Часть четвертая

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Часть четвертая

25.10.1988, Баграм. Вторник

Вернулся из дома 22 октября. Улетал, вернее начал улетать 7-го. В тот день с утра уточнил, что паспорт с визой пришел. Сразу позвонил диспетчеру и к радости узнал, что на плане стоит борт из Ферганы. Должен прилететь где-то к обеду. Через пару часов звоню: летит. Преддорожный будоражащий синдром. Всеми мыслями уже в пути и даже дома. А зря. Тем болезненнее оказалось бессмысленное ожидание на борту самолета, продлившееся до глубокой ночи. Сначала не выпускали, так как полосу заняли штурмовики, потом поднялся сильный ветер, и не смогли взлететь вертолеты прикрытия. Ветер действительно был такой, что самолет скрипел и раскачивался. Сказали, что с темнотой выпустят без прикрытия. А как стемнело, ветер задул с новой силой, но уже перпендикулярно полосе. Теперь уже не взлетишь и без прикрытия. И уйти от самолета нельзя. Вдруг дадут добро на взлет… Так и просидели до 23 часов. А тут закончилось стартовое время у экипажа. К полуночи злой и пыльный вернулся в модуль. Съел тройную порцию яичницы, и на бок. Пока ел, вытерпел длительное подтрунивание своих коллег.

Взлетели все же наутро, в 8.00. Два часа — и Фергана. Борт на Москву уходит на следующий день, но билетов, конечно, нет. Выручает ВТА. У них санитарный борт, и Митченко, командир полка, говорит: «Никаких проблем». Все, вроде, удачно. Борт идет на Ташкент, Мары, Донецк, Вильнюс. Превосходно, полетим в Вильнюс. С таким намерением и взлетели, а в Ташкенте, когда загрузили в самолет шесть ящиков «груз 200», выяснилось, что лететь придется на Семипалатинск. Там ночевка, затем Сургут, Донецк, опять ночевка, Витебск и уж потом Вильнюс. Это уже крюк не из приятных, да еще в соседстве с гробами. Вежливо поблагодарил гостеприимного командира экипажа и сразу в аэропорт. И вот здесь наконец повезло. На Ленинград уже идет регистрация, через коменданта сразу беру билет. Благо, патруль помог поднести этот чертов телевизор. Прилетев в Ленинград и кое-как дотащив коробку до выхода из аэровокзала, уже полностью созрел как добыча для частников. Перспектива тащиться в ночи до Варшавского вокзала явно не прельщает, и уговорам довезти до Пскова, до подъезда, поддаюсь почти сразу. И деньги, которые в нормальной обстановке посчитал бы сумасшедшими, выкладываю безропотно. Наверное, отдал бы и больше, лишь бы без мучений через три с половиной часа оказаться у родного порога.

Сколько раз за весь Афганистан был дома? Третий раз кажется. И все три раза момент у порога помню отчетливее всего. Вопрос из-за двери: «Кто?» И потом… Чудо. Дух какой-то свой родной во всей квартире. Вроде, только что ноги гудели, глаза слипались, а тут вдруг взрыв. Сразу хочется выложить все подарки, посмотреть в счастливые глаза, все продемонстрировать и выговорить все сразу. От этого известный сумбур: попробуй все рассказать, что накопилось за месяцы.

Десять дней дома. Никого не хочется видеть, но, как по-писаному, в первый же вечер появляются все наши «афганки»: жены И. Романова, С. Яркова, Ш. Ахметова — и опять сумбурные вопросы и такие же сумбурные ответы. Понять можно. Зато потом — все для семьи. И никаких посторонних встреч. Домашние поделки и ремонт как наслаждение. И только иногда как видение появляется Афган: то в виде статьи, то TV-репортажа. Тоже странное родное чувство сопричастности. Как мечтал побродить по лесу, собирать грибы. Удалось. Два раза съездили в лесок над речкой Великой, да с шашлыками и печеной картошкой. И даже удалось найти грибы, да так, что на жарево хватило. Отлично. И детям раздолье. И погода смилостивилась и одарила теплым солнцем, желтой листвой и утренними заморозками.

