Великобритания
Великобритания
В октябре 1940 г. советским военным атташе в Англии и по совместительству руководителем легальной резидентуры был назначен полковник Иван Андреевич Скляров («Брион»).
За один лишь предвоенный год Скляров и его группа направили в Центр 1638 листов телеграфных донесений. Большинство из них содержало сведения о подготовке Германии к войне, о политике и военном производстве.
Советскими военными разведчиками в Англии являлись Семен Давыдович Кремер («Барч») и Николай Владимирович Аптекарь («Ирис»).
Из Лондона Кремер уехал по собственной инициативе. Его донимал резидент НКВД, получивший у сотрудников посольства прозвание «Берия»: он следил за Кремером, подслушивал, один раз даже устроил обыск. И все время говорил: «Пора уезжать отсюда. Выходишь на мои связи». Учитывая различия в положении между сотрудниками Разведупра и НКВД, Кремер попросил отозвать его в Москву. После возвращения в СССР некоторое время был объектом пристального внимания НКВД, но шла Великая Отечественная война, и он сумел ускользнуть из расставленных сетей, подав рапорт об отправке на фронт. Служил в танковых войсках, тогдашний и.о. начальника ГРУ генерал Ильичев, что называется, «подарил» его танкистам. Вот как это описал сам Кремер в письме к своему бывшему коллеге В. Бочкареву:
«В 1942 г. тов. Ильичев на запрос командующего бронетанковыми войсками генерала Федоренко: «Кремер вам очень нужен?» – тут же, прямо при мне, ответил: «Нет, не нужен!» Тогда тов. Федоренко сказал: «Вышлите его личное дело мне». С тех пор я служил в танковых войсках. Генерал Ильичев отказался от меня, потому что знал, что в те дни мною интересовались люди из ведомства проклятого Берии. А Федоренко тоже знал, что уже две ночи меня допрашивали следователи Берии».
Ильичев, на совести которого было немало репрессированных разведчиков, так сказать, спровадил Кремера на фронт и тем, может быть, невольно спас ему жизнь. Генерал Федоренко не отдал своего нового подчиненного подручным Берии, и тот воевал в танковых войсках, стал Героем Советского Союза, дослужился до звания генерал-лейтенанта.
В 1937 г. Н.В. Аптекарь был откомандирован в распоряжение Генерального штаба для прохождения службы в военной разведке и направлен в Англию. Первые три года работал шофером военно-воздушного атташе при посольстве СССР, затем его секретарем. С 1940 г., как следует изучив английский язык, начал выполнять негласную работу, имел на связи несколько источников, передававших ему данные о ВВС Великобритании и Германии. Имея знания и опыт работы в авиации, он не только передавал материалы, но и составлял оперативные обзоры по этой тематике. Через него проходила и информация по атомному проекту «Тьюб эллойз». О том, что работа Аптекаря высоко оценивалась Центром, говорит хотя бы его достаточно быстрое продвижение по службе. В Лондон он прибыл в звании воентехника 1-го ранга, что соответствует старшему лейтенанту, вскоре ему было присвоено звание капитана, а вернулся из Англии в СССР в апреле 1944 г. майором.
Аптекарь и Кремер дружили и в Лондоне, и после возвращения в СССР. Они даже умерли фактически одновременно. 1 ноября 1991 г. Кремер получил из Москвы телеграмму с сообщением о том, что скоропостижно скончался Н.В. Аптекарь. Прочитав эту телеграмму, он почувствовал себя плохо и на следующий день умер.
