ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

13. ФИНАНСИСТ НА ВОЗДУШНОМ ШAPE

Устройство в Париже. Путешествие в Шотландию. Рождение сына Мишеля. Жюль Верн пишет еще одну историю с воздушным шаром.

Молодожены селятся сперва на бульваре Бонн-Нувель, а через несколько дней перебираются на улицу Сен-Мартен. А что же было с двумя дочками Онорины? Не годилось перевозить ex abrupto[39] в Париж этих девочек, привыкших к тихому Амьену. Весьма вероятно, что обе бабушки, де Виан и Морель, были к ним привязаны, да и Онорина понимала, что не подобало мешать медовому месяцу. Со свойственной ей женской проницательностью она догадывалась, что мужа необходимо приучать к семье, нарушавшей его жизненный уклад, и что, несмотря на всю его добрую волю, делать это надо постепенно. Есть поэтому основания предполагать, что в течение некоторого времени, по меньшей мере до апреля, девочки — Валентина и Сюзанна — находились на попечении деда и бабки. Впрочем, это всего лишь предположение, ибо Жюль сразу же учел эту трудность и вовсе не намеревался препятствовать своей жене в удовлетворении ее материнского инстинкта. Девочки не должны были пострадать от того, что их мать вышла замуж. И действительно, Жюль очень скоро стал относиться к ним как к своим родным детям. Вероятно, все это и было причиной частых переездов с квартиры на квартиру, которые должны были по мере улучшения материальных возможностей обеспечивать семью помещением, соответствующим ее требованиям.

Известно, что с улицы Сен-Мартен он перенес свои пенаты сперва на бульвар Монмартр, затем на бульвар Мажента, пассаж Сонье, перекресток Круа-Руж. Обстановка была скудная, что существенно облегчало дело. Довольно долгое время для ее перевозки достаточно было ручной тележки!

Жюль вновь обрел свои привычки и с самого раннего утра садился за работу, прерывая ее лишь для того, чтобы посвятить себя на несколько часов финансовой деятельности: теперь на его письмах штамп не Лирического театра, а маклерской конторы Эггли. Онорина тем временем проявляет свои таланты в сфере домашнего хозяйства: она изысканная повариха, превращающая в гурманов своих сотрапезников. Но тут ее постигает первое огорчение: Жюль отнюдь не гастроном! Он совершенно не способен оценить подлинное кулинарное искусство и поглощает с возмущающим жену безразличием все, что кладут ему на тарелку.

За первым последует второе: мужу приходится часто отлучаться из дому, чтобы довольно скудно зарабатывать на жизнь и сохранить общение со своими друзьями из литературного мира. Разумеется, он добросовестно посещает биржу, но дел у него довольно мало, и, похоже, он ходит туда, как в клуб! Под колоннадой биржи толпятся такие же, как он, молодые финансисты, но среди них много и тех, кого интересуют литература и искусство, ибо в то время финансы и литература существовали в добром согласии: Дюкенель, которому предстояло стать директором театра Шатле, Ф. де Кардайяк, владелец театра Водевиль, Шарль Валлю, главный редактор «Мюзе де фамий», Филипп Жиль, ставший после Жюля Верна секретарем Лирического театра, Лоруа, пианист Делиу, Забба из редакции «Шаривари», Гайярдо, Дюклерк, романист Фейдо (отец автора водевилей) и еще много других!

К счастью, Жюля поддерживал Шарль Мезоннэв. «Он не был человеком финансового мира», — отмечает сын последнего, и нас это не удивляет; поэтому доходы Жюля были невелики, и хватало их ровно настолько, чтобы могли существовать члены его семьи. Онорина без ворчанья довольствовалась ими, но она сожалела, что муж пренебрегает биржевой деятельностью, тратя время на исписывание бумаги. На ее взгляд, он слишком увлекался занятиями, смысл коих от нее ускользал, и предавался литературной работе, которую она считала пустым делом. Разговора с ним она поддерживать по-настоящему не могла. Но к счастью, его острые словечки способны были вызывать у нее смех, и она в состоянии была должным образом ему отвечать.