Все-таки счастливый я человек. Красивая, умная, понимающая (и это главное) жена, прекрасный человек, хозяйка и мать. Двое прекрасных мальчишек-человечков. Что еще надо? Мужику, конечно, чтобы работа в радость! И это у меня есть. И результаты есть и успехи. Вот, вроде, вышел Указ и в нем мой орден «Красного Знамени». Радостное событие. Хотя, подчиняясь изгибам делопроизводства, в представление вписали работу в Панджшере, но представил меня командир за славные наши дела под Хостом. И рад, что память об этом вот так овеществилась: весь наш пот, кровь, риск и наши успехи. «Духам» тоже оставили кое-что на память.

Обратно вылетел из Питера в ночь на 21. Как занял кресло, так и впал в глубокий сон. Сказалось хождение целый день по городу. Зато полет прошел незаметно. Взлет и посадка. Ночевка в затхлом номере аэрофлотской гостиницы, а утром в Фергану. Только прилетел и сразу узнаю, что борт на Баграм уже стоит под загрузкой. Прямым ходом обратно на аэродром. Пограничные формальности и снова в полет. Одинокий пассажир. Экипаж относится ко мне как к старому знакомому. Зато родной Баграм не принимает. Уходим в зону и делаем один за другим четыре круга над Панджшером. Как экскурсия. Отчетливо видны кишлаки и все наши заставы, ниточка реки. Горы такие низенькие, аккуратные, миролюбивые. Сколько воспоминаний! Приземлился и попал с корабля на бал в прямом смысле слова. В столовой столы под белой скатертью. Командир получил полковника. Мой буклет с Героями, В. Востротиным в том числе, оказывается кстати. Другие дарят кто адрес, кто стенгазету, а истребители — красивый летный шлем. Подарок обламывается и мне. Пока меня не было, привезли на все командование пятнистые комбинезоны. Кольчужка, правда, маловата, придется менять. Ну да не в этом дело.

События за время моего отсутствия: 3-й пдб, усиленный 6-й пдр, самолетами переброшен в Шинданд. Неближний свет, еще одно подтверждение, что сил осталось мало. В готовности сидит 1-й пдб. Задача засекречена необычайно. Одно узнаем, что десантирование куда-то вертолетами, и далеко. Остальные перспективы и сроки пока не ясны.

Начинают поднимать голову «духи» и в нашем районе. Под Каламурамбеком разбили две наши колонны. Есть убитые и раненые. Вчера, пока стояли на плацу на разводе, где-то рядом разразился серьезный бой. Пальба и взрывы доносились долго и громко. А в ночь и у нас разразилась войнушка, как Михаил говорит. Давненько нас не пытались накрыть РСами. В час ночи пальба, стрельба. ЗГУ работает трассирующими куда-то в сторону кишлака Хасанхейль. Потом и артиллерия включилась. Слышал свист, но подумал, это наши снаряды через голову, что уже бывало. А, оказывается, наоборот. Духовские, да в обратную сторону. Благо, рвались с перелетом, за городком. И всю ночь работала авиация, что тоже в новинку. Раньше начинали реветь двигателями перед рассветом, а в ночь работали отдельными машинами, да изредка. У пехоты на заставах потери. Приходили просить танки, чтобы вывезти тела.

…Будем считать, что открыл новый том дневника. Не планировал, вроде бы. Как уйдем на Саланг и оставим городок, будет ли возможность вот так сидеть и писать? Но пока все располагает, попробую. Хотя надо признаться, сейчас расписался, а садился с трудом. Пропала новизна ощущений. И глаз привык. Раньше что-то экстремальное тревожило, теперь и этого нет. Спокойно ко всему отношусь.

28.10.1988, Баграм. Пятница

Нудное существование. Только к сегодняшнему дню как-то отошел от послеотпускной хандры. И работы толком нет. Ходишь по полку, пинаешь кого-нибудь за беспорядок, территорию и внешний вид и чувствуешь, что это от нечего делать.

К одному батальону, готовому к боевым действиям, приказали прибавить еще один. Фактически, учитывая, что 3-й пдб под Шиндандом, к десантированию готов весь полк. Вроде бы и противоестественно, приходят на ум мысли, что надо бы встряхнуться. Как охотничий пес без охоты. Не останавливает и то, что охота может оказаться довольно кровавой. Ни на одну операцию прежде не напускали столько тумана.

