Сюрприз для Запада

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Сюрприз для Запада

Но, как показывают ныне открытые документы, в конце лета 1955 года в самый разгар развертывания сил НАТО у черноморских рубежей Советского Союза (видимо, совершенно неожиданно для Запада) на его только что созданном Новоземельском, Семипалатинском и других полигонах началась небывалая ранее по масштабам, видам, типам и мощности примененных средств серия испытаний новых образцов ракетного, ядерного и другого оружия, о чем официально общественности стало известно лишь после их завершения — 27 ноября, когда ТАСС сообщил, что «в Советском Союзе проведены успешные испытания новых типов атомного и термоядерного (водородного) оружия. Взрыв водородной бомбы был самым мощным из всех взрывов, проведенных до сих пор…» (Хрущев на этот счет выразился тогда короче: «…взрыв был невероятной силы!»). При этом на Новой Земле 24 сентября 1955 года на 15-метровой глубине в море была впервые взорвана торпеда с атомной боеголовкой, и у советских подводных лодок с тех пор появилась возможность одной такой торпедой или миной уничтожить вражеский ударный авианосец с самолетами, несущими ядерные бомбы, вместе с несколькими кораблями охранения. А путем подрыва нескольких подобных устройств, скрытно доставленных к приморскому побережью противника, можно было беспрепятственно поражать его важные военно-промышленные объекты на обширной прилегающей территории.

Все эти обстоятельства позволяют автору утвердиться в предположении, что своеобразным сигналом для начала войны вполне мог быть подрыв флагманского корабля Черноморской эскадры. (О такой возможности говорит не только угрожающая оперативная обстановка, сложившаяся к концу октября 1955 года в Причерноморском театре военных действий, но и информация из некоторых ныне рассекреченных и ниже приводимых официальных источников.) И как знать — не был ли из-за вышеуказанной новой ситуации, изменявшей стратегический баланс по ядерному, ракетному и иному новому оружию в пользу СССР, дан срочный отбой зловещим приготовлениям Запада в самый последний момент перед их воплощением в жизнь?..

Сам же заблаговременно подготовленный взрыв на линкоре «Новороссийск» все же прогремел… Ибо остановить запущенные часы на взрывном устройстве, подложенном под его днище подводными диверсантами, скрытно проникнувшими в плохо охранявшуюся с моря, да и с суши севастопольскую военную гавань, со временем срабатывания в 1 час 30 минут 29 октября 1955 года, было невозможно.

И оно сработало — точно в назначенный момент — в глухой, заполуночный час…

Подрыв флагмана

Информация из ныне рассекреченных официальных источников (с комментариями О. Бар-Бирюкова) Первое сообщение руководства Минобороны руководству СССР:

«Совершенно секретно. ЦК КПСС

Докладываем: в 1 час 30 мин 29 октября с. г. в носовой части линейного корабля «Новороссийск» Черноморского флота, находившегося в Северной бухте Севастополя, произошел взрыв.

В результате взрыва корабль получил сильные повреждения и начал крениться на левый бор-т.

В 4 часа 15 мин 29 октября с. г., то есть спустя 2 часа 45 мин после взрыва, линейный корабль перевернулся и в перевернутом состоянии затонул на глубине 17 метров.

Принятыми Командующим ЧФ вице-адмиралом Пархоменко сразу после аварии мерами предотвратить гибель корабля не удалось.

По предварительным данным, общее количество жертв составляет около 400 человек.

Для расследования обстоятельств и установления причин катастрофы Мин. обороны сегодня утром направлена самолетом в Севастополь комиссия под председательством заместителя Главкома ВМФ адмирала Виноградова Н.И. (Она произвела проверку боеготовности основных соединений ЧФ. — О. Б.)

Экипаж линкора «Новороссийск» составлял 1542 человека, в том числе офицеров — 68, старшин — 243 и матросов — 1231 человек.

Кроме того, на нем находился штаб эскадры ЧФ в составе 1 адмирала и 67 офицеров, старшин и матросов.

Линейный корабль «Новороссийск», бывший итальянский, был получен нами в 1949 году по разделу итальянского флота. После окончания среднего ремонта с весны 1955 года корабль проходил боевую подготовку. 28 октября в 8 ч 00 мин корабль выходил в море для определения маневренных элементов и подготовки к проведению артиллерийской стрельбы: была проведена учебная стрельба из 45 мм стволиков. В 17 ч 30 мин 28 октября линейный корабль возвратился в Севастополь.

