9. Первый мемуарный набросок

9. Первый мемуарный набросок

Честно говоря, не уверен, что этот набросок должен считаться таким уж первым. Так или иначе, я долго думал, куда поместить этот текст про Настика, и в конце концов хронологически засунул его в эту часть, среди прочих текстов из «Русского журнала».

Настик Грызунова

«НасНет», июль 2001 г.

В прошлый раз я обещал написать про Настика. Однако неделя прошла, волнение улеглось, и было уже неясно — не будет ли это пережимом. То есть Настик, вне сомнения, достойна отдельного текста — и не одного. Но, может быть, подождать другого случая?

И вот, размышляя таким образом, я направлялся домой. Был светлый летний вечер, я слушал музыку в плеере и на строчке «и сказала «мне бы крылья бы и прощай страна зеленая» передо мной остановился BMW. Сидевшая за рулем девушка повернулась ко мне и через опущенное стекло сказала: — Привет.

На секунду я опешил. Это была Настик. Мысли, одна другой быстрей, пронеслись у меня в голове: во-первых, я вообще не знал, что Настик водит машину, во-вторых, совершенно неясно, откуда у нее мог взяться BMW, в-третьих, — и тут я вздохнул с облегчением — это была вовсе не Настик, а известная светская красавица Н., которой BMW был положен по статусу. Я обознался.

Как бы то ни было, стало ясно, что без статьи о Настике не обойтись, — и история с Настиком в BMW, конечно, только метафора.

Когда-то Настик была Анастасией Грызуновой. В первом номере Zhurnal.ru она так и названа. В какой момент она стала называться Настиком, я уже не помню, так же как уже не помню, в какой момент выяснилось, что она — главный специалист по интернет- новостям. Она писала ИнтерНовости в ZR, «Невод» для «РЖ», соответствующий раздел для «Вести. ру», по-моему, также вела соответствующие новости на «Ленте». Теперь она пишет про Интернет в «Грани. ру» и, если не считать «Интернет. ру» (возможно, поэтому и почившего в бозе), все ежедневные издания первого ряда были Настиком охвачены. Даже если я что-то и напутал — а я принципиально не проверял фактов; жанр называется эссе- мемуар, а не «историческая справка», — общее ощущение передано верно. Если где-то регулярно и хорошо пишут новости про Сеть — то это Настик.

Я не понаслышке знаю, что в подобном положении есть как свои плюсы, так и свои минусы. Слава — вещь хорошая, и деньги — тоже неплохая, но с каждым днем ремесла становится все больше, а творчества все меньше. Знакомые и ты сам начинаешь воспринимать себя как хорошую дорогую машинку для обмена текстов на деньги. Рано или поздно хочется все это прекратить. Окружающие люди — в частности, читатели — начинают раздражать; вероятно, потому, что отказываются принимать какое-либо участие в функционировании механизма, который зовется твоим именем.

Конечно, все это — домыслы. О том, что творится у Настика в голове, мне известно не больше, чем Настику о том, что творится в голове у меня. Но так или иначе, начиная с какого-то момента Настик начала подавать признаки нарастающего раздражения. Для меня первым симптомом стали ее ответы на вопросы анкеты, засланной ей в целях развития некоторого исторического проекта, о котором пока не время распространяться. Вопросы придумывались разными людьми, в том числе — мной, а задавал их некий юноша, в общем-то далекий от нашей среды. Среди вопросов был, в частности, вопрос о том, как Настик предпочитает подписывать свои письма. Настик ответила:

«Best, Настик», если адресат раздражает, я ему пишу «всего хорошего».

Потом — довольно лаконично — она расправилась с остальными вопросами, а в качестве подписи написала:

Всего хорошего, Настик

Все это как-то не вязалось с обликом Настика, но в тот момент я на это внимания не обратил. Также я не обратил внимания, что примерно в то же время Настик завела в своем «Неводе» ложноножки — вставленные среди настоящих новостей фальшивки, которые читателям следовало найти. Как читатель я ленив и нелюбопытен — хватает с меня того, что я неленив как писатель, — и потому ни одной ложноножки не угадал, да и не пытался. Впрочем, я и в детективах не угадываю убийцу — не потому, что трудно, а потому, что неинтересно. Вероятно, не я один такой, потому что недели две назад грянул гром. Настик объявила — и внимательные читатели «РЖ» уже знают об этом, — что прекращает выпуск «Невода». Потому что неинтересно работать для людей, которые схавают любую туфту, которую им преподнесешь. Театр закрывается, нас всех тошнит.

Похоже, это был только первый приступ экзистенциальной тошноты. Второй воспоследовал несколькими днями спустя, когда Настик опубликовала текст, озаглавленный «Полночный карнавал Мамаши Фортуны».

На этот раз читатели оказались куда активнее, чем в случае ложноножек Все принялись гадать, кто есть кто. У меня тоже есть несколько идей насчет героини истории номер шесть, но я их оставлю при себе.