Вечерами собираемся в комнате начальника ПО А. Греблкжа и устраиваем турнир в нарды и шахматы под чай. Свой старый телевизор, когда еще был японский, отдал в баню. Забирать, вроде, теперь обратно не с руки. Вот и «побираюсь», хотя бы программу «Время» посмотреть. Советническая эскадрилья Ан-12 сидит на чемоданах. Второго числа они должны уйти в Союз. Счастливые люди. Ю. И. Бондарев весь в заботах, оно и понятно. Скоро дома будут.

События вне нашего мира: отбыл после визита Федеральный канцлер ФРГ Г. Коль. Договоры о помощи в реконструкции 200 предприятий пищевой и перерабатывающей промышленности, план культурного обмена и т. д. Договорились о запуске немецкого космонавта. Назавтра на 6.23 запланирован первый запуск в автоматическом режиме космического корабля многоразового использования «Буран» с ракетой-носителем «Энергия». В стране идет обсуждение проектов изменения политической системы: изменения в Конституции и законе о выборах депутатов.

Противником захвачен Асадабад после вывода оттуда пехотного полка ВС РА.

29.10.1988, Баграм. Суббота

Торжественное построение, посвященное дню ВЛКСМ. Это же почетное наименование присвоено полку. Грамоту Минобороны генерал армии Д. Язов вручил капитану Закревскому в Москве на недавнем совещании комсомольских работников армии и флота. Праздник несколько омрачен, пришлось вывести на обозрение наших воров. Возбуждено уголовное дело. Повадились посещать модули соседей.

31.10.1988, Баграм. Понедельник

Вчера вечером отправили обратно в Кабул генерал-лейтенанта Смирнова (Член Военного совета ВДВ, начальник политуправления). Пробыл у нас сутки. Приезд был до некоторой степени неожиданным, но прошел спокойно, без нервотрепки, без накачек и упреков. Вроде и не заслужили, хвалят со всех сторон.

Завтра из Шинданда должен быть переброшен наш 3-й пдб с Д. Савичевым во главе. А на 3 число, вероятно, 1-й пдб со мной уйдет за Кабул по джелалабадской дороге. Задача пока не ясна, так, предварительный звонок из Армии.

В «Комсомолке» и «Красной Звезде» статьи о 9-й роте, бое под Хостом на высоте 3234 и наших героях. После отъезда ЧВС смогли, наконец, собраться да спокойно отметить наши награды (А. Д. Греблюк — «Красное Знамя», А. Л. Судьин — афганское «Красное Знамя») и день рождения Леонтьича. Да так «разошлись», что уходить не хотелось. Шутки, анекдоты, рассказы об интересных событиях и забавных происшествиях. До того ухохотались, что эпизод «ЧВС и мышь», обыгрывали с полчаса, украшая его и преображая до неузнаваемости под раскаты хохота.

А мой орден в этот Указ не вошел, хотя подтверждение с орденом А. Греблюка пришло одновременно. Подождем следующего.

2.11.1988, Баграм. Среда

Ночью стук в дверь, и появляется Дима Савичев собственной персоной. Прилетел из Шинданда. Зашел поздороваться. Уже днем рассказал подробности пребывания на той стороне Афганистана. Наши проводили операцию по доставке грузов в район Кандагара. Где-то в том районе обложенный «духами» живет и борется афганский полк, охраняющий ГЭС. Держится из последних сил, почти без боеприпасов. Но наши смогли пробиться только до Лашкаргаха. Дорога: сплошное минирование, и чем ближе к Кандагару, тем больше нарастало противодействие: засады, обстрелы РСами. Потери в частях 5-й гв. мсд: девять убитых, 47 раненых. У нас, слава аллаху, никто не получил и царапины. Наверное, в середине ноября будут пробиваться дальше, судя по всему, и нам работа найдется. Мне завтра предстоит выйти под Кабул с 1-м батальоном для прикрытия столицы на ноябрьские праздники от ракетных ударов.

9.11.1988, Баграм. Среда

«Боевые» прошли как полевой выход с боевой стрельбой. Спокойно. Все обычно. С утра в путь. Часам к 1–2 сосредоточились в 15 километрах восточнее Кабула. Место относительно знакомое. Тот же самый хребет Варни-Карнибаба, что и при походе на Хуркабуль, только с другой стороны. Блоки на горах подразделения заняли без противодействия.