29 октября 1955 года

И. Баграмян (Зам. МО, Маршал Советского Союза)

С. Горшков (Зам. Главкома ВМФ, адмирал)

№ 1244 СС».

Из секретного доклада начальнику штаба ЧФ о состоянии подорванного линкора на 20 ч 00 мин 30 октября 1955 года: «…В районе места взрыва, на грунте, водолазами обнаружена неярко выраженная воронка диаметром 10 метров, глубиной до 1,1 м».

Из секретного доклада начальнику штаба ЧФ о состоянии линкора на 04 ч 00 мин 2 ноября 1955 года: «…ВРД-53 и ВРД-73 (водолазными рейдовыми катерами. — О. Б.) произведено обследование грунта в районе взрыва, в квадрате 100»70 метров обнаружена воронка 14» 12 м, глубиной 1,5 метра. На левой кромке воронки находится лист железа, размером 4x2 метра, толщиной 20 миллиметра, без обрастаний» («без обрастаний» — значит, недавно в воде: еще не покрывшийся водорослями. — О. Б.).

Оба доклада подписаны помощником командующего ЧФ контр-адмиралом Еременко и начальником аварийно-спасательной службы ЧФ капитаном 1-го ранга Кулагиным.

Доклад руководства Минобороны председателю Совета министров СССР о ходе аварийно-спасательных работ от 31 октября 1955 года:

«Совершенно секретно.

Товарищу Булганину Н. А.

Докладываем о ходе аварийно-спасательных работ на линейном корабле «Новороссийск», затонувшем в Севастопольской бухте 29 октября с. г.

Произведенным после катастрофы обследованием района взрыва установлено, что взрыв произошел под днищем корабля в носовой части с правого борта между 30 и 55 шпангоутами, в результате чего корабль получил пробоину размерами: длиной 21,6 метра и шириной 5,5 метра, общей площадью около 100 квадратных метров (после подъема линкора установлено, что ее размер составлял 175 квадратных метров. — О. Б.), расположенную от киля и выше по борту. Края пробоины загнуты вовнутрь корабля, что дает основание предполагать о том, что взрыв произошел с наружной стороны. После затопления корабль в опрокинутом состоянии продолжал медленно погружаться в грунт, и к середине дня 30 октября выступающие над водой части его сравнялись с уровнем воды.

В результате принятых мер по спасению личного состава из помещения кормовых дизель-генераторов были выведены 7 человек. Продолжаются работы по спасению части людей, обнаруженных по перестукиванию с водолазами в румпельном, кормовом, машинном отделениях и кубрике, куда подается воздух.

В кормовой кубрик через люк проникли два водолаза, которые обнаружили и вывели на поверхность двух матросов.

Для оказания помощи флоту в проведении аварийно-спасательных работ из Ленинграда в Севастополь 30 октября самолетом доставлено 11 водолазов-специалистов по подводной сварке и резке металлов. В аварийно-спасательных работах участвуют 17 спасательных судов и катеров и 80 водолазов различных специальностей.

По состоянию на 7.00 31 октября из состава экипажа корабля и аварийно-спасательных групп других кораблей, привлекавшихся для оказания помощи линкору «Новороссийск», погибло 48 человек (в том числе 5 офицеров и 43 старшин и матросов) и не обнаружено 537 человек (в том числе 12 офицеров и 525 старшин и матросов). Предполагается, что основная часть из числа не обнаруженных до сих пор людей находится внутри корпуса затонувшего корабля.

Главнокомандующий ВМФ адмирал флота Кузнецов Н.Г. с 30 октября находится на месте катастрофы в Севастополе.

Работы по спасению людей продолжаются.

Исх. № 1247 сс.

И. Баграмян (Зам. МО, Маршал Советского Союза)

Н. Басистый (Зам. Главкома ВМФ, адмирал)».