Американцы в ходе исследований «Венона» (расшифровок перехваченной советской разведывательной переписки) насчитали в общей сложности девять офицеров советской военной разведки, работавших в Англии в советской легальной резидентуре. Кроме уже упоминавшихся троих агентов, они называли в качестве разведчиков шофера военного атташе Н. Тимофеева (работал в Лондоне с сентября 1939-го по июнь 1943 г.); помощника атташе майора А. Лебедева (с апреля 1941-го по ноябрь 1943 г.) и его секретаря И. Козлова (с апреля 1941-го по ноябрь 1945 г.); помощника военно-воздушного атташе майора Б. Швецова (назначен в октябре 1940 г., погиб в авиакатастрофе в апреле 1942 г.); Б. Дикого, секретаря, затем помощника военно-воздушного атташе (назначен в январе 1940 г.), и Ф. Москвичева, сотрудника аппарата военного атташе с декабря 1939-го по январь 1943 г.
С Лондоном связана еще одна малоизвестная страница тайной войны. В 1935 г. было положено начало сотрудничества советской и чехословацкой военных разведок. В марте 1939 г., накануне вторжения гитлеровцев в Чехословакию, 11 сотрудников чешской военной разведки во главе с полковником Франтишеком Моравцем на английском самолете вылетели в Лондон (операция «Трансфер»). Через несколько часов помещение разведки было занято абвером. Но немцы не нашли там ни людей, ни документов. Часть архивов, необходимую для дальнейшей работы, беглецы взяли с собой, остальное было уничтожено.
Вскоре по прибытии в Великобританию было возобновлено их сотрудничество с советской военной разведкой. Начальник сектора разведки 2-го отдела чехословацкого Главного штаба полковник Эмиль Штранкмюллер вспоминал: «Уже 16 или 17 марта мы встретились с военным атташе советского посольства в Лондоне генерал-майором Черным (И.И. Черний – и.о. военного атташе СССР, 1937–1940) в квартире нашего военного и военно-воздушного атташе полковника Калы. В присутствии всей особой военной группы, в том числе и меня, полковник Моравец рассказал генералу Черному о последних событиях в Чехословакии и познакомил его вкратце с нашей миссией. Пообещал, что передаст ему результаты разведывательной деятельности 2-го отдела против нацистской Германии в форме заключения нашей исследовательской группы. После того как мы получили свои материалы, которые привез из Праги майор британской разведки Гарольд Гибсон, мы несколько раз встречались с этим советским представителем в его квартире или у полковника Калы» [22] .
В дальнейшем, с 1940 г., сотрудничество поддерживалось через военного атташе в Великобритании И.А. Склярова и военного атташе там же при союзных правительствах (Польши, Югославии, Чехословакии) майора А.Ф. Сизова и помощника военно-воздушного атташе Б.Ф. Швецова.
С.К. Тимошенко, нарком обороны СССР в 1940–1941 гг., вспоминал: «Донесения нашего военного атташе в Лондоне я получал всегда сразу же, как только они поступали. Были там и данные, которые передавала нам чехословацкая разведывательная служба. Без всякого преувеличения должен сказать, что некоторые из них казались невероятными и даже провокационными. Однако наша проверка этих сообщений и время показали, что в большинстве случаев речь шла о правдивой и удивительно точной информации».
По данным историка разведки В. Лоты, сотрудник резидентуры Кремер сумел завербовать Моравца, которому был присвоен псевдоним «Барон». С первых же дней сотрудничества разведчики договорились встречаться 1, 10 и 30-го числа каждого месяца. Теперь на Склярова работала вся сеть чехословацкой разведки, действовавшая по всей оккупированной нацистами Европе. О возможностях этой сети косвенно можно судить по поручавшимся ее агентам заданиям. Вот одно из них:
«Прошу срочно установить через Барона, какими самолетами, в каком количестве вооружены 1, 2, 4 и 5-й воздушные флоты Германии. Сколько и каких самолетов выпускает германская промышленность в месяц. Сколько и каких самолетов находится в резерве. Какие имеются запасы горючего, добыча в месяц и месячное потребление…»
И Барон действительно сообщал о перебросках фашистских дивизий на Восточный фронт, планах германского военного командования и многом другом. Возможности чешского разведчика были уникальны и сравнимы, пожалуй, только с возможностями другого легендарного советского агента – Ресслера (см. разд. «Швейцария»). Доходило до анекдотов. Так, Барон сообщил Склярову о том, что во время налета союзной авиации на Берлин у одного из высоких фашистских чинов в кабинете упал портрет Гитлера. Кстати, от Барона советская разведка узнала, например, о том, что немцы разрабатывают урановые месторождения в Судетах. После войны эта информация была использована.