1-я рота (Герасимов) оседлать вершины к темноте не смогла, наткнулась на крутой скальник и заночевала на карнизе. Неприятно и тревожно, но обошлось. Утром нашли проход и встали на задачу. На второй день засекли в долине старательную работу «духов» по установке ракет и тут же накрыли их артиллерией. Часа через три они решили повторить, и мы их снова накрыли. Больше они настойчивость не проявляли, урока хватило. Дня черед два ночью отплатили нам минометным обстрелом блока 2-й пдр, но Ш. Ахметов своими стволами быстро подавил миномет. Остальные дни прошли спокойно, не считая нескольких разрывов непонятно откуда залетевших снарядов по горке 5-й пдр (А. Борисенко).

Соседом оказался 67-й полк царандой, который охраняет ЛЭП от Суруби до Кабула. Несколько раз были у афганцев в гостях. Хотя осторожен в их оценке, эти мне понравились. Доброжелательные спокойные веселые люди. Почти все командование училось в Союзе. Командир Мухамад Умар, начальник штаба Омар Миджид. И люди в полку подтянуты, молодцеваты, опрятны. Чувствуется, что командир держит дисциплину и порядок. Когда уходили, оставили им сотню снарядов. Бедно у них с боеприпасами. На орудие по десятку снарядов. Да и застольную дружбу скрепили боевыми делами. Когда в одну из ночей «духи» напали на их пост, мы помогли огнем.

Вернулись и скоро уйдем на Кандагар. 11 ноября на Саланг уйдет 2-й пдб. Как и в Панджшере, станет на блоки вдоль дороги. Встанет на все время до выхода войск из Афгана. Вечером по возвращении — опять застолье после бани с афганцами. Приехали командир и офицеры оперативной группы по охране дороги от Кабула до Саланга. С ними генерал из политуправления афганской армии. Наконец-то додумались создать единое командование, а то армия, царандой, МГБ, местные войска — и все сами по себе. Эти офицеры посолиднее и понапыщеннее, чем мои прежние знакомые под Кабулом. Эти уверены в том, что устоят, кидаются ревфразой, через слово поминают американский империализм с осуждением (как индульгенция благонадежности).

Предыдущие афганцы критически говорили о Наджибулле, коррупции. Им верил больше. Вспомнил репортаж в одной из газет о перекосах в нашей дипломатии. Один африканский лидер, впервые собиравшийся в Союз, слушал поучения своих более опытных руководителей. Те говорили так: «Ты больше упоминай Маркса и осуждай империализм, и все будет отлично». И точно, как волшебная палочка: и помощь, и льготы, и мешок денег. Неважно, что он смутно представляет, что такое социализм и как его строить.

Перед праздниками в Кабуле взорван большой склад боеприпасов афганской армии. Штаб Армии полчаса ходил ходуном.

Шли «туда», видели в «Теплом стане» до полусотни новеньких КамАЗов без номеров и в свежей краске. Шли «обратно» — на том же месте до полусотни новеньких «Уралов». Кузова плотно забиты мешками с мукой. 1 ноября под вечер увидели непонятное зрелище. Один за другим в зенит поднялись четыре дымных следа. В программе «Время» все прояснилось. Наши поставили афганцам комплексы Р-300. После этого под Кабулом несколько раз видел такие пуски. Хотя и говорилось, что стреляют подготовленные афганские ракетчики, но оказалось, работают наши расчеты. Будет до тридцати пусков до Нового года и до тридцати после. Потом оставшиеся ракеты будут пускать уже афганцы. И те и другие афганцы упомянули, что в программе ВВС на английском языке с интервью выступал Гульбеддин Хекматьяр. Он впервые заявил о готовности ИПА принять участие в выборах в Кабуле. В наших сообщениях по Афгану об этом ни слова. Наоборот, два заявления о возможном приостановлении вывода.