Из совершенно секретного доклада от 17 ноября 1955 года «О гибели линкора «Новороссийск» и части его команды» правительственной комиссии, расследовавшей катастрофу, в Президиумы ЦК КПСС и Совета министров СССР (доклад подписан руководителем комиссии — заместителем председателя Совмина В. Малышевым и членами: заместителем министра судостроительной промышленности Б. Бутомой, и. о. заместителя Минобороны — главнокомандующим ВМФ адмиралом С. Горшковым и представителями правоохранительных органов генералами К. Луневым и А. Шилиным. — О. Б.).

Наиболее вероятной причиной подрыва линкора является взрыв под днищем корабля, в носовой его части, немецкой донной мины типа RMH или ГМВ (с массой взрывчатого вещества соответственно 1040 килограммов и 910 килограммов тротила. — О. Б.), оставшейся со времени Великой Отечественной войны, но ни та, ни другая не могла вызвать разрушения корпуса линкора, полученные при взрыве (да и послевоенная статистика показывает, что мины этого типа, поставленные в 1944 году и обнаруженные к середине 50-х годов, утратили штатную боеспособность: электробатареи их взрывателей из-за саморазряда уже не обеспечивали необходимую силу тока для срабатывания электрозапалов. Поэтому вероятность подрыва «Новороссийска» на такой мине весьма сомнительна. — О. Б.).…Нельзя полностью исключать, что причиной подрыва линкора является диверсия, так как охрана Севастопольской гавани со стороны моря была неудовлетворительной, ненадежной, а приказы и инструкции по охране водного района крепости командиром 24-й дивизии ОВР (охрана водного района) и его подчиненными систематически грубо и преступно нарушались.

Так, накануне и в ночь с 28 на 29 октября с. г. вход в Севастопольскую гавань длительное время гидролокационными средствами фактически не охранялся, так как донная гидролокационная станция, стоящая при входе в гавань, находилась в плановом ремонте, а большой охотник с гидролокационной станцией был снят с поста у входа в крепость для выполнения другого, менее важного задания.

Ворота в боновом против о катер ном и сетевом противоторпедном заграждении не закрывались неделями и месяцами… После взрыва линкора в течение 12 часов не были приняты меры по усилению ПЛО (противолодочной обороны) военно-морской базы, хотя истинная причина взрыва в то время была неизвестна и должно было предполагать нахождение в гавани подводной лодки… (Организация охраны «закрытого» города Севастополя с суши была не лучше: несколько контрольно-пропускных пунктов — КПП располагались на основных автомобильных магистралях и железной дороге, ведущих к нему, и попасть на городскую территорию Главной военно-морской базы ЧФ можно было просто объехав или обойдя их. — О. Б.)

…После взрыва линкора, когда еще не были известны истинные причины взрыва и размеры катастрофы, командование флота должно было предполагать как прямое военное нападение, так и крупную диверсию, направленную не только против одного линкора «Новороссийск», но и против других крупных кораблей, стоявших на рейде (еще 1 линкор, 5 крейсеров и 8 эсминцев). Для этого по военно-морской базе должна была быть объявлена тревога с введением или «Положения № 1» (полная боевая тревога) или «Большой сбор», по которому весь офицерский состав должен был прибыть с берега на стоявшие на рейде корабли. Этого сделано не было…»

Из Постановления правительства СССР от 8 декабря 1955 года № 2049–1108 ее (совершенно секретно):

«…В ночь с 28 на 29 октября 1955 года на Черноморском флоте в Севастопольской бухте произошла тяжелая катастрофа с линейным кораблем «Новороссийск». Линейный корабль получил тяжелые повреждения, предположительно от взрыва мины, и через 2 часа 44 минуты после взрыва затонул. Вместе с кораблем погибло 603 человека — матросов, старшин и офицеров. Действительные причины взрыва, повлекшего затопление корабля и гибель людей, не установлены…» Подпись: председатель Совета министров Н. Булганин.

Несомненно, у советского правительства и после проведенного расследования этой беспрецедентной катастрофы не было ясности в ее первопричине. Но тем не менее никаких мер по выявлению подлинной причины подрыва «Новороссийска» ни тогда, ни в дальнейшем власти не предприняли. Почему?

