НОЯБРЬ

НОЯБРЬ

11 ноября в («ЗД» появился очередной хит-парад. В лидеры выбилась группа «Наутилус Помпилиус» с тремя песнями: «Я хочу быть с тобой» (1-е место), «Бриллиантовые дороги» (2-е) и «Шар цвета хаки» (5-е). Что касается Аллы Пугачёвой, то она была представлена все той же одной песней Игоря Николаева «Местный Казанова», которая с 9-го места скатилась на 14-е.

В общесоюзном хит-параде ТАСС за октябрь Пугачёва была представлена тоже одной песней — «Птица певчая» занимала 4-е место. Остальные места распределились следующим образом: 1. «Доктор время» — Валерий Леонтьев. 2. «Афганский ветер» — Валерий Леонтьев. 3. «Реактивный самолёт» — «Модерн токинг». 5. «Я хочу быть с тобой» — «Наутилус Помпилиус». 6. «Ночь» — «Кино» (новинка). 7. «Примерный мальчик» — Игорь Тальков (новинка). 8. «Доплыву до Индии» — Валерий Леонтьев. 9. Моя любовь» — Владимир Кузьмин (новинка). 10. «Белые розы» — «Ласковый май» (новинка).

Практически весь этот месяц ушёл у Аллы Пугачёвой на подготовку первых «Рождественских встреч». Идея этих концертов возникла ещё в середине года. Пугачёва давно не давала больших концертов в Москве, и у неё накопились определённые обязательства перед руководством спорткомплекса «Олимпийский», где располагались её репетиционная база и офис Театра песни. Вот и решено было в конце года эти долги покрыть. Временем проведения концертов выбрали декабрь, поскольку именно тогда можно собрать большинство заявленных артистов вместе (все они съезжались в Москву для участия в записи различных новогодних телепередач). Название концертам придумали случайно. Пугачёва с Болдиным как-то возвращались на машине домой и перебирали в уме все возможные названия. Вдруг Пугачёва вспомнила, как они отмечали Рождество в одном из европейских консульств. «Рождество же в декабре!» — воскликнула певица. «Ну и что?» — не понял Болдин. «А то, что программу надо назвать „Рождественские праздники у Пугачёвой“. Болдин на секунду задумался, после чего сказал: „С Рождеством хорошо, но с Пугачёвой не очень. Праздники должны быть общими“. Пугачёва согласилась. А спустя минуту придумала окончательное название — „Рождественские встречи Аллы Пугачёвой“.

Вся производственно-техническая сторона этого проекта легла на плечи двух администраторов — Евгения Болдина и Олега Непомнящего. Сегодня они вспоминают о тех днях не без содрогания — столько сил и нервов они тогда потратили. Судите сами. Их рабочий день начинался ни свет ни заря с объезда нескольких различных предприятий. Например, им требовалось достать пластиковый пол, причём обязательно чёрного цвета. Такие полы тогда выпускали на химическом комбинате в Ленинграде, но было одно «но» — они были белого цвета. Созвонились с городом на Неве и спросили, что нужно для того, чтобы пол был чёрный. «Пустяки: нужна сажа, её делают в городе Дзержинске Горьковской области». Следует звонок в Дзержинск. Там отвечают: «Ноу проблем, только пришлите составляющие, которые есть на Мосхиме. Есть там такая Марь Ванна, она знает…»

Болдин с Непомнящим пришли на Мосхим и нашли упомянутую Марь Ванну. Та была сама любезность, но сообщила, что для выделения составляющих в Дзержинск нужно разрешение руководительницы Мосхима. Отправились к ней. Та согласилась помочь «баш на баш»: за четыре билета на «Жизель» в Большом театре. Мол, давно хотели сходить всей семьёй. Поскольку у Непомнящего в Большом был знакомый администратор, он вызвался этот вопрос уладить. Но проблема оказалась архисложной: коллега сказал, что на «Жизель»!» билетов нет, но есть на оперу. «Да не опера мне нужна, а „Жизель!“ — взмолился на другом конце провода Непомнящий. Коллега малость помялся, потом выдал: можно и на „Жизель“, но в таком случае придётся достать путёвку в сочинский санаторий для завкассами — ей недавно сделали операцию. Тут к делу подключился уже Болдин, у которого в наличии оказался знакомый, который работал аккурат в том самом министерстве, которое курировало упомянутый сочинский санаторий. Только после этого проблема наконец-то была решена. Подчёркиваю, только одна проблема — с пластиковым полом. Но подобных проблем в те дни были десятки.

