Часть III Вера на Рублевке

Часть III

Вера на Рублевке

Глава 24

Ошибки молодости

Период проживания на Рублевке у нас совпал с воцерковлением. У Германа нет полутонов, у него все или белое, или черное, поэтому он сразу же ушел в православие с головой. Он забросил бизнес, стал много паломничать, прямо дома лить свечи. До этого он поддерживал так называемые «патриотические» движения. Все, кто приходил и говорил: «Мы патриоты», — сразу получали от него деньги. Но потом стало очевидно, что патриотизм просто используется политиками для обмана, патриотической риторикой заманивают людей, подмешивают в него религиозное чувство, а на самом деле политики делают это лишь для того, чтобы достичь своих целей, далеких от веры или от истинной любви к Родине, целей, которые не объявляются открыто. Так что это можно считать ошибкой молодости. Но у Германа есть очень хорошая черта, хотя он уверен в себе, уверен в том, что он делает, и, когда находишься рядом с ним, другое решение кажется невозможным, но он умеет признавать свои ошибки и не бояться этого делать. После того как Герман понял, сколько в этом обмана, он отошел от политических дел. Второй серьезной ошибкой у него было попадание в МП (московская патриархия). На то, чтобы понять, что это масштабное разводило, Герману потребовалось десять лет.

Герман — человек ищущий, он никогда не живет чужим умом, ему самому нужно во всем разобраться и разобраться досконально. Поэтому придя в православие, он стал изучать православные каноны, правила, много разговаривал со священниками, со знаменитыми и не столь известными старцами, задавал им вопросы. И через какое-то время он увидел, что многое из того, что делает официальная церковь, не соответствует тому, что написано и в Евангелии, и в православных правилах, и, самое главное, идет в разрез с догматами веры.

Он вышел из Московской патриархии в самый неудобный для себя момент. Дело в том, что он тогда участвовал в выборах мэра Москвы, где у него были серьезные шансы. Конечно, Московская патриархия — это огромная сила, обладающая большим ресурсом, и публично спорить с патриархией, обвинять ее в чем-либо — значило на практике подписать себе смертный приговор как политику. Но Герман не мог лукавить, и когда он понял, что МП — ересь, он в тот же момент открыто об этом заявил. Это, конечно, уничтожило его шансы на победу. Герман хоть считал и считает так по-прежнему, что не следует женщине богословствовать, но понимать вопросы веры считал для нас обязательным. Поэтому проявил поистине несвойственное для него терпение, объясняя нам с Пелагеей, на тот момент которой было одиннадцать лет, порой часами с книгами в руках, в чем были наши заблуждения.