Но полностью осуществить задуманное диверсантам не удалось: из-за того, что «Новороссийск» в отсутствие командира линкора, управляемый недостаточно опытным в швартовке старпомом, при заходе в гавань в сумерках вечера 28 октября неудачно ошвартовался к бочкам «чужой» якорной стоянки, в результате чего корпус корабля оказался на несколько метров сдвинутым от носовой бочки к кормовой, подводный заряд взорвался не совсем в том месте днища, в котором намечалось: до района носовых артиллерийских погребов главного калибра линкора, где хранились самые крупнокалиберные и тяжеловесные в советском ВМФ корабельные снаряды и заряды к ним, не хватило десятка метров… Попадание в них, с детонацией боеприпасов в соседних и остальных артиллерийских погребах «Новороссийска» (их было до дюжины), могло привести к такому мощнейшему взрыву, соизмеримому с атомным, который способен был уничтожить не только линкор, но и соседние собранные в Главную базу Черноморского флота для участия в морском параде 7 ноября крейсеры, вызвав детонацию их боекомплектов с частью прилегающих к Северной бухте гавани важнейших береговых объектов Главной базы Черноморского флота.

Незаметно доставить подводный заряд к якорным бочкам № 3, ранее принадлежавшим линкору «Севастополь», переведенному к причалу морзавода в Южной бухте и расположенных у южного берега Северной Севастопольской бухты, опытным подводным диверсантам было несложно, ведь «Новороссийск» до своего последнего выхода в море непрерывно простоял на них более месяца… За это время они могли не только беспрепятственно доставить заряд и по морю, и по суше к якорной стоянке линкора, но и примерить его к выбранному месту на днище и, сделав пометину на грунте под ним, до времени держать взрывное устройство поблизости — на дне бухты, в готовности к использованию.

При установке же его под корпусом вставшего на якорь корабля, ориентируясь под ним по отметине на грунте, диверсанты совершили «промашку», видимо, как раз на те несколько метров, на которые линкор оказался ближе к кормовой бочке № 3… А то обстоятельство, что взрыв, несмотря на допущенную ими неточность, все же произошел в одном из самых уязвимых мест подводной части корпуса корабля, не прикрытом системой его противоминной защиты, убедительно свидетельствует о том, что люди, осуществившие диверсию, знали «Джулио Чезаре» — «Новороссийск» до тонкостей.

А это, в свою очередь, указывает на их принадлежность к тем, кто строил или обслуживал линкор до передачи его нам. То есть, скорее всего, главными исполнителями дьявольского замысла явились итальянские специалисты «темных дел», наподобие головорезов 10-й флотилии диверсионно-штурмовых средств, созданных «черным князем» В. Боргезе в ВМС Италии, действовавших в ходе Второй мировой войны и сохранившихся в засекреченном виде в послевоенное время. Ведь именно ее подразделения в Великой Отечественной войне базировались в портах Крымского побережья и участвовали в обеспечении боевых действий немецких и итальянских ВМС на Черном море (где, как недавно выяснилось, ими были потоплены две наши подводные лодки Щ-214 и С-32). Это позволило им всесторонне освоить местные условия и особенности, облегчившие осуществление — самостоятельно или во взаимодействии с соответствующими специальными формированиями других стран НАТО — давнего намерения итальянских реакционеров-реваншистов: не допустить плавание их кровного корабля под советским флагом…

А опыта в использовании подводных боевых пловцов («людей-торпед») и других средств для морских диверсий — вспомним лишь подрыв в декабре 1941 года на Средиземном море в охраняемой гавани. Александрии английских линкоров «Куин Элизабет» и «Велиент» — у итальянских военно-морских спецслужб было предостаточно. Как, впрочем, и у их английских коллег, успешно действовавших во время Второй мировой войны: с помощью своих сверхмалых подводных лодок «Миджет субмарино» — их длина составляла всего 17 метров, а дизель-электрическая двигательная установка обеспечивала подводную скорость до 5 узлов. Экипаж — четыре человека: командир, его заместитель, механик и водолаз.

Лодка несла на себе две двухтонные мины с часовым механизмом подрыва и могла погружаться до 100 метров. В район действия она доставлялась на буксире большой подводной лодки и обладала достаточным автономным радиусом боевого применения (удалось подорвать немецкий линкор «Тирпиц», подложив под его днище мины). В Средиземном море английские подводные диверсанты сумели потопить два итальянских крейсера — «Трайано» и «Больцано», а в войне против Японии — ее тяжелый крейсер «Токао».

