ГЛАВА 12

ГЛАВА 12

1

Какое-то время после этих событий в обстановке происходили незначительные изменения. Снова «Ямато» и другие линкоры обосновались в Хасирадзиме. Короткий сезон дождей уступил место лету. В том году стояла исключительная жара, а с начала июля во Внутреннем море почти не выпало дождей.

На Тихоокеанском фронте, вдали в Южном полушарии, флот закрепился на линии от островов Бисмарка до Новой Гвинеи, затем продолжал продвигаться на юг, нанося удары из Бука, Бугенвиля и Шортленда по Тулаги и Гуадалканалу, а теперь занимался строительством в различных пунктах новых передовых баз для своей авиации.

Благодаря самоотверженным усилиям строительных войск одна из таких баз, аэродром в районе Лунга, Гуадалканал, была почти завершена за какие-то два месяца после операции «Мидуэй». Но 7 августа, как раз за неделю до того, как истребителям предстояло начать им пользоваться, американский морской дивизион при поддержке морской ударной группы неожиданно высадился на острове Тулаги и на Гуадалканале, который лежит к югу от Тулаги.

На следующий день, 8 августа, 8-й флот в Рабауле — флагман «Чокаи» с четырьмя другими тяжелыми крейсерами и одним эсминцем — поспешно вышел под командой вице-адмирала Микавы Гунъичи, чтобы нанести удар по якорной стоянке противника. Артиллерийскую и торпедную атаки произвели ночью — к этому виду боя японцы интенсивно готовились многие годы. За каких-то тридцать минут большинство из пяти крейсеров союзников и шести эсминцев были потоплены, в то время как отряд Микавы ускользнул от Тулаги почти без царапин. Атака стала известной как первое сражение на Соломоновых островах. Но американский десант не столь уж мал по численности и не настолько пробный, как сверхоптимистично считали японцы; да и не такой уж неожиданный, по крайней мере в глазах американцев. На самом деле это только начало настоящей контратаки союзников.

Вообще говоря, вначале японская армия глубоко презирала американскую пехоту. Она всерьез верила, например, легенде, что когда американцы попали под неожиданную атаку на пляжах, то удирали, вопя во весь голос. Особенно якобы это касалось американских морских пехотинцев, — армия о них практически ничего не знала. Мацунага Кейсуке, служивший помощником и секретарем еще заместителя министра Ямамото, в то время на фронте, в районе Рабаула. Однажды некий армейский штабной офицер специально приехал, чтобы задать ему вопрос об американских моряках.

— Понятно, — сказал офицер, когда Мацунага умолк. — Значит, это вроде морской сухопутной части? — И ушел, вполне удовлетворенный.

Но другие армейцы, прознав, вероятно, о его рассказе, переменили веру, по словам Мацунаги, «даже не тявкнув».

Через несколько дней после американской контратаки командир 8-й базовой части Каназава Масао приказал Мацунаге облететь морские посты наблюдения и сбросить им приказ продержаться подольше, пока подходит помощь. Он взял три бомбардировщика и облетел Тулаги и Гуадалканал, сбросив подготовленные депеши. Но сражение развивалось не так, как надеялся Каназава. Поняв, что обстановка стала серьезной, командование Объединенного флота приказало 2-му флоту и большей части 3-го флота следовать на Рабаул. Штаб 11-го воздушного флота из Тиниана перенесли в Рабаул, а само командование решило переехать в Трук.

В полдень 17 августа «Ямато» вместе с сопровождающим эскортом эсминцев и лайнером «Касуга-мару» (позднее перестроенным в авианосец «Тайио») подняли якоря в Хасирадзиме, прошли через канал Кудако, мимо мыса Сато на портовой стороне, а затем направились по фарватеру к востоку от Окиносимы в открытое море и двинулись на юг — в черные как смоль безлунные воды, ведя непрерывную тщательную разведку на предмет наличия вражеских субмарин. К рассвету 18 августа Японские острова исчезли из виду. Ямамото не суждено увидеть их вновь.