Непосредственно перед Второй мировой войной и в годы войны в Англии действовало несколько советских нелегальных резидентур.
Одну из них возглавлял Оливер Грин, печатник из Бирмингема, старый член Компартии Великобритании и участник Гражданской войны в Испании. Он попал в поле зрения английской секретной службы в 1941 г., когда был задержан полицией за использование фальшивых талонов на бензин. Обыск, проведенный у него дома, дал неожиданно богатый улов, хотя и не того, чего искали полицейские. Они обнаружили фотоаппарат «Лейка», секретные документы и другое шпионское снаряжение. Выяснилось, что Грин постоянно разъезжал по стране, встречаясь со своими агентами, большинство из которых, как и он сам, были ветеранами испанской войны. Среди них были моряк, летчик, несколько заводских рабочих, а также военнослужащие. Полученную информацию он передавал через легальную резидентуру под «крышей» торгпредства СССР или по радио, так как его группа имела несколько раций. Грин был осужден, однако шум поднимать не стали, поскольку Советский Союз и Великобритания были союзниками по антигитлеровской коалиции. По другим данным, он согласился на сотрудничество с британской разведкой и поэтому был обвинен не в шпионаже, а всего лишь в использовании поддельных талонов на бензин.
Дуглас Фрэнк Спрингхолл («Бендикс») был известным в Англии человеком. В 1932 г. он был избран в состав ЦК компартии, во время Гражданской войны в Испании был комиссаром английского батальона интербригадовцев. Неизвестно, с какого времени он работал на советскую разведку, а прекратилась эта работа в июне 1943 г., когда Спрингхолл был арестован и обвинен в получении секретных документов от Ормонда Урена, капитана шотландской пехоты. Оба они были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. Кроме того, он получал информацию от служащих министерства авиации и специального подразделения армии Великобритании. В отношении советских официальных лиц никаких демаршей предпринято не было, хотя один из сотрудников посольства (и внешней разведки) по фамилии Граур, ранее замешанный в шпионском скандале в Швеции, через четыре дня после этого ареста в спешном порядке покинул страну.
Еще об одной группе стало известно после войны из расшифровок радиоперехвата проекта «Венона». Другими способами она так и не была раскрыта. Во главе ее стоял нелегал под псевдонимом «Интеллигенция». О нем самом достоверно известно лишь то, что он жил в провинции. Есть основания предполагать, что это был крупный английский ученый, профессор Дж. Б. С. Холдейн.
Помощником и связником «Интеллигенции» был «Нобилити», что переводится как «Аристократ» или «Высокородный». Это был чрезвычайно знатный и богатый человек А. Монтегю, сын лорда Суайтли, чей дед, барон Суайтли, был одним из основателей компании «Шелл Ойл» и оставил после своей смерти огромное состояние.
Связанный с советской легальной резидентурой через С. Кремера, Монтегю, в свою очередь, был связником с групповодом «Интеллигенция» и его агентами. Но добывал информацию и сам, будучи военным корреспондентом газеты британских коммунистов «Дейли уоркер». Выполнял он и функции вербовщика, подыскивая среди членов компартии потенциальных агентов. Еще одной важной фигурой в этой группе был «Барон». Долгое время западные исследователи считали, что под этим псевдонимом скрывается чешский офицер-разведчик Карел Седлачек, начинавший в чешской разведке и одно время работавший в Швейцарии. Седлачек, кстати, был тесно связан с Ресслером (см. разд. «Швейцария»), так что одно время даже считалось, что он и есть загадочный сверхинформированный «Люци». Но теперь мы знаем, что «Бароном» был не Седлачек, а его начальник, полковник Франтишек Моравец.
