Глава тридцать вторая Два дня спустя В поезде

Глава тридцать вторая Два дня спустя В поезде

Поздно ночью локомотив с грохотом оторвался от перрона и покатился в сторону Нью-Йорка. Монотонный перестук колес быстро убаюкал пассажиров, и вскоре в вагоне спали все, кроме инженера, кондуктора, двух проводников и Теслы. В ту ночь изобретателю было над чем поразмыслить. В Нью-Йорке его ждала встреча не только с Джоном Джейкобом Астором, но и, возможно, со своим таинственным благодетелем. Даже самые большие скептики из его лаборатории не сомневались, что очередное пожертвование будет куда щедрее предыдущего. Исполненный радостного ожидания, Тесла не чувствовал ни усталости, ни голода.

В новом, только что открытом мире электрический ток можно было передавать на любые расстояния безо всяких проводов. Оставалось лишь построить полдюжины станций, достаточно мощных, чтобы улавливать земные колебания, и расставить повсюду приемники чуть более сложной конструкции, чем просто антенна с усилителем. Скоро у самых бедных крестьян в забытых богом селениях будут электрические насосы для орошения полей, а городские жители смогут пользоваться дорогими приборами, прежде для них недоступными. Как только электричество придет во все уголки земного шара, с нищетой будет покончено.

Впервые в жизни Никола чувствовал себя свободным от отцовского проклятия. Он недавно узнал замечательное американское словечко, которым можно было в точности описать его состояние: gramercy[1]. Тесла выучил это слово, когда его сделали почетным членом престижнейшего Клуба Игроков. Клуб располагался в чудесном островке зелени посреди города, именуемом Грамерси-парком. Никола явился на церемонию раньше условленного срока и с ходу погрузился в тишину.

Побродив по парку и прочитав название на воротах, Тесла был заворожен звонким незнакомым словом и решил непременно выяснить, что оно означает. Это оказалось нелегко. Американцы то ли действительно не знали, откуда пошло название, то ли попросту этим не интересовались. Лишь дворецкий-англичанин сумел открыть Николе истину.

По-французски «grand merci», «большое спасибо» — высшее проявление благодарности, созвучное английскому «grand mercy», «великое милосердие», — британцам это выражение напоминало о великой милости и подвиге сострадания. Американцы спаяли два слова в одно: так и получилось «gramercy». Выслушав это пояснение, Тесла пришел в восторг.

То, что Никола чувствовал теперь, можно было передать именно этим словом. Грамерси переполняло изобретателя, плескалось в его крови.

— Как хорошо! — сообщил он Карине, как только она появилась.

— В поезде этой ночью? — спросила девушка.

— Очень даже неплохо, — ответил Тесла, — но я сейчас о другом.

— О чем-то подобном? — Карина положила руку ему на лоб.

Мощный удар опрокинул и обездвижил Николу, превратив его в безвольный сосуд, в который вливались смыслы и образы. Ему открылась сама суть грамерси .

Никакого пустого пространства не существует. Оно полно энергии и дрожит от ее вибраций, как рябь на поверхности пруда во время дождя. Мир плещется в озере силы, как рыба в воде, не зная о ее существовании.

Грамерси проникло в его душу и освободило ее. Его тело, как и все тела, было лишь непроницаемым сгустком вибрирующей энергии. Дрожащие, разнонаправленные, переплетающиеся силы занимали все безграничное пространство, которое он привык считать пустым. Человеческий разум был подвластен этим колебаниям как физическая материя, а вместе они составляли ткань божественного разума.