Навстречу беде

Навстречу беде

Эта малоизвестная история произошла в те страшные для нашей страны осенние дни 1941 года, когда фашистские войска сомкнули кольцо окружения Ленинграда по суше. В этих условиях предпринимались отчаянные попытки вывезти из осажденного города как можно больше людей, военных и гражданских. Единственный путь — через озеро Ладога.

16 сентября состоялась отправка эшелонов с уже успевшими повоевать слушателями военно-морских училищ Ленинграда, из которых по приказу Ворошилова создавался новый особый курсантский батальон.

Первый эшелон, ушедший с Финляндского вокзала, прибыл на станцию Ладожское озеро около 13 часов. Местом погрузки был выбран прибрежный лес вблизи порта Осиновец.

Около 17.00 поступил приказ к погрузке курсантов. Плавсредством служила баржа под номером 725, специально предназначенная для перевозки особого батальона. Но к этому времени она уже оказалась на одну треть загружена людьми из различных учреждений, да и просто неорганизованными пассажирами. В итоге, по разным данным, на баржу погрузилось от 1200 до 1500 человек, которым предстояло пересечь озеро с запада на восток до порта Новая Ладога. Да плюс еще грузы, среди которых были даже автомашины.

.. Легкие порывы ветра, небольшая волна и относительно ясная погода не вызывали у людей никаких опасений. Однако на душе капитана буксира «Орел» Ивана Дмитриевича Ерофеева было неспокойно. Он ходил по Ладоге не один год и хорошо знал коварство осенней погоды в этих местах. «Считаю невозможной буксировку баржи с таким количеством людей в условиях приближающегося шторма», — высказал свои опасения начальству Ерофеев.

К сожалению, его мотивировка не выглядела убедительной в глазах командования. Война… Для российского начальства она всегда наилучший повод как для безопасной демонстрации извечной российской начальственной бури, так и для ее последующего оправдания, если дурь все же выйдет даже за широкие военные рамки.

Так что трагедия, таким образом, началась еще на берегу. Подчиняясь приказу, «Орел» натянул трос, и баржа № 725 с людьми на борту вышла в открытое море…

Это не оговорка: Ладога — это действительно море и отличается от ранга малых морей только пресной водой. К примеру, средние глубины в Ладожском озере в 3,6 раза больше, чем в Азовском море, а максимальные — в 16 раз! Со времен начала судоходства по Ладоге был известен грозный и коварный характер этого моря-озера. При скорости ветра более 18 метров/секунду высота волн здесь может достичь 5–6 метров!

Итак, в ночь на 17 сентября 1941 года баржа № 725 вышла в последний рейс, унося в своем чреве сотни людей навстречу гибели.

В трюме освещения не было, лишь хаотично перемещались светлячки папирос курильщиков и ярко вспыхивали спички, когда кто-то искал место для ночлега. Наконец все устроились и начали засыпать под убаюкивающий шум воды.

Постепенно ветер крепчал, волнение усилилось, Ладога угрожающе шумела. Начавшаяся качка — сначала бортовая, а затем и килевая — разбудила людей.

С непривычки у многих началась морская болезнь. Особенно тяжело ее переносили женщины. Мужчины ободряли их и уговаривали не стесняться и «травить», что называется, на месте, не выходя на палубу.

Неожиданно корпус баржи сильно заскрипел. В темноте трюма послышались обеспокоенные голоса, и в воздухе повисло ощущение большой беды. Как бы в подтверждение тому послышался шум льющейся воды. Было примерно 3 часа ночи. При свете спичек обнаружили трещину в обшивке борта. Попытки заткнуть течь личными вещами результатов не дали — не было ни крепежного материала, ни инструмента.

Старая баржа не способна была долгое время выдерживать удары огромных волн. Через некоторое время в средней части корпуса раздался страшный скрежет, обшивка лопнула, и через большую трещину вода стала быстро заполнять трюм. Поплыли чемоданы, ящики, другие предметы.

Темнота и звуки льющейся воды устрашали. У кого-то не выдержали нервы, послышались крики ужаса, усилился общий шум. Казалось, что спасение может быть только на палубе, и люди устремились к выходным люкам. Однако центральный люк оказался закрытым на запор с палубы, из-за чего на сходнях под ним образовалась людская «пробка». На требования открыть люк с палубы — ну разумеется! — отвечали, что выходить наверх нельзя в интересах маскировки. Хотя всем было предельно ясно, что оставаться в трюме — смерти подобно.

Отчаявшиеся пассажиры, заливаемые водой из треснувшего борта, сумели где-то разыскать топор, которым стали рубить люк снизу. Но на палубе у люка встал лейтенант Сазонов и, размахивая наганом, кричал: «Всем оставаться в трюме, наверх никому не выходить!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.