Трудно сказать, к какой стране отнести агентурную группу Эрнста Давида Вайса, о которой пойдет речь ниже и которая работала в Англии, однако она поддерживала связь с французской резидентурой Анри Робинсона, являясь частью этой международной сети советской разведки (см. разд. «Франция»).
Вайс родился в 1902 г. в Бреслау в Германии. В 1927 г. окончил университет в Бреслау. В 1932 г. был завербован Разведупром РККА через некого Деметца, с которым учился в университете [23] . Тот спросил, не интересует ли его работа, которая позволит бывать за границей, и Вайс согласился. То, что работодателем являлась советская разведка, он понял, лишь увидев в 1933 г. в газете фотографии арестованных во Франции Роберта Гордона Свитца и его жену, которых знал по «работе».
В 1932 г. Вайс работал в Англии, в 1933–1935 гг. в США. Осенью 1935 г. он встретился в городке Энге в Швейцарии с Рудольфом Кирхенштейном («Гарри II»), которому с тех пор стал передавать информацию. Так, в 1936 г. он получил секретные сведения по самолетостроению от источников «Вернон» и «Мередит», вероятно, моряков. Как позднее выяснилось, первый был Уилфред Фулстон Вернон, уроженец Лондона, чиновник министерства авиации и впоследствии член парламента от лейбористской партии. Он был связным между группой Сола Рея и компартией. Второй – его друг ирландец Фредерик Уильям Мередит (кстати, побывавший в мае 1932 г. вместе с восемью другими участниками группы Рея в СССР). Оба были членами компартии. Знали они Вайса под псевдонимом Уолтер Локк.
В декабре 1936 г. Кирхенштейн приказал Вайсу связаться с Сэмом Барроном, своим знакомым из Лондонской школы экономики, и в свою очередь спросить его, не желает ли он «поработать за границей». Тот согласился и с 1938 по 1941 г. работал в США в торговом отделе английского посольства в Вашингтоне. В Америке он был связан с Лочлином Керри, помощником президента Рузвельта (см. «США»).
В том же году Вайс был передан на связь Генри Робинсону (см. разд. «Франция») и по его указанию руководил группой агентов в Англии. Вероятно, он проходил в сети Робинсона под псевдонимом «Жан».
В 1941 г. Вайс попал под подозрение в шпионской деятельности и был подвергнут допросу сотрудниками МИ-5, после чего прекратил контакты с советской разведкой. После войны он назвал пятерых из своих источников. Это были беженец из Германии Ганс Лубчинский («Профессор»), сотрудник фирмы «Телефункен», работавший в Кембридже, в лаборатории, связанной с разработкой телевизионной техники, – от него поступала ценная информация по телетехнике, инфракрасной технике и радиоконтрмерам; доктор Гейнц Калльман, физик из Берлина, разрабатывавший вопросы, связанные с телевидением; профессор Марсель Пренан, биолог, ранее преподававший в Сорбонне; Жак Сустель, впоследствии возглавлявший разведывательную службу у генерала де Голля. Также с ним был связан Андре Лабарт («Жером»), генеральный директор управления вооружений и научных исследований при штаб-квартире де Голля. Его секретарь, Марта Лекур («Марта»), была убежденной коммунисткой и также сотрудничала с резидентурой Робинсона. Кстати, раньше она была любовницей Пьера Кота, министра авиации Франции, который, по некоторым данным, тоже сотрудничал с советской разведкой.
Осенью 1940 г. в Англию прибыла советская разведчица Урсула Кучински («Соня»). (См. разд. «Китай», «Польша», «Швейцария».) Это была ее пятая командировка. К тому времени она успела поработать в Китае, Маньчжурии, Польше и Швейцарии, была опытной разведчицей, радисткой и резидентом.