После выхода Италии из войны англичане долгое время удерживали на Мальте интернированный ими линкор «Джулио Чезаре» и имели возможность детально ознакомиться с его устройством и особенностями… К 1955 году только у них и у итальянских военно-морских спецслужб имелись соответствующие средства для своей деятельности, создаваемые и испытываемые в глубокой тайне в послевоенное время.

В частности, в Италии продолжалась разработка и усовершенствование устройств для подводных диверсий: создавались «плавающие автомобили», внедрялись дыхательные аппараты на сжатом воздухе, позволившие увеличить глубину погружения до 55 метров.

Не отставали от итальянцев и англичане в создании подводных средств для морских диверсий и американцы. Они имели к тому времени, когда происходили описываемые события, одноместные — доставляемые к месту действий и по морю, и по суше — микроподводные лодки «Мурисаб», длиной всего 2,55 метра и диаметром корпуса 0,55 метра… Приводимые в движение винтом от педалей водителя, что давало им ход до 9 километров в час, или от электромотора, работавшего от аккумуляторной батареи и позволявшего плавать со скоростью до 14 километров в час. При этом водитель размещался в водонепроницаемой прозрачной кабине, имея с собой индивидуальный дыхательный аппарат, необходимые взрывные устройства крепились на корпусе лодки.

К 1955 году итальянцы располагали несколькими видами сверхмалых подводных лодок. Одна из них — «Си Хорст» — представляла собой цилиндрический снаряд длиной 2 метра, с двумя открытыми сиденьями для экипажа, одетого в лег ко водолазные костюмы. Лодка могла пройти под водой до 37 миль со скоростью 6 узлов, погружаясь на глубину до 4,5 метра.

Более совершенной была мини-подлодка «Космос»: водоизмещение — 70 тонн, длина — 23 метра, ширина — 2 метра, осадка — 4 метра. Она могла погружаться до 100 метров и развивать ход: надводный — до 8,5 узлов, подводный — до 6 узлов. Ее максимальный радиус действия — при экономическом ходе в 7 узлов — составлял 1200 миль. Лодка несла две человекоуправляемые торпеды, способные погружаться на 30 и 60 метров, диаметром 0,8 метра, длиной 7 метров, массой в 2,4 тонны. Они управлялись двумя диверсантами и могли действовать на расстоянии до 50 миль от лодки-матки со скоростью хода 3,3 узла. Торпеды несли заряды с 270 килограммов взрывчатого вещества и имели еще восемь небольших добавочных зарядов с часовыми механизмами. Предусматривалось много вариантов вооружения мини-лодки: от чело веко-торпед и восьми малых зарядов, либо шести побольше — до 50 килограммов, до восьми боевых пловцов или двух торпедных аппаратов с короткими торпедами.

Мини-лодка «Космос» имела специальный люк в шлюзовую камеру для выхода и входа водителей человекоуправляемых торпед. Сами торпеды подвешивались снаружи корпуса и отсоединялись по мере надобности. Водители торпед при их движении размещались под прозрачным колпаком. Двигатели-дизели (мощностью 300 лошадиных сил) для хождения по поверхности воды или под шноркелем (устройством для движения на небольшой глубине) и электромотор, с питанием от аккумуляторных батарей, которые подзаряжались от дизельной установки.

Жилые помещения лодки были рассчитаны на тринадцать человек: пять членов экипажа и восемь подводных диверсантов. Скрытно доставить такую лодку в нужный морской район могло без большого дооборудования промысловое или торговое судно, имеющее соответствующие грузоподъемные устройства. Существенная деталь: после 1955 года итальянская фирма, строившая мини-лодки «Космос», продала в разные страны около 70 заказанных ей подводных лодок.

Но вернемся к подорванному «Новороссийску»: взрыв под передней частью днища линкора, вероятнее всего, привел к детонации лежавшей возле носовой бочки № 3 немецкой донной мины, оставшейся в этом месте на дне Северной Севастопольской бухты и глубоко зарывшейся в толстый слой придонного ила со времен Великой Отечественной войны, а поэтому незамеченной при водолазных обследованиях. Отсюда и две воронки, явно от двух взрывов, обнаруженные водолазами сразу же после гибели линкора.