Состав участников первых «Рождественских встреч» Алла Пугачёва определяла сама. Она же подбирала песни для исполнения и даже сценические костюмы. Например, это именно она одела солиста группы «Любэ» Николая Расторгуева в гимнастёрку и галифе с хромовыми сапогами. До этого певец ходил в цивильном костюме, что, по мнению Пугачёвой, не соответствовало репертуару группы. Вот как об этом вспоминает сам певец: «Алла пригласила нас в свою программу с песнями „Атас“ и „Не рубите, мужики“. Поскольку Алла Борисовна была режиссёром программы, а главные наши герои — Глеб Жеглов и Володя Шарапов, то и выглядеть мы должны были соответственно. Решение лежало на поверхности. Причём форму мне искали по сусекам. В костюмерной взяли сапоги и галифе, а гимнастёрку подарил звукорежиссёр Пугачёвой. Она у его деда в шкафу висела. Совершенно новенькая, только немножко молью побита. Тогда ещё был кожаный плащ — его арендовал Саша Николаев…».

Другим участником «Рождественских встреч» оказался Филипп Киркоров. В последний раз Пугачёва видела его в апреле на «Вернисаже Ильи Резника», и он ей понравился. Она даже пригласила его с собой на гастроли, но Киркоров вынужден был отказаться, поскольку собирался сдавать госэкзамены в музыкальном училище имени Гнесиных. После этого случая Киркоров был абсолютно уверен, что Пугачёва его к себе больше никогда не позовёт, но ошибся. Когда в ноябре он вернулся с гастролей в Монголии, в его доме раздался телефонный звонок. Подняв трубку, Киркоров услышал на другом конце провода знакомый голос — звонила Пугачёва. Она предложила ему принять участие в «Рождественских встречах».

Ещё одной участницей тех концертов должна была стать Маша Распутина, которая в те дни была на пороге своей славы. За душой у неё был всего лишь один шлягер — «Играй, музыкант» Игоря Матеты и Леонида Дербенева, который она везде исполняла. Однако именно он и стал тем камнем преткновения, который лишил Распутину возможности быть зачисленной в Театр песни Аллы Пугачёвой. Сама Распутина позже будет вспоминать об этом следующим образом: «Я начинала с её этой конюшни, с Театра Её Имени. Там подгоняли программу, сколачивали команду „шестёрок“, а я только-только начала, ещё ни бельмеса не смыслю, для меня Алла — это о-го-го! Глыба. Тогда не знала ещё, что это… такой человек, который не прощает, блин, если ты лучше его. Ей сказали про какую-то сельскую девочку, про меня то есть. А мне что? Я свободная, хотя какой-то трепет, конечно, я ощущала: все-таки Алла. Но природу-то не забьёшь!..

Была репетиция в «Олимпийском». Все, Алла пришла — такой шухер! Все трясутся, лебезят перед ней, сразу атмосфера такая мертвящая. Омерзительно. Я тогда уже про себя, подавляя рвотные ощущения, догадывалась: не-ет, тут я не приживусь со своим буйным нравом независимой бабы. Алла не потерпит, она сразу углядит во мне ту, что её уберёт…

Я тогда должна была петь «Играй, музыкант». (Кстати, отдельная история про то, как «великая Алла» нашла песню некачественной и пристала к нам с Матетой с требованием переписать её, что только изуродовало бы эту вещь…) Мой выход. Все оцепенели. Кошу глазом: откуда-то из-за перегородки торчит лупоглазый Филя, у которого за себя и за всех поджилки трясутся… Ну, свершилось: я спела. В атмосфере полного молчания, но, блин, именно тогда на меня нашло озарение, и я спела по-особенному, с такой мощью… И думаю: все, Алла, п…..ц тебе! Хотя, честно сказать, ещё теплилось какое-то уважение.

Спела. Молчание. Молчание. Молчание. Минута, час, год. Что делает Алла после моего триумфа?

Все про себя небось думали, кляня её (вообще от неё ведь зависит все, и это стадо, оно ведь может жить только по её указке, поэтому в случае со мной, молодой и, так сказать, перспективной, надо было что-то решать: кто я? что я? с милостью, блин, ко мне или послать куда подальше?): ну скажи же что-нибудь!

Алла медленно встаёт и идёт к двери. Доходит до двери молча. И только, блин, на выходе оборачивается и говорит: «Все поют, когда же я запою!» Вот и ломай голову, к чему эта шарада… Но я про себя просекла: Алла в шоке и мне не спустит никогда этого триумфа…

Поэтому меня в её свите не стало…»