В Англии Кучински начинала работу не на пустом месте. Уже к 1937 г. туда перебрались, спасаясь от нацистов, ее родственники: родители, брат с женой и четыре сестры. Еще в 1938 г. она привлекла к своей работе сестру Бриджет Льюис, которая была знакома с Дугласом Спрингхоллом (см. выше). Спрингхолл помог ей подобрать надежных людей для работы в Швейцарии. Она и теперь рассчитывала на помощь родных.
Как и в Швейцарии, она должна была совмещать в одном лице радиста и резидента. В ее задание входило создание нелегальной резидентуры в Англии и руководство ею, радиосвязь и обеспечение Центра информацией по Германии и Великобритании. 15 мая 1941 г. Кучински вышла на связь с Центром. Ее связным с легальной резидентурой был Н.В. Аптекарь.
В первую очередь информаторами Урсулы Кучински были члены семьи. Брат Юрген готовил для СССР экономические обзоры, а также сообщал о других добытых фактах, не касающихся его работы. (Впрочем, он уже сотрудничал с Советским Союзом через другое ведомство – НКГБ.) Ему присвоили псевдонимы «Пит» и «Карро». Отец, известный экономист Рене Роберт Кучински, снабжал дочь сведениями из политической и военной областей. Он общался в основном с левыми учеными-экономистами и политическими деятелями лейбористского направления, многие из которых были связаны и с военными делами. (В частности, именно в беседе с ним известный деятель лейбористской партии Стаффорд Криппс произнес свою знаменитую фразу:
«Советский Союз потерпит поражение не позднее чем через три месяца. Германский вермахт пройдет сквозь Россию, как горячий нож проходит сквозь масло».
Урсула передала это высказывание в Москву, где о нем доложили лично Сталину.)
Продолжила сотрудничество и Бриджет Льюис («Джойс»). Ее муж, Артур Лонг, служил в звании капрала в авиационном лагере Хокинг – через него шла информация о вооружении английских самолетов и дислокации авиаэскадрилий. Несколько позднее Урсула привлекла к работе и младшую сестру, Ренату («Кетти»), которую использовала в качестве связника. Семья помогала превосходно: сведения, добытые отцом и братом, обеспечивали материал на 4–6 донесений в месяц.
Дисциплинированная Урсула не поддерживала никаких связей ни с английскими коммунистами, ни с немецкими партийными эмигрантами. Она прекрасно выходила из положения: все потребности в этом направлении обеспечивал Юрген, который играл видную роль в коммунистическом движении, был членом руководства партийной группы в Англии, где имелась крупная колония немецких коммунистов-эмигрантов. Юрген познакомил Урсулу с Гансом Кале («Джордж»), также бывшим интербригадовцем.
Кале поставлял в основном политическую информацию и имел на связи еще пять немецких агентов-эмигрантов. Однако он упорно не прерывал контактов с «Дейли уоркер», по поводу чего Разведупр даже отправил специальное письмо в Исполком Коминтерна. В подборе и руководстве своими источниками он был достаточно беспечен. В 1942 г. из НКВД в Разведупр поступили данные о том, что Ганс Кале якобы был завербован в Испании Манфредом Штерном, который тогда числился в ведомстве Берии немецким шпионом. Так что в конце концов Центр предложил Урсуле прекратить с ним связь, что и было выполнено.
Особо важной работой Урсулы Кучински в Англии была связь с Клаусом Фуксом и, возможно, Мелитой Норвуд (о них будет рассказано ниже). О другой работе Урсулы известно, например, что в период активных бомбардировок немецкой авиацией английских городов от ее источников поступала информация об их эффективности, которая подчас составляла всего 30 %. Эти данные поступали от источников «Фреда» и «Макса», служивших в ВВС.
В 1942 г. Урсула, жившая тогда в Оксфорде, познакомилась с офицером ВВС, жена и ребенок которого были эвакуированы в этот город. Офицер был выходцем из рабочего класса, интересовался политикой и, как многие англичане, был возмущен тем, как его страна выполняет союзнические обязательства. Новый знакомый Урсулы имел отношение к авиастроению и снабжал ее технической информацией о новейших английских машинах, а как-то даже принес важную техническую новинку. Переполох был громадный, но его никто не заподозрил. Денег он не брал, поскольку не считал себя шпионом, а свою работу рассматривал как вклад в борьбу с фашизмом.