В штабе 67-го полка царандой висят плакаты на стенах — из нашей истории. И где только взяли. Запомнились два. На одном — «Слава Красной Армии» — на фоне рейхстага солдат, молодцевато заправляя гимнастерку, любовно поправляет ордена Славы. Другой призывает коммунистов и комсомольцев на борьбу с врагом. На плакате: усы, кожанки, красные банты, трехлинейки. Откуда только раздобыли эти реликвии. Перед штабом пушка. Вернее, экзотическое доисторическое осадное или крепостное орудие, из тех, что видел в Каунасе. Афганцы кивнули головой: «Ваше». И точно, посмотрели — Обуховский завод. Зримое подтверждение наших вековых связей с Афганистаном.

12.11.1988, Баграм. Суббота

Весь день IV партконференция. В перерыве к командиру подошел дежурный и доложил, что «духи» обстреляли возвращавшуюся с Саланга разведроту. Один ранен. За два дня двое раненых в одном месте. Обнаглели «духи». Уже и боевые колонны обстреливают. Разведчики проскочили вперед, а затем развернулись и врезали сбоку по тому месту из боевых машин. Командир склоняется к выводу, что надо там провести акцию возмездия (1 км южнее Чарикара).

Так и не нашлось концов моей служебной карточки. Жалко. И хотя мне один и сказал, мол, теперь-то она вам зачем, но все же почти реликвия. Почти пятьдесят благодарностей, грамот и т. д. с первых лейтенантских дней. И ни одного взыскания… Не для самолюбия, а для памяти. Многое вспомнил, когда листал. Тут и учения «Щит-76», «Неман», «Запад-81», тут и кошмарный ночной мартовский прыжок из Ан-22 на Панасупис, и зенитные стрельбы в Паланге, и многое другое. Целая жизнь.

14.11.1988, Баграм. Понедельник

Под вечер — три залетных РС. Два упали у КПП, третий — в пяти метрах от клуба. Сидели в это время у Хакима, когда модуль подпрыгнул. Решили, что пора выкопать блиндаж, а то в этом картонном домике и спрятаться некуда. Утром посмотрели воронку. Да, от модуля пятьдесят метров. Повезло больше, чем кабульским летчикам. 13.11.1988 такой же снаряд попал в модуль или в клуб, где шло собрание. Нелепая и трагическая гибель такого большого количества людей. Погибли 47 человек. Из них только летчиков-офицеров 16 человек. Страшно и нелепо. По другим рассказам, потеряли значительно меньше, а по телевидению сообщили о 10 погибших и 11 раненых. Достоверно, что смотрели видео и не хотели идти в убежище.

16.11.1988, Баграм. Среда

Ветер есть — плохо, все в пыли. Нет ветра — тоже плохо, от проезжающих машин пыль поднимается ввысь и стоит над полком сплошной пеленой.

На базаре была большая стрельба между афганцами. Пятеро убиты. Ш. Ахметов ездил в 108-ю дивизию и проскочил буквально за пять минут до начала драки. Регулярные обстрелы Кабула. По окончательным данным, от попадания РСа в комнату, где летчики смотрели видео, скончались 13 человек. В основном офицеры.

21.11-4.12.1988, ущелье Чинарихвар, кишлак Чинарай

Боевые действия с 1-м пдб на прежнем месте на старой Джелалабадской дороге. Прошли спокойно и томительно. Но в первый день ЧП: погиб, подорвавшись, старший лейтенант С. Киселев. Тяжело (в ногу, живот и глаз) ранен солдат.

На второй день «духи» попытались пустить РСы по столице. Сразу накрыли их артиллерией, вызвали и навели авиацию. Остальные дни без происшествий.

Ездили к афганцам. Они выцыганили у нас сотню снарядов. Организовали международный матч по волейболу. В ответ они привезли видео (или «виду», как они говорят). Даже большая палатка не вместила всех желающих. Мальчишкам американский боевичок, кажется, понравился: много стрельбы, эффектные трюки, сильная личность и, много трупов. Все о борьбе с терроризирующими район города бандами.

Погода так себе. Днем тепло. Ночью зверски холодно. Один день выдался пасмурный. Тучи накрыли вершины гор, помазали скалы и ушли, оставив их в белом наряде. А на землю не упало ни одной снежинки. Приятные события: заезжали в гости И. Романов и А. Атрощенко. Игорь под конец пришел нас менять. Сам пошел на вершину 3117 ставить заставу из своих людей. Переговорили со Скачковым.

