ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ

ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ

33. ГЛОТОК СВЕЖЕГО ВОЗДУХА

Его дает нам «Пятнадцатилетний капитан». Юмористическая фантазия «Треволнения одного китайца в Китае».

Лето 1877 года, проведенное в Нанте, возвратило писателю море и освободило хоть на короткий срок от забот, связанных с сыном: «Мишель с нами, нас это безмерно радует, много перемен… Поездка в Нант и жизнь в семье оказали на него благотворное действие». Жюль Верн с удовольствием берет с собой сына на «Сен-Мишель» и, созерцая волны, дает волю воображению. Его сын со всеми своими недостатками и достоинствами при благоприятном стечении обстоятельств мог бы стать совсем иным. Он наделен умом и горячностью, но, чтобы оставаться на высоте, ему чуточку недостает здравого смысла. Пятнадцатилетний мальчишка, если у него есть характер, на многое способен, даже на героические поступки. А почему бы и не в море? Что может сделать подросток, очутившись один на один с морем, разве он в силах вести корабль?…

В разыгравшемся воображении писателя возникает образ «пятнадцатилетнего героя», которого взяли матросом на китобойное судно «Пилигрим», бросившее якорь после неудачной ловли в новозеландском порту Окленде. Ответственность, которая ляжет впоследствии на пятнадцатилетнего героя, Дика Сэнда, простого юнгу, каким будет и Мишель, увеличивается в связи с присутствием на борту шхуны жены судовладельца миссис Уэлдон, попросившей капитана доставить ее в Сан-Франциско вместе с сыном Джеком, кузеном Бенедиктом и кормилицей Нан, старой негритянкой. Посреди Тихого океана «Пилигриму» попадается обломок судна, потерпевшего крушение в результате столкновения с другим кораблем, причем весь его экипаж исчез, на борту уцелели лишь пять человек, уже потерявших сознание, да собака, все они претерпели муки, на которые обрекла их жажда.

Этцелю, который был в курсе этих постепенно вырисовывавшихся замыслов, хотелось, чтобы потерпевшие оказались рабами, закованными в кандалы на дне трюма невольничьего корабля. Когда-то он согласился с тем, что Немо не будет охотником на работорговцев, зато на этот раз он надеялся взять реванш, работорговля не давала ему покоя. Жюль Верн, полагавший, что тема эта устарела, напротив, хотел, чтобы пятеро пострадавших были свободными людьми, то есть самыми обыкновенными пассажирами судна, потерпевшего крушение. Он обещал описать ужасы работорговли потом, когда эти люди попадут в руки торгашей. Несчастных должно было спасти от голодной смерти на дне трюма лишь то обстоятельство, что… они съели собаку! А, как известно, собака-то и выполнила одну из важнейших функций в романе.

В отношении же пятнадцатилетнего героя автор предупреждал издателя: «Вероятнее всего, он ничем не будет похож на того милого мальчугана, которого Вы придумали». Этцель предпочитал мальчиков типа Гавроша. Ему хотелось, чтобы подобного рода персонаж был введен в роман «Михаил Строгов», и, уж конечно, он обрадовался бы, если бы Дик Сэнд походил на симпатичного героя Гюго. «Ни за что на свете я не смог бы себе представить на месте этого маленького американца парижского мальчишку! — резонно возражал автор «Пятнадцатилетнего капитана». — Предпочитаю оставить Дика Сэнда таким, каким я его сделал».

«Он не какой-нибудь бездельник и поведет себя геройски, он сумеет стать капитаном, как только останется один на борту». Так и случилось, когда капитан Гуль, поддавшись искушению пополнить груз, положил корабль в дрейф и, спустившись в шлюпку вместе с пятью матросами, составлявшими весь его экипаж, отправился на охоту за огромным полосатиком.

Капитан вверяет «Пилигрим» мальчику, которого оставляет своим заместителем на несколько часов. Охота приносит беду: шлюпка разбита разъяренным китом и весь экипаж погиб в пучине.

На борту остался всего один моряк: матрос-новичок без всякого экипажа, это он должен доставить на родину жену и сына своего судовладельца, старую Нан и пятерых негров, потерпевших кораблекрушение. Немаловажную роль играет пес Динго и кок Негоро, человек весьма ненадежный. Этот самый Негоро станет врагом, которого юному капитану придется подчинить своей власти. Зато он сможет рассчитывать на преданность пятерых негров и Динго, который терпеть не может Негоро.

Дик Сэнд взял курс на восток, что так или иначе должно было привести его в Южную Америку. Впрочем, во время урагана он проявил себя как отличный моряк, и ему удалось бы привести корабль в Вальпараисо, если бы Негоро не изменил показания компаса, вследствие чего корабль обогнул мыс Горн, пересек Атлантический океан и разбился не у берегов Америки, а у берегов Африки.

