Разведчик, помощник, спасатель…
Разведчик, помощник, спасатель…
При самом беглом взгляде на этот самолет непременно возникало устойчивое впечатление — до чего он похож на У-2. Сходство Р-5 с учебной машиной Поликарпова, конечно, не случайно: создавая боевой самолет-разведчик, Николай Николаевич широко использовал удачный опыт конструирования У-2. Понятно, само предназначение нового самолета потребовало тщательных статических исследований, осмотрительного выбора размеров и параметров, но родственные черты в этих двух машинах проглядывались. Р-5 получился весьма прочным и очень продуманным в деталях самолетом.
Родившись в 1928 году, на вооружение в Военно-воздушные силы он поступил в тридцать первом. Машина в строевых частях прижилась и полюбилась лётно-техническому составу сразу, но… при всех очевидных достоинствах уже через пять-шесть лет Р-5 начал стремительно устаревать. И хотя отдельные экземпляры дослужили вплоть до сорок четвертого года и даже принимали посильное участие в войне, век разведчика Р-5 закончился много ранее. Решено было «демобилизовать» машину, передав более тысячи самолетов на «гражданку».
Здесь удачливый биплан продолжал служить на авиалиниях местного значения, вел разведку косяков рыбы в прибрежных водах, таксировал леса, верой и правдой трудился на аэрофотосъемке, сокращал время в маршрутах геологов, помогал службе погоды. Бывший разведчик был идеальным буксировщиком планеров. Пожалуй, все рекордные достижения парителей-планеристов тридцатых годов — а их было много — начинались с того, что П-5 (название изменилось при «увольнении в запас») затягивал планер на исходную высоту и, что, к слову сказать, не менее важно, потом, после окончания парящего полета, забирал безмоторный аппарат, случалось, с форменного пятачка, меньше всего напоминавшего полевую площадку-аэродром…
Претерпев полтора десятка модификаций, П-5 оснащался двигателями в 500, 600 и в 730 лошадиных сил. Самолет вроде бы молодел. Новые моторы отличались неприхотливостью и сравнительно высокой надежностью. Широчайшее использование П-5 в Арктике не в последнюю очередь определилось именно высокой надежностью и покладистым характером. Когда в тридцать четвертом году потерпел крушение пароход «Челюскин», пытавшийся за одну навигацию пройти по Северному морскому пути, и на льду очутилось больше ста человек, когда судьба этих людей висела на волоске, главным самолетом — спасителем оказался П-5. Он первым отыскал ледовый лагерь Шмидта и больше других машин переправил людей на материк. Пожалуй, тут стоит напомнить, что в связи именно с челюскинской эпопеей было учреждено звание Героя Советского Союза, первыми его получили семь полярных пилотов, трое из них — М. Водопьянов, Н. Каманин, В. Молоков — вывозили потерпевших бедствие челюскинцев на П-5. И вот, что, я думаю, заслуживает дополнительного упоминания: на самолете Молокова под крыльями размешались обтекаемые, выклеенные из фанеры кассеты (не зря Р-5 в военном варианте мог нести бомбовую нагрузку!). В эти кассеты укладывали плотно закутанных в меха самых субтильных челюскинцев, заметно повышая «производительность труда» машины.
И еще два слова о кассетах, которыми успешно занимался талантливый изобретатель П. Гроховский. «Кассеты общим объемом 4,3 куб. м. вмещали по семь человек под каждым крылом, а всего вмещались шестнадцать человек на самолет, включая экипаж. 8 декабря 1936 года П. Гроховский сам испытал самолет с такой нагрузкой. Разбег был около 400 м за 30 с, скорость 201 километр в час, потолок до 2800 м при полетной массе 3800 кг, в том числе, масса пустых кассет — 200 кг». В кавычках дана цитата, заимствованная из «Истории конструкций самолетов в СССР».
Как всякий удачный самолет, Р-5 прожил заметную жизнь, применялся в самых различных качествах, приспосабливался практически к любым условиям, долгие годы поддерживая честь наших крыльев.