Остальные дни однообразны и похожи как близнецы. Довольно тоскливо. Пару раз ходила в Кабул и Баграм колонна, и мы получали газеты и почту. Вернулись, а тут, в ночь с 6-го на 7-е, уходит в Шинданд 3-й пдб. Гвардейская 5-я мсд опять хочет пробить колоннам дорогу на Кандагар. Ушел с батальоном начальник политотдела А. Греблкж.

Переговоры оппозиции с Воронцовым (посол по особым поручениям) в Саудовской Аравии. Договорились встретиться в Пакистане.

2.12.1988, Баграм. Четверг

Вчера в северных районах Армении, части Грузии, Азербайджана было сильнейшее землетрясение. Беда не приходит одна. Это к тем беспорядкам, которые с ноября трясут армян и азербайджанцев. Много беженцев. Митинги и забастовки. Взаимные угрозы и оскорбления. Опять почти все ВДВ на Кавказе. В Кировабаде погибли офицер и два солдата. Вот попадем с одной войны на другую…

Вечером по радио передали, что звание Героя Советского Союза присвоено А. Руцкому.

10.12.88, Баграм. Суббота

Ужасающая по своим последствиям катастрофа в Армении. Погибшие исчисляются десятками тысяч. Городов Ленинакан, Кировакан, Спитак практически не существует. Спасатели пытаются извлечь из-под обломков тех, кто еще жив. Помощь со всего мира: спасатели из Франции, Англии, ФРГ; медикаменты из Югославии, Кубы, Испании; кровь и палатки, деньги и продовольствие шлют со всего мира. Страна снаряжает все, что можно и нужно прислать. М. С. Горбачев прервал пребывание на сессии ООН и свои визиты на Кубу и в Англию. Сегодня прибыл в Армению.

Командир поставил задачу, в понедельник убыть в Шинданд, чтобы сменить А. Греблюка. За командира остается Д. Савичев, а сам В. Востротин с разрешения командующего по вызову улетает 14.12. на юбилей СВУ в Свердловск. Вот и хорошо. Уже договорился, что он передаст Наталье подарок к юбилею.

P. S. Так и не довелось ему побывать в Свердловске. То Ташкент не выпускал, то Свердловск не принимал.

27.12.1988, Баграм. Вторник

Вернулся из Шинданда вчера в ночь. Уехал в Кабул 12 декабря. Выезжали утром, задержались, пока разбирались, кто же набился в машины. И хорошо, что задержались. На Баграмской дороге, в километре от перекрестка наткнулись на скопище машин. Попытались было обойти передние КамАЗы по обочине, но нам тут же замахали руками, закричали. Метрах в 200 впереди увидели стоящий БТР-80. Подрыв. Конечно, остановились. Впереди суета. Много каких-то женщин. Ведут и несут двоих раненых, сажают на второй бронетранспортер. Долго не стояли. Самые нетерпеливые уже потянули свои машины вперед. Механику сказал: «Ждем, пусть пройдет с десяток машин, а потом и мы двинемся». Береженого бог бережет.

По возвращении узнал подробности. И правильно, что подождал. В том месте стоял и второй фугас. Его сняли позже. Повезло, что в тот момент никто на него не нарвался. А в БТР погибли сразу три человека. Гражданские с КЭЧ. Ночью отработали на дизеле, а утром решили съездить в Кабул закупиться. Вот и закупились. Всех троих буквально размазало. В днище дыра с полметра. Механика выбросило из машины, остался цел. А сзади сидели пятеро женщин, ни одной царапины. Вот чудо. Повезло. Живучи бабы. Вернулись потом в медбат и, по рассказам, пили беспробудно пять дней, рассказывая снова и снова, как бахнуло и как потом они мясо собирали. Тяжелую контузию получил начмед дивизии, который был на этой же броне. Мозговая травма. Плох. Сейчас в Союзе…