Муж Урсулы, Леон Бертон, тоже разведчик и радист, работавший с ней еще в Швейцарии, случайно встретил старого знакомого, который в годы войны стал специалистом по водному танковому десантированию. Он снабжал сведениями о средствах высадки танковых десантов. Установил Леон связь и с неким химиком, от которого тоже получал важные сведения. В то время в Англии не так уж трудно было склонить человека работать на СССР: большинство англичан горячо сочувствовали Советскому Союзу и были возмущены позицией английского правительства в этой войне. Они испытывали чувство вины за то, что Англия предоставила России сражаться с нацистами фактически в одиночку. Работа на СССР не воспринималась как предательство, а скорее как компенсация нерешительности правительства и как вклад в совместную борьбу с Гитлером.
В 1944 г. Юрген Кучински получил пост в бюро по американской стратегии бомбовых ударов, которым ведало Бюро стратегических служб (БСС), предшественник ЦРУ. Теперь от него регулярно поступала ценная информация. Например, профессор Гарвардского университета Дик Рагглз, занимавшийся методологией шпионажа, разработал систему, которая позволяла по серийным номерам выведенных из строя немецких танков, самолетов и прочей техники делать выводы о состоянии производства вооружений в Германии. Этот расчет делался раз в две недели и сообщался весьма узкому кругу лиц: Рузвельту, Эйзенхауэру, Черчиллю, начальнику английского генерального штаба, руководителю БСС и главе Бюро по американской стратегии бомбовых ударов. В самом Бюро с ним могли ознакомиться лишь пять человек, одним из которых был Юрген Кучински, так что к узкому кругу допущенных лиц прибавлялся еще и начальник Разведупра. Столь же регулярно получала Москва и совершенно секретный документ под названием «Обзор стратегии бомбовых ударов Соединенных Штатов», в составлении которого Кучински принимал участие.
Вскоре прибавилось еще одно интересное дело: к Юргену обратился за помощью американский офицер, который имел поручение вербовать немецких эмигрантов для разведывательной работы в Германии. Их после соответствующей подготовки должны были сбрасывать на территорию рейха на парашютах. Естественно, речь шла не лично о Юргене Кучински – от него требовалось содействие в поиске добровольцев. Получив разрешение Центра, Юрген познакомил Макса с одним из руководителей лондонской немецкой партийной группы Эрихом Хеншке, которого разведчики привлекли к работе. Американец принял предложение Эриха набрать агентов из числа коммунистов, поскольку среди немецких антифашистов они были самыми надежными. Естественно, всю информацию о ходе работы получало не только БСС, но и никем и никогда не упоминаемая «Соня» (напомним: это псевдоним Урсулы Кучински). В Москву были переданы фотографии и биографические данные предполагаемых парашютистов, получивших в советской разведке псевдонимы от «Денис-1» до «Денис-7», и множество ценной информации. Центр особенно заинтересовал переданный Соней цифровой код и описание разработанной в Англии агентурной рации «Роббит», при работе которой цифровой текст с большой скоростью передавался в заранее обусловленное время на пролетающий самолет [24] .
