ДЕСАНТ НА КУБАНЬ

ДЕСАНТ НА КУБАНЬ

(1 — 19 августа 1920 года)

погрузка

Было начало августа 1920 года. Очень рано. Состав вагонов остановился на запасном пути около моря. Мы были в Феодосии.

Один солдат, из пленных, взятых в Таврии, был из Вятки и никогда моря не видел. Он выглянул из товарного вагона.

— Глядь, речка!

В голосе явное удивление из-за размеров этой речки. Голос из глубины вагона:

— Эх ты, деревня. Это море.

— Море?! — вотяк вылезает из вагона, идет к морю, долго стоит и возвращается. — Воды-то, воды! И вся порченая.

Мы выгрузились, и обе батареи пошли в центр города и там построились на площади. Генерал Врангель сказал нам речь и наградил наш дивизион серебряными трубами на Владимирской ленте. За хорошую работу. (Воображаю, как осеклась инспекция конной артиллерии, которая все время мечтала нас расформировать!) Серебряные трубы мы взяли в Ромнах, а Владимирская флюгарка была у нас спокон веков. Так что это было только подтверждение существующего. После этого мы пошли на пристань и стали грузиться на пароход. Грузились мы на тот же “Аю-Даг”, который привез нас из Новороссийска. Но на этот раз на нем были только наши две батареи и лазарет, так что было просторно.

Очень любопытно грузят лошадей. Лебедка подхватывает лошадь широкой подпругой. С того момента как лошадь теряет почву под ногами, она висит неподвижно, и лебедка переносит ее в трюм. Меня послали с несколькими солдатами в трюм расставлять лошадей. Мы еще расставляли предыдущих, когда нам спустили еще одну. Ее остановили сантиметров на двадцать от пола и она раскачивалась на тросе лебедки. Эта летающая лошадь вызвала враждебность всех лошадей, и, когда, раскачиваясь, она приблизилась к одному ряду лошадей, все как по команде заложили уши и дружно ударили задом. Бедная лошадь отлетела к противоположному ряду, который таким же манером отослал ее обратно. Получилась игра в футбол. Несчастная лошадь летала во всех направлениях, а мы бегали, стараясь ее избегнуть. Наконец догадались крикнуть наверх: “вира”. Лошадь приподняли. Она продолжала беспокоить других лошадей, но была вне досягаемости.

К вечеру все было погружено. Мы трое: брат, Александров и я — пошли ночевать к тете Соне и спали в беседке в саду. Тетя Соня Тучкова объявила нам, что решилась ехать в Москву. Она чувствовала себя одинокой. Как мы ее ни отговаривали, она уехала. До Москвы, конечно, не доехала и умерла в тюрьме в Рязани.

Она пошла нас провожать на пристань. К нам подошел полковник Шапиловский. Мы его представили тете.

— Тучкова? Из тех самых?

— Да, из тех самых, бородинских.

Было очевидно, что Шапиловскому это импонировало. Брат этим воспользовался. Он попросился остаться, не идти в десант.

— А как же ваше орудие?

— Вот брат будет им командовать.

— Ну ладно...

Видимо, Шапиловский согласился только из-за присутствия тети Сони. Я был искренне рад за брата. Десант отвратная вещь. Никогда не знаешь, вернешься ли.

С тяжелым сердцем мы простились с тетей Соней, зная, что она идет на верную смерть. Потом с Александровым мы взошли на пароход, и “Аю-Даг” отошел от пристани.

Десант на Кубань был, конечно, тайной. Но все эту тайну знали и о ней говорили. Само собой разумеется, что и красные знали о десанте, и они навезли в Кубань массы войск. Единственное, что удалось сохранить в тайне, — это место высадки.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.