…Кстати, орден уже у меня. По прилету на аэродроме поздравили с наградой. Почти десять месяцев ходило представление. Указ от 8 декабря. Вчера на торжественном построении командир вручил орден Красного Знамени. Конечно рад, но радость какая-то спокойная. Может, перегорел, а может, из-за того, что перед этим ночь была бессонная. Сам прилетел в час ночи. До трех ждал остальные борта. В четыре приехал в полк и до пяти болтал, обмениваясь новостями, с забредшим на поздний огонек и шум X. Ахмеджановым (зам. командира по вооружению). На вручении присутствовал фотокорреспондент Виктор Хабаров из «Красной Звезды», который все заснял на пленку. Потом он же организовал для съемки поздравление сослуживцев. Думаю, что натяжка получилась условная. Из положения вышел так: привлек тех, кто прошел тогда горы со мной и кого я по-человечески уважаю: подполковник В. И. Иванов (командир артдивизиона), капитан И. А. Гордейчик и подполковник Н. Д. Ивонник (комбаты), оба на Хосте были ранены. Кстати, в Шинданде Ивонник сказал, что, может быть, я ему жизнь спас. Рассказал, как сомневался перед подъемом в горы, брать или не брать бронежилет, и, посмотрев на меня, взял. В челюсть осколок все же получил, но зато из бронежилета извлек три застрявших осколка. Так было бы еще три дырки в груди и в животе..

В. Хабаров обещает фотоснимки опубликовать в «Звездочке» после 5 января, когда вернется в Москву. Посмотрим на себя. Конечно, написал обо всем своим дорогим в Псков и Куйбышев. Пусть порадуются. Может, и дух поднимется. Маленькая моя что-то совсем в последнее время распсиховалась, изнервничалась в ожидании и тревогах. Пресса наша, конечно, в своих сообщениях об Афганистане все больше о боях пишет. Со стороны, да в ожидании, все это жутковато воспринимается. У нас почти что мистическое: как будто погибнуть 9 мая страшнее, чем 22 июня. Какая разница?

В Шинданд вылетел вечером 14 декабря. Командир Ан-26 первым рейсом вез ловушки для самолетов (КДС) и пассажиров брать отказывался, но я уговорил. Представился, козырнул личным приказом командующего, и летчик быстро сдался. Нас, летящих каждый по своим делам в Шинданд, набралось человек шесть. Толком и не рассмотрел никого. В темноте у самолета не разберешь, кто есть кто. А сели — одели парашюты, и сразу свет в салоне потух, пошли на взлет. Пара-тройка кругов над Кабулом, и мы легли курсом на запад, на Шинданд, который для нас — другой край Афганистана. Полет получился больше двух часов. Нудное одиночество. Сидишь, как в черном ящике. Гудят моторы. В иллюминатор смотреть быстро надоедает. Поначалу в лунном свете через выпуклый блистер горы кажутся какими-то фантастическими. Как дно с барашками песка через прозрачную воду. Горы невысокие. Ни огонька. Глазу зацепиться не за что. Спать неудобно. Мысли скачут как блохи.

После приземления повезло. Пристроился к зам. комдива 5-й мсд и без происшествий добрался до штаба, а затем до противотанкового дивизиона, где жил наш 3-й пдб. Вот уж А. Греблюк обрадовался. Сразу засобирался обратно в Баграм.

Улетел на следующий вечер. Он радовался, что не поддался моим уговорам остаться еще на четыре дня. Вместо этого пробыли там почти две недели. Боевой работы не было. Занимались боевой подготовкой. Правда, пару раз выделяли людей на приданных БТР для сопровождения колонны до Герата и до Турагунди, соседа Кушки.

У пехоты прекрасное стрельбище. Все как в Союзе: поднимаются, падают мишени, идет информация. Постреляли вволю. Сам, честно говоря, опух от безделья. День за днем игра в нарды и чтение. На газеты набрасывался, как голодный. Положение двусмысленное. Н. Ивонник опытный офицер и комбат, разумен и расчетлив в лучшем смысле слова. Люди дисциплинированные, а на глазах пехоты еще и десантную марку держат. Стоять над душой не хочется, старался не вмешиваться. Они сами все правильно организовали и в учебе, и в быту, и в контроле. К чему надсмотрщик в моем лице. Сколько раз уже об этом говорили. Но наша дурная система сбоев не дает. Даешь над комбатом замкомполка, и все тут. Хотя комбат и сам прекрасно все знает. Когда мы избавимся от ненужного покровительства и мелочной регламентации? Ладно, думаю, немного осталось.

