Слава

Слава

Имя Тарновской, меж тем, стало всемирно известным. Три месяца ее портреты печатались на первых полосах всех мировых газет. В кинохронике сохранились многочисленные сюжеты о венецианском процессе. Русские издатели выпустили на рынок сразу четыре ее жизнеописания.

В русской прессе поначалу Тарновская не вызывала никакого сочувствия. Знаменитый фельетонист «Русского слова» Влас Дорошевич сравнивал ее с увеселительным садом, куда разумные люди берут билет, а безумцы пытаются проникнуть через забор бесплатно. Те, кто заплатили рубль, чувствовали себя прекрасно и в ус не дули. Тарновскую легко было купить. Без драматических последствий. Приятель Дорошевича, киевский промышленник, платил за близость с Марией Николаевной. Получил искомое, но не был убит, не застрелился, не оказался на скамье подсудимых.

Легенда о Марии Тарновской – не женщине-вампире, но скорее борце за эмансипацию, своего рода стихийной феминистке, родилась на Западе. Уже относительно мягкий приговор венецианского суда показывал, что европейцы считали: что-то в этой губительнице мужских сердец – есть.

Актиса Режан рассказывала корреспонденту «Матэн»: «Тарновская не имеет никакого сходства с теми портретами, которые в иллюстрированных изданиях находят нужным печатать. Ее лицо из тех, которые неуловимы для фотографии. На мой взгляд, Тарновская – настоящая барыня, в полном смысле слова “гранд-дама”. В ней чувствуется аристократизм происхождения. Я понимаю ее чары, понимаю то обаяние, которое она производит на мужчин, с нею сталкивающихся. К тому же, не стоит забывать что это – русские, а они как-то иначе думают, иначе чувствуют, нежели мы. Не будем их судить; во-первых, потому, что судить всегда рискованно. А во-вторых, потому, что мы наверняка ошибемся».

Но настоящая известность пришла к Марии Николаевне в 1912 году, когда она второй год отбывала заключение в женской тюрьме в городе Трани на юге Италии. Туда, в бывший замок императора Священной Римской империи, короля сицилийского Фридриха II, отправилась итальянская писательница Анни Виванти. Она провела с Марией Тарновской несколько дней, записала с ней обширное интервью и на этой основе написала роман «Цирцея», вышедший в 1912 году.

Цирцея (или Кирка), согласно древнегреческому мифу, дочь Гелиоса и Персеиды, – знаменитая колдунья. В гомеровской «Одиссее» на остров, где она жила, попал во время странствий Одиссей со своими соратниками. Часть его спутников была обращена Киркой в свиней. Одиссею колдунья предложила остаться на острове и разделить ее любовь. В обмен она обещала вернуть человеческий облик его товарищам. Прежде чем отправиться в родную Итаку, Одиссей прожил год с Цирцеей в неге и довольстве.

Как истолковывал этот миф знаменитый советский фантаст Иван Ефремов, «красота и желание женщин вызывают свинство лишь в психике тех, кто не поднялся в своих сексуальных чувствах выше животного. Женщины в прежние времена лишь очень редко понимали пути борьбы с сексуальной дикостью мужчины, и те, кто это знал, считались Цирцеями. Встреча с Цирцеей была пробным камнем для всякого мужчины, чтобы узнать, человек ли он в Эросе. Сексуальная магия действует лишь на низкий уровень восприятия Красоты и Эроса».

Анни Виванти к 1912 году – знаменитая писательница. Она родилась и выросла в Лондоне, в семье итальянского революционера-эмигранта и поэтому была двуязычна. Муж ее – борец за свободу Ирландии. Так что убеждения госпожи Виванти были самыми что ни на есть передовыми и левыми.

В «Цирцее» Тарновская из преступницы превращается в жертву: наследственности, воспитания, мужа, социальных условностей, слабых и коварных мужчин. Автор – скрыт, перед нами сочувственно написанная биография Тарновской от первого лица. Но при этом Виванти не скрывает своей духовной близости с преступницей, если бы не жизненные обстоятельства, они могли бы поменяться судьбами. «Цирцею», вышедшую на итальянском языке, немедленно перевели на французский, русский, английский и немецкий. По роману сняли в 1917 году художественный кинофильм. В 1970-х годах итальянский государственный телеканал RAI снял мини-телесериал.

Сенсацией должен был стать фильм о Тарновской, который сразу после войны задумали сделать итальянские титаны кино Лукино Висконти и Микеланджело Антониони. В нем впервые использовался прием, который потом прославил японца Акиру Куросаву в фильме «Расемон»: одна и та же драматическая история в изложении нескольких героев, представляемая абсолютно различной. В «Деле Тарновской» об обстоятельствах убийства графа Комаровского должны были рассказать все трое обвиняемых: сама Тарновская, Наумов и Прилуков. К сожалению, денег на постановку Висконти и Антониони не нашли. Впрочем, сценарий недавно опубликовали.

Наконец в 1962 году в Германии был опубликован роман Ханса Хабе «Тарновская» – бульварное чтиво, основанное якобы на сохранившемся дневнике Марии Николаевны.

В России одновременно с «Цирцеей» вышли еще четыре специальные книги о Тарновской. Читатели считали, что жизнь Натали – героини повести Валерия Брюсова «Последние страницы из дневника женщины», опубликованной в конце 1910 года, навеяна венецианским процессом. Моднейший поэт Игорь Северянин посвятил графине сонет с кодой:

По подвигам, по рыцарским сердцам,

Змея, голубка, кошечка, романтик, —

Она томилась с детства. В прейскуранте

Стереотипов нет ее мечтам

Названья и цены. К ее устам

Льнут ровные «заставки». Но – отстаньте! —

Вот как-то не сказалось. В бриллианте

Есть место электрическим огням.

О, внешний сверк на хрупости мизинца!

Ты не привлек властительного принца:

Поработитель медлил. И змея

В романтика и в кошечку с голубкой

Вонзала жало. Расцвела преступкой,

От электрических ядов, – не моя!.. —

Тарновская».

Итак, Мария Тарновская сделалась мифом, но жить ей оставалось еще долго.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.