Работа с американцами прекратилась через несколько недель после окончания войны. Немецких коммунистов поблагодарили и демобилизовали. Начиналась другая эпоха. Но работа продолжалась – теперь особенно важны были любые данные о политике и планах союзников – увы, уже бывших! Незадолго до окончания работы с БСС Эрих передал Урсуле интереснейший документ – досье американского сержанта, подозреваемого в симпатиях к коммунизму. Ради этого досье Соня организовала внеочередную встречу с Аптекарем, чтобы перефотографировать документ. Этого человека лишь подозревали в сочувствии компартии, и он был всего-навсего армейским сержантом. Тем не менее на него завели подробнейшее досье, которое занимало около 200 страниц. Начиналось оно со сведений о его родителях и родственниках, детстве, школьных годах, учебе. Были перечислены все адреса, по которым он жил, – собирались даже отзывы домохозяев и соседей! Товарищи по работе, семья, переписка, круг чтения, даже ухаживание за девушками – можно подумать, что речь шла о разрабатываемой особо важной персоне. Трудно было представить себе, что можно собрать столько сведений об одном человеке. Из этого досье было видно, какая страна после победы над Германией станет для Соединенных Штатов противником номер один. Начиналась «холодная война».
Урсула Кучински вспоминала, что летом или осенью 1946 г. Центр неожиданно прервал связь с ней (по-видимому, память подвела разведчицу, потому что согласно данным из архивов ГРУ это произошло в 1945 г.). Почему – она так и не узнала, но, узнав от Юргена, что были внезапно прерваны и другие связи, предположила, что произошло что-то серьезное.
Это с ней происходило не впервые. Ее группу уже один раз законсервировали – в 1943 г., когда в Иране англичанами был арестован ее первый муж Рольф Гамбургер, который знал о том, что Урсула работала на советскую разведку, а в Швейцарии – Александр Фут, один из ее подчиненных, ставший групповодом у советского разведчика, венгерского ученого Шандора Радо. Однако в ноябре 1943 г. резидентура была расконсервирована.
Теперь ситуация была более серьезной. В 1945 г. в Канаде перешел на сторону американцев шифровальщик советского посольства Гузенко, что имело самые тяжелые последствия для работы разведки. Он выдал многих людей, связанных с атомной разведкой, и дальнейшая разработка этой тематики могла привести и к Соне. И, что было еще более серьезно, в том же 1945 г. в Каире предпринял попытку бежать и найти убежище у англичан Шандор Радо, в тесном контакте с которым Урсула работала в Женеве. Время шло, но молчание Центра продолжалось, и Урсула стала понимать, что ее работа в Англии, по всей вероятности, завершена. Это стало окончательно ясно после того, как летом 1947 г. ей нанесли визит представители английской контрразведки.
Интерес контрразведчиков объяснялся тем, что в 1947 г. бежал и перешел на сторону врага Александр Фут. Впрочем, он ничего не знал о работе Урсулы в Англии, так что она была в относительной безопасности. Но теперь стало ясно, что в этой стране ей на советскую разведку уже не работать никогда. Урсула стала задумываться о возвращении на родину, в Германию, где не была с 1929 г. Вскоре отъезд из Англии стал настоятельной необходимостью: в январе 1950 г. она узнала об аресте Клауса Фукса. Медлить с отъездом нельзя было ни дня. Тогда же, в январе 1950 г., Урсула Кучински с двумя младшими детьми вернулась в Германию. Муж и старший сын приехали несколько позже.
После начала Второй мировой войны английские ученые-физики, в первую очередь профессора Бирмингемского университета Отто Фриш и Рудольф Пайерлс, всерьез заговорили о возможности создания атомной бомбы. В марте 1940 г. на стол председателя Комитета по научным вопросам военно-воздушной обороны Великобритании Г. Тизарда легла трехстраничная записка «О создании «супербомбы», основанной на ядерной цепной реакции», получившая позднее название «Меморандум Фриша – Пайерлса», и уже в октябре того же года вопрос о создании атомной бомбы обсуждался в Британском комитете по науке. Вскоре был основан Урановый комитет, члены которого на своем заседании 16 апреля 1941 г. пришли к выводу, что атомная бомба может быть разработана в течение двух лет. 20 сентября 1941 г. Комитет начальников штабов на своем совещании принял решение о немедленном начале строительства завода по изготовлению атомных бомб, а 24 сентября доклад Уранового комитета рассмотрел британский военный кабинет. В рамках проекта, получившего название «Тьюб эллойз», в Англии начались работы по созданию атомной бомбы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.