать отдохнуть.

Это все, что можно было сейчас сделать. Люди были убеждены, что я всегда знаю, что делать, а я ломал голову, размышляя, как лучше поступить, и не находил решения. Может быть, стоит идти в ближайший нейтральный порт и отправить больного моряка на берег? Но во-первых, подходящий порт находится достаточно далеко отсюда, а во-вторых, это подвергнет опасности лодку. Нейтральные порты традиционно кишели вражескими агентами. Британские власти немедленно узнают о присутствии в этом районе немецкой подводной лодки и начнут ее преследовать. Так что пока все, что я мог сделать, это надеяться, что аппендицит успокоится и очистит мою совесть. Я внимательно следил за изменением состояния больного. Хуже парню не становилось. За день лед справился с работой. Более того, Паленгоа не относился к тому типу людей, которые легко отступают. Шахтер по профессии, он привык к тяжелой жизни. Его почти не трогало долгое пребывание под палубами, ужасный воздух и вынужденное лечение голодом. Он стиснул зубы и решил, что лодке не придется менять из-за него курс. Скоро он снова был на ногах, но только день или два он не мог работать слишком уж долго — усталость брала свое.

«U-69» подошла к Акре примерно в полночь. Вопреки ожиданиям там был всего лишь один корабль, примерно 4000 тонн. Атака на это судно, стоящее на якоре, была самым легким и простым делом из всех, которые пришлось выполнять экипажу. Подводная лодка под покровом темноты приблизилась на среднюю дистанцию. В этот раз штурман Баде попросил разрешения, чтобы ему позволили выстрелить, причем вовсе не ради будущего повышения в лейтенанты. Он хотел иметь возможность когда-нибудь рассказать своим внукам о том, что тоже потопил огромный корабль около африканского побережья и что вообще был великим путешественником.

Баде под нашими критическими взглядами прицелился и, как только я дал разрешение, потянул пусковой рычаг.

«Оловянная рыбка» полетела к цели, и, хотя вряд ли можно было промахнуться на такой дистанции, весь экипаж напряженно следил за действиями Баде. Хорошо ли он прицелился или от волнения совершил какую-нибудь ошибку в расчетах? Не окажется ли этот выстрел неудачным? Корабль, казалось, был полностью загружен, потому что сидел в воде очень низко.

После того как стрелка секундомера отсчитала время, необходимое торпеде для достижения цели, появилась яркая вспышка и раздался мощный взрыв. «Рыбка» попала между мостиком и мачтой на корме. Корабль медленно тонул начиная с кормы.

Баде пришлось каждому пожать руку. Он прекрасно выполнил свою работу. Внезапно из радиорубки раздался крик:

— Судно просит помощи, запрашивает буксир и водолазов!

Шкипер явно не понял, что был торпедирован. Должно быть, его судно перевозило взрывчатку, и он решил, что произошло самовозгорание, за которым последовал взрыв. Через несколько минут корабль, который, казалось, все еще находился в полном порядке, поднялся на ахтерштевень и, так и оставаясь в вертикальном положении, ушел на глубину.

«Смеющаяся корова» поспешила в море в поисках другой добычи. В то же время мы надеялись, что сумеем встретиться с судном снабжения и пополним истощившиеся запасы.

Попытка скрыть минные постановки была лишь частично успешной, но теперь команда «U-69» могла зарегистрировать успешное потопление 4000 тонн.[15]

Теперь я отправил сообщение в BDU, доложив о выполнении миссии и потоплении судна. Вскоре пришел ответ: «От BDU — „U-69“. Прекрасная работа, старый воин. Уже есть успех в Лагосе».

4 июня 1941 года в районе Лагоса огромный британский мореходный лихтер «Роберт Хьюз», 2879 тонн, был потоплен одной из мин, установленных «U-69».

По международной 600-метровой волне британцы уже дали предупреждение о немецкой субмарине, сунувшей нос в эти воды. Очевидно, они искали подводную лодку между тремя портами, в которые мы заходили, или рядом с ними. А «Смеющаяся корова» уже шла к одинокому маяку на острове Вознесения, который находился в Атлантике в 200 милях от африканского побережья.