Жизнь между тем текла без осложнений. Онорина вся в заботах о домашнем хозяйстве, хлопотала возле своих девочек и — может быть, даже чрезмерно — около мужа, уткнувшегося в свои бумаги. Заботы, которыми она окружила его, сперва казались весьма приятными этому холостяку, ведь в течение стольких лет их так ему не хватало. Однако вскоре он стал от них уставать. Они мешали сосредоточиться, и он вздыхал, когда его отвлекало от дела заботливое внимание жены.

Он стал искать квартиры более удобной, где площадь была бы больше и каждый мог заниматься своим делом, не мешая другому. Не была ли эта постоянная перемена местожительства унаследована от привычки, усвоенной в годы холостяцкой жизни?

15 июля 1859 года он пишет отцу:

«Мы только что вернулись из сельской местности Эссон, мы, то есть Онорина, я, Валентина, Иньяр, Делиу и Леруа, провели три дня у Огюста, где нам было очень весело, несмотря на сорокаградусную жару… Через недельку мне представится возможность поехать в Нант, но одному. Альфред Иньяр предлагает мне и своему брату даровую поездку в Шотландию туда и обратно. Не премину воспользоваться этой восхитительной возможностью… На путешествия мне сейчас везет. Будучи в Эссоне, я махнул в Реймс, где основательнейшим образом осмотрел изумительный собор. Пока я буду в Шотландии, Онорина поедет в Амьен.

Путешествие в Шотландию окажется знаменательным. Позже оно вдохновит его на роман («Черная Индия») и, может быть, заронит в нем любовь к шотландцам, которые в его произведениях выступают очень симпатичными. Он вернется оттуда с целым арсеналом заметок: путешествие это его обогатило.

Однако деятельность Жюля Верна в области литературы и театра как будто замедляется. Все же в 1860 году (1 сентября) на сцене Лирического театра ставится «Гостиница в Арденнах», комическая опера на музыку Иньяра, с либретто, написанным Жюлем и Мишелем Карре, а в театре Буфф — «Месье Шимпанзе», тоже комическая онера, написанная в том же соавторстве. «Одиннадцать дней осады», комедия в трех действиях, созданная совместно с Шарлем Валлю, пойдет в театре Водевиль 1 июня 1861 года.

3 августа 1861 года перевернута первая страница другой комедии: у Жюля родился сын Мишель. Не было ли тут неблагоприятного предвестия? Жюль с радостью принял предложение брата Иньяра пуститься в шестинедельное плаванье на одном из его торговых судов, направлявшихся в Норвегию и другие Скандинавские страны. Друзья сели на корабль 15 июня. Но после того как он оставил Иньяра в Дании, где тот пытался обрести вдохновение, ища следы Гамлета, о котором писал оперу, Жюлю пришлось сократить путешествие: он, хотя и с сожалением, вынужден был возвратиться в Париж, так как жена скоро должна была родить. Он прибыл сразу после того, как сын его родился, что, говоря откровенно, избавило его от многих неприятностей!

Из этого путешествия сделан был несколько опрометчивый вывод, что у Жюля Верна не хватало отцовской жилки, и это мнение звучит как упрек. Действительно, если иметь жилку отцовства — значит находить личное удовольствие в няньченьи ребенка, у него, видимо, этого не было. Во всяком случае, при сдержанности и даже некоторой робости характера он не склонен был проявлять такие чувства. Но если отцовская жилка состоит в заботе о судьбе ребенка, то ничто не позволяет считать, что он был лишен ее, ибо сын этот стал в дальнейшем главной его заботой. Отдав должное чувствительности, вспомним, что ему приходилось работать, несмотря на беспокойство, причиняемое криками и плачем ребенка, на что он не перестает жаловаться. Шум был для него тем более тягостным, что он с увлечением отдавался работе, требующей изысканий и огромной сосредоточенности. Речь шла об истории с воздушным шаром, и Онорина жаловалась, что он «не вылазит из воздушного шара», а это представлялось ей близким к помешательству. Со вздохом облегчения воскликнула она в один прекрасный день: «Наконец-то он покончил со своим воздушным шаром!»

Напрасно недооценивала она законченную рукопись, которая должна была принести ей материальный достаток. Жюль показал Дюма только что завершенную книгу. Великий повествователь пришел в восторг и всячески подбадривал автора, убеждая его продолжать начатый путь: после романа приключений написать роман науки! Так к литературной палитре Жюля Верна прибавились новые оттенки. Дюма сделал и большее: он связал его с романистом Биша, представившим его Этцелю.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.