Африка, страна работорговцев и рабов! Этцель, должно быть, остался доволен страницами, где автор клеймит торговцев «черным товаром». Неожиданно появившийся тут же сообщник Негоро, Гэррис, увлекает потерпевших кораблекрушение в глубь Анголы, уверяя, что они находятся в Боливии! В конце концов они попадают в плен и становятся рабами в невольничьем караване, принадлежащем работорговцу-арабу.

Жюль Верн счел своим долгом предупредить чувствительного издателя: «Должен признаться, что в Африке кое-кто погибнет». Большая часть второго тома посвящена работорговле и ее жестокостям, описанным с такими реалистическими подробностями, что Этцель не мог этого вынести. «Да, что и говорить, нравы отталкивающие, — соглашается с ним писатель, — постараюсь смягчить их».

После множества приключений и побега, явившегося следствием энтомологической страсти кузена Бенедикта, друзья будут спасены, Гэррис падет от руки Дика, и тревогам нашим придет конец после того, как пес Динго загрызет Негоро, отомстив тем самым за своего хозяина, исследователя, которого тот убил. Одна лишь Нан умрет от истощения и не вернется в Америку.

Этот географический морской роман всегда нравился подросткам. Динамика драматических эпизодов держит их в напряжении. Нет недостатка и в великолепных описаниях, причем среди них есть весьма поучительные. Так, например, нельзя не отметить описание нравов Экваториальной Африки и отвратительного поведения работорговцев. Писатель лишил читателей возможности утешаться мыслью о том, что это всего лишь литературный прием. Он не только старается избежать пустых громких слов (письмо от 14 мая 1878 года), но и, стремясь к достоверности, знакомит нас с источником его информации, в частности он ссылается на исследования Камерона[92].

Стенли возвратился в Марсель лишь 12 июля 1872 года; Ливингстон умер в Занзибаре 22 апреля 1874 года. Даты эти говорят сами за себя. И к тому времени, когда разразилась вторая мировая война, сцены, описанные в книге, которая вышла в 1877 году, устарели всего на шестьдесят с лишним лет. Таким образом, спокойствие в эти районы пришло совсем недавно.

Позиция автора весьма недвусмысленна. К колонизации он относился положительно лишь в той мере, в какой она способствовала прекращению чудовищных жестокостей. И в то же время он ненавидел ее за грубые методы, обусловленные презрением к обездоленным расам и стремлением к одной лишь цели — эксплуатации их территории. Писатель не скупился на критику в отношении Англии как нации господствующей, отнюдь не извращая при этом истины. В равной степени это относилось и к его позиции осуждения «охоты на человека» (речь шла о диких племенах в Австралии), точно так же как и «цивилизаторских убийств» в Новой Зеландии. Однако все это нисколько не помешало ему по достоинству оценить последующие достижения цивилизации. И вовсе не потому, что Жюль Верн преклонялся перед западной цивилизацией. «Да разве они хуже других, те, кого вы зовете дикарями?» — говорит Немо, а Паганель в «Детях капитана Гранта» находит оправдание людоедству у маори, убедившись в том, что люди этой народности исполнены достоинства и мужества. Это ли не объективная и справедливая позиция?

Во время путешествия по Средиземному морю в 1878 году владелец «Сен-Мишеля» развлекается тем, что обдумывает некую «фантазию в духе „Доктора Окса”». Речь пойдет «о добровольно убитом». По первоначальному замыслу, действие романа должно было происходить в Америке. Но, поразмыслив, автор пришел к выводу, что мысль о самоубийстве при помощи третьего лица вряд ли могла прийти в голову баснословно богатому американцу, да и то, что ему наскучило вдруг изобилие, тоже вызывало сомнение. Такое могло приключиться лишь с человеком пассивным, а это не соответствовало заокеанскому характеру. Философ, последователь Конфуция, представлялся ему персонажем, способным дать такой урок, а богатый китаец — более расположенным воспользоваться им.

Жюль Верн «переносит действие своего романа в Китай, в обстановку более живописную, чем Соединенные Штаты».

Читатели «Ле Тан» познакомятся в 1879 году с романом «Треволнения одного китайца в Китае», этой фантазией, в меру насыщенной драматическими эпизодами, оживляющими веселое и простодушное повествование.

В 1889 году Жюль Верп отправляется на Антибский мыс и там снова обращается к своему роману. Вместе с Деннери он пытается сделать из него пьесу. Задача оказалась не из легких. К концу января 1889 года сценарий готов. «Остается написать пьесу», — заявляет романист. В сентябре 1890 года он, после многих переделок, напишет ее. Пьесу требует Дюкенель, а в октябре 1891 года Рошар хочет открыть этим спектаклем сезон в театре Порт-Сен-Мартен. Около 1925 года Клод Фаррер, увлеченный сюжетом этого романа, снова пытается приспособить его для сцены: спектакль Театра Сары Бернар был очарователен, но успеха не имел.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.