Характер одной из них, найденной первой, показал на то, что она образовалась от взрыва устройства, находившегося на некотором расстоянии от грунта. Но авторитетные эксперты да и сами члены правительственной комиссии почему-то не придали должного значения этому важному обстоятельству. Но вполне возможно, что такую мину (вскоре после катастрофы на расстоянии менее 50 метров от корпуса затонувшего линкора водолазы нашли на дне, в иле, 3 немецкие донные магнитные мины. А всего в 1956–1957 годах они обнаружили в бухтах Севастополя 19 подобных мин) могли найти во время своей работы и подводные диверсанты, готовившие диверсию и заранее подтащившие под носовую часть «Новороссийска» в расчете на ее детонацию. Использовав при этом для ее транспортировки по илистому дну бухты тот странный железный лист — «без обрастаний» (с размерами, идеально подходившими для этого), который обнаружил в районе взрыва водолаз, обследовавший 2 ноября 1955 года грунт возле корпуса линкора и выявивший там вторую воронку, похожую на место взрыва донной мины.

О необыкновенно мощном двойном характере взрыва (сразу же унесшем жизни до 170 моряков, спавших в трехэтажных носовых кубриках) под днищем линкора, отличавшемся от характеристик двух экспериментальных взрывов советских авиационных магнитных донных мин — АМД-1000 (мощностью в 1000 килограммов тротила), проведенных во время работы комиссии, убедительно свидетельствуют и ленты сейсмографов Крымских геофизических станций, на показания которых тоже почему-то не обратила внимание высокая комиссия…

Двойной звук от взрыва слышали и многие очевидцы катастрофы. Они же наблюдали и две вспышки, сопровождавшие взрыв, одна из которых прошла по правому борту корабля — от его носа до середины корпуса.

Да и сами разрушения, полученные линкором и в конце концов приведшие к его гибели, свидетельствуют не только о двойном, но и направленном взрыве одного из использованных взрывных устройств. Ведь пробить стальную обшивку днища с правого борта, а потом совершить поворот вверх на 90 градусов, разрушив помещения с оборудованием и многослойное бронирование нескольких носовых палуб (с выходом на верхнюю палубу бака, пройдя корпус линкора снизу насквозь, мог лишь кумулятивный заряд направленного действия, не применявшийся в немецких минах. Он разрушил днище «Новороссийска» не только с правого (там пробоина была длиной 15 и высотой 18 метров), но и с левого борта — его носовой части, с общей площадью повреждений 340 метров.

Вот к таким размышлениям и выводам приводят неизвестные заранее факты и обстоятельства и их анализ, все более убеждающие в том, что подрыв линкора «Новороссийск» в ночь на 29 октября 1955 года и его последующая гибель — не роковая случайность, а диверсионный акт, который следовало бы рассмотреть в более широком контексте…

Будем надеяться, что когда-нибудь мы получим ответ на вопрос: кто взорвал корабль? А пока истинные обстоятельства того, от чего 29 октября 1955 года подорвался, а потом затонул в своей родной гавани линейный корабль «Новороссийск», а вместе с ним и сотни черноморских моряков, остаются неизвестными общественности.

Между тем, когда в октябре 1992 года во время пребывания в России с официальным визитом главнокомандующего ВМС Италии адмирала Г. Вентуриони ему был задан такой вопрос, он ответил так: «С журналистской точки зрения было бы интересно, если бы это оказалось правдой. Но с высоты своего положения я должен сказать, что это неправда. Этого не могло быть, и данный несчастный случай произошел не по вине итальянских пловцов… Но я не исключаю, что это дело наших спецслужб. Я сомневаюсь, что сохранились какие-либо документы, которые могут свидетельствовать в пользу причастности пловцов».

Получается, что адмирал свидетельствовал в пользу непричастности к этой акции только штатных подразделений ВМС Италии, но не спецслужб страны. А тем более не какой-нибудь «частной» организации, к примеру действовавшей под руководством такого небезызвестного мастера подобных операций, как князь В. Боргезе, который, выйдя в отставку, продолжал тесно сотрудничать со своими коллегами.

По странному стечению обстоятельств вскоре после подрыва «Новороссийска» он был вместе с группой моряков награжден высшей военной наградой Италии, а потом перебрался в Испанию, под опеку Франко, где и прожил остаток своих дней — до начала 70-х.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.