Глава пятьдесят пятая

Глава пятьдесят пятая

Опять зубы на полку! — Член благотворительности. — Аудиенция и газеты. — Доставайте себе работу! — Ведь у вас есть приходский священник? — В порядке правил. — Опять длинная фигура. — Второй завтрак.

Сумма в 24 франка 55 сантимов не есть неистощимый капитал. Друзья, зная это, всячески старались достать работы, но нимало в том не успели. На другой день утром об обеде уже не помышляли.

— На этот раз нам придется положить зубы на полку, — Сказал Фридрих. — Как вы думаете, Адель?

— Я не знаю, у меня есть предчувствие. Я непременно чего-то добьюсь в этом отношении.

— Вы не будете иметь успеха. Когда кто-нибудь в несчастье, делай что хочешь, все ничего не выйдет.

— Все равно, зато мне не в чем будет упрекать себя.

Адель вышла и направилась к члену благотворительности. При виде роковой скамьи, на которой так недавно столько страдала, она содрогается, колеблется и едва не возвращается назад. Но нет еще полудня, ее должны принять… Вооружившись решимостью, она переступила порог.

— Куда вы? — останавливает ее неумолимый дворник.

— К барину.

— Еще раннее утро. Приходите в одиннадцать часов.

Адель приходит в одиннадцать. Войти можно. Она входит и после долгих ожиданий и дерзких расспрашиваний в передней получает наконец желаемую аудиенцию.

Член принял ее небрежно, сидя в кресле и читая ежедневный листок, одна статья которого вызывает у него улыбку.

— Что вам нужно? — говорит он.

Адель подробно описывает страшную картину своего положения. Член не прерывал все время своего чтения; уже минут двадцать прошло, когда он, бросивши газету на столик, проговорил про себя:

— По всем соображениям я перейду к Variete. (Вслух). А, вы тут, голубушка! Так вы говорите…

— Милостивый государь, я вымаливаю…

— Да, я вижу, в чем дело. Вы мать семейства?

— Нет.

— Вам нет шестидесяти лет. Вы чем-нибудь нездоровы?

— Нет.

— Вы молоды, у вас здоровые руки, чего еще нужно? Чтобы благотворительный комитет содержал вас и дал возможность ничего не делать?

— Я могу работать и ничего не желала бы лучше.

— Разве мы должны доставлять вам работу?

— Ах, милостивый государь, если бы вы были настолько добры; я в страшной нищете.

— Возможно ли комитету помогать всем таким, как вы? Есть у вас рекомендации? Знаете вы кого-нибудь?

— Нет.

— Подкрепите чем-нибудь вашу просьбу, а там посмотрим.

— Но, сударь, чем же я могу ее подкрепить?

— Разве у вас нет в приходе священника? Очень просто, принесите от него письмо.

— Это потребует времени, а я без хлеба.

— Тем хуже для вас. Я ничего не могу тут сделать.

— А пока что же со мной будет? Стало быть, я должна сделаться воровкой?

— Как вам угодно, но так в порядке правил. Затем нам не о чем больше толковать. Прощайте, прощайте.

Он встал и позвонил.

— Что же вы еще стоите? Вы, стало быть, меня не слыхали?

— Извините, — прошептала Адель, узнавая по длинным складкам его громадного халата ту личность, которая распоряжалась полицейскими.

Вошел лакей.

— Что прикажете?

— Скажите в кухне, чтобы подавали мой второй завтрак, и скорее, потому что я умираю с голода. Да велите к трем часам заложить карету.

— Барин отправится на биржу?

— Да, ступайте.

Адель стояла неподвижная и безмолвная.

— Ну если вы до завтра будете смотреть на меня, что вам от этого прибудет? Или вы хотите заставить меня вас вывести за плечи? Повторяю, ступайте к священнику.

Адели нечего было возражать. Негодующая и вместе смущенная, она проговорила:

— Благодарю вас; я последую вашему совету.

И она удалилась.