20 августа, через три дня после отплытия «Ямато» из Хасирадзимы, два корабля, использовавшихся для обмена японскими и американскими дипломатами, — «Асамамару» с капитаном 3-го ранга Санемацу Йюзуру и «Конте верди» — вернулись в Йокогаму. Для обмена наметили порт Лоренсу-Маркиш в Португальском Мозамбике. Вскоре после поражения на Мидуэе шведское судно с 1400 японскими репатриантами, включая посланников Номуру и Курусу, отплыло из Нью-Йорка в Мозамбик через Рио-де-Жанейро. Там оно встретилось с «Асамамару» и «Конте верди», которые пришли из Японии с послом Крю и другими иностранцами, возвращавшимися в Штаты; пассажиров обменяли, и корабли разошлись по своим странам. Для Санемацу (работая помощником и секретарем у заместителя министра Ямамото, он привык слышать угрозы правых «наказать Ямамото от имени Неба») Япония и японский флот выглядели теперь по-странному другими.

Он получил назначение в морской генеральный штаб, и вскоре ему поручили читать лекции по американским военным вопросам в колледже морского штаба. Надо сказать, персонал морского генеального штаба не только не верил, но и не обращал внимания на его доклады об американском кораблестроении или на его предсказания, что активность германских субмарин в ближайшем будущем пойдет на убыль. Студенты первого курса штабного колледжа открыто заявляли, что он занимается «восхвалением Америки», а про себя отвергали все это как совершенную чепуху. Однако со следующего года стали прислушиваться к тому, что говорил Санемацу, а студентам третьего курса, возвратившимся в Японию после унизительных поражений, приходилось признаваться:

— В самом деле, сэр, а я думал, вы переоцениваете Америку.

Капитан 2-го ранга Йосии Мичинори, вернувшись в Японию из Англии, столкнулся с тем же. Он тоже работал помощником и секретарем Ямамото в бытность его заместителем министра. С начала 1939 года он находился в Лондоне. В ноябре года начала войны на Тихом океане выехал из Ливерпуля в Японию, куда добрался 28 декабря, уже после начала военных действий и на месяц позже Кондо Ясуичиро. Уже дома его поразил легковесный оптимизм, охвативший страну после первых баталий. Японские журналисты, с которыми он познакомился, работая в Лондоне, жаловались, что к их работе потерян интерес, — токийские газеты интересуются лишь рассказами о том, как Лондон горел три или четыре дня после германских воздушных налетов, и совершенно не нуждаются в комментариях своих корреспондентов.

В присутствии министра Симады и начальника морского генерального штаба Нагано он сделал часовой доклад о своей работе в Лондоне, в котором изложил следующее мнение:

— Пресса, утверждая, что Англия стоит на коленях, насколько я могу судить, пользуется неверными стандартами измерений. Да, на определенной стадии какая-то часть лондонского метро оказалась выведенной из строя в результате бомбежек, но ее восстановили через месяц. На платформах установлены прочные двухъярусные койки, и можно заранее купить билеты на нужное число коек, что для всех удобно. Поезда ходят всю ночь, женщинам и детям подают в них пирожные и чай. Как вам известно, лондонское метро очень глубокое и представляет собой абсолютно надежное убежище; там нет паники, нет пораженческих разговоров и почти нет толкучки. В отелях можно видеть военных и гражданских, вместе танцующих где-нибудь в подвале, как если бы ничего не происходило. Я считаю чрезвычайно опасным делать такой упор на упадок сил Британии.

Некоторые слушатели не скрывали скепсиса, будто говоря: «Вот еще один заглядевшийся на Запад», в то время как Нагано удобно дремал в своем кресле. И в последующие месяцы даже Йосии настолько свыкся с атмосферой, установившейся в Японии, что она перестала его тревожить.