Впечатлен я был, однако, не возросшей активностью читателей, а тем, что Настику, все эти годы не отвлекавшейся на гуманитарную журналистику, удалось сделать то, что тщетно пытался изобразить я в «Проекте девяностые». Это — портрет эпохи в коротких историях, очерки нравов, физиологические в своей бескомпромиссности, выставки карикатур, собранье насекомых, открытое не только для всех знакомых, но и для всех читателей «РЖ».

Иными словами, это один из самых сильных текстов, которые я прочел на экране своего монитора за последние несколько месяцев. Конкуренцию им могут составить разве что некоторые записи Маши Н. и АлексаМск в «ЖЖ» — но от этих персонажей я всегда ожидал подобного рода мизантропических исповедей, тогда как Настик удивила по-настоящему.

Хочется верить, что упомянутая выше анкета сыграла свою роль в создании текста: во всяком случае, на один из вопросов («Что ты можешь сказать о таком-то?») я с запозданием получил очень внятный ответ («Я бы хотела, чтобы его никогда не существовало»). И на том спасибо.

Сплетни, любил цитировать Бродский, тоже форма метафизики. BMW, в котором мне привиделся Настик, — действительно только метафора. Сеть продолжает преподносить нам сюрпризы — люди, которых я знал много лет, стремительно уносятся куда-то в неведомые дали. Впрочем, при чем тут Сеть? Эти сюрпризы нам, как всегда, преподносит жизнь.

Надо сказать, что Настик не просто согласилась быть редактором этой книги, но и сделала множество полезных замечаний. Поэтому, пускаясь в воспоминания о Настике, я чувствую себя неловка вдруг я скажу что-нибудь не то, и она это выкинет.[24] Так что я расскажу какую-нибудь историю и этим ограничусь. А то получать мне письма с подписью «всего хорошего».

К слову, редактор Настик на самом деле превосходный. Уделяя теперь Интернету меньше внимания, она смогла высвободить время для редактуры и переводов. По моей просьбе она редактировала мой роман «Гроб хрустальный», видимо, соблазненная интернет-проблематикой. Не выкинув ни одной фразы, она сократила текст почти на 10 %. Потом я узнал, что Стивен Кинг как раз считал подобный процент сокращений идеальным. Если к этому добавить превосходное чувство языка, станет ясно, что Настик — прекрасный редактор.

Сказав про чувство языка, я уже не могу остановиться и не рассказать, что у Настика самый длинный язык в Рунете. Причем в прямом, а не в переносном смысле — и иногда по просьбе старых друзей Настик открывает рот и высовывает язык на все девять сантиметров.

Каждый раз, беседуя с Настиком, я волей-неволей вспоминаю другую историю. Когда-то я научил Настика, что на вопрос «как дела?» надо автоматически и с чувством отвечать «отлично». С тех пор, когда Настик спрашивает «как дела?» — а я отвечаю «отлично», она хихикает, а я смущаюсь, словно меня поймали на лжи.

К слову сказать, Аркадий Морейнис на вопрос «как дела?» также неизбежно отвечает «могло быть хуже». С моей же привычкой отвечать «отлично» вне зависимости от настроения, я напросился однажды на вопрос Линор: «Как же быть депрессивным людям, когда их спрашивают, как дела?» Я предложил вспомнить последнюю маниакальную фазу, представить на секунду, что она наступила, и с чувством сказать «отлично». После этого вернуться к депрессии.

Как известно, время от времени Линор публикует у себя на сервере фрагменты своих записных книжек (часть из них вышла в издательстве «О.Г.И.» книжкой «Недетская еда»). Зайдя по очередной ссылке, я с изумлением обнаружил последнюю запись:

Сережа Кузнецов говорит: мы, маниакально-депрессивного склада люди, должны в ответ на вопрос: «Как дела?» — вспоминать последнюю маниакальную фазу и рассказывать, как дела, по фактам и ощущениям того периода.

Именно за эти записки Саша Гаврилов, главный редактор «Книжного обозрения», назвал Линор «Довлатовым нашего поколения» — и определение это точное еще и потому, что Линор, как видно на этом примере, перевирает события, как перевирал их Довлатов. Так я и объяснял всем где-то полгода — мол, когда это я говорил «мы, маниакально-депрессивного склада люди…»? Я совсем не такого склада человек! Я бодрый, позитивный человек! У меня все хорошо!.. — ну и так далее.

И, значит, объяснял я это ровно полгода, пока меня не накрыло с такой силой, что даже на вопрос «как дела?» мне не удавалось вспомнить ничего утешительного. В тот момент мне было не до того, но теперь я понимаю, что у Линор пророческий дар, как у всякого настоящего поэта.

Единственно, что мне обидно — в тот период мне ни разу не попалась Настик. И потому не услышала, как в ответ на «как дела?» я затравленно мычу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.