Числа 17 или 18-го засобирались. Два борта шли за нами из Баграма и вдруг отбой. Самолеты прямо на полпути завернули обратно. Новость для всех неприятная, а на следующий день выяснили — и еще хуже. Планируется операция на Кандагар продолжительностью 38 суток. Для этого нас оставляют, а войска для дела собирают, снимая и передавая «зеленым» заставы третьего кольца вокруг Шинданда и аэродрома. Часть войск во главе с генералом Пищевым в то время были на «боевых» в районе Гиришк. Должны вернуться. После этого на подготовку пять-семь дней.

Вот новость! Сколько сразу вопросов возникло: как будем выходить, если наши 2 января снимутся; как сдача имущества там на базе; да и просто в отношении личных вещей. Как ни крути, все плохо. Хуже не придумаешь. Поход на Кандагар — это не прогулка, а по разговору с комдивом выходит, что наши собрались и с Ахмад Шахом в Панджшере и на Саланге воевать. Отказываюсь что-либо понимать. Может, я что не понимаю, или где-то сошли с ума? Осталось меньше двух месяцев, и снова тотальная война. К чему? Трупов что ли недобор?

Положение идиотское. Афганцы никуда не рвутся, их ни собрать, ни организовать, а мы должны класть головы, чтобы привезти им боеприпасы, которые наполовину окажутся сразу у душманов. А Саланг с Панджшером? Сейчас там более или менее тихо, а растревожим гнездо, что тогда? За девять лет не смогли там свой порядок утвердить, а теперь быстренько-быстренько за раз все в ажуре. Шалишь. Черт знает что. По слухам, Б. В. Громов встречался с Ахмад Шахом в районе Джабаль-Уссараджа, ни о чем не договорились. Да и трудно было бы ждать компромиссов со стороны противника, за которым реальная сила, боевые, политические успехи и, по большому счету, поддержка населения.

Сидим день за днем. Готовить, собственно, нечего. Войско опытное, все при себе. Только сигнал, и мы пошли. Куда? Особых впечатлений за эти дни нет. Жадно смотрим новости и читаем газеты. Тяжелейшая катастрофа в Армении. Помощь со всей страны и со всего мира. Американцы сами говорят, что такая помощь от них впервые после Второй мировой. Самолеты с одеждой, питанием, напитками, поисковыми группами. Кровь сдал Фидель. Собираются крупные суммы марок, долларов, фунтов, крон и т. д. и т. п. Бескорыстие, помощь и сочувствие всех людей покоряют. Но и жертвы страшные. Последние, конечно, не полные еще, данные о 25 тыс. погибших и 15 тыс. раненых. К сожалению, еще прибавится наверняка. Многих просто еще не откопали. Косвенно происшедшее коснулось и нас. Вся ВТА задействована на Армению, и выход первого эшелона в Союз, скорее всего, задержат. Нет самолетов, чтобы перебрасывать из Термеза и Кушки к новым местам вышедшие из Афганистана войска и грузы.

Вечером 25 декабря сидим в битком набитой ленкомнате, досматриваем последнюю серию «Большой игры» по Юлиану Семенову, вдруг звонок: «Вам в 22.00 отлет». И закрутилось. Люди явно рады и взбодрились. Ну а дальше все понятно. Улетели быстро и организованно. Пришли три Ан-26 и два Ан-12. Даже личные самолеты Б. В. Громова и В. И. Варенникова. Сам летел в салоне, офицеры смогли расположиться с комфортом в креслах. Подумал и не стал надевать парашют. Все равно бесполезен. Сзади весь проход забит рюкзаками и людьми, при всем желании в темноте и хаосе до люка не добраться. Вся вера в искусство экипажа и везение. Пока везет. Долетели на удивление быстро.

В Баграме явно холоднее. Горы вокруг в снегу. В лунном ярком свете выглядят очень красиво. Правда, через некоторое время о красоте забыл. Холод собачий. Пока ждал последний борт, замерз изрядно. Буквально за несколько минут до моего прилета «духи» накрыли аэродром снарядами. Два упали рядом со взлетной полосой. Назавтра выяснилось, что досталось госпиталю и рембату 108-й дивизии. В госпитале чушка залетела в одну из палат и все там разворотила. Благо, всех больных уже эвакуировали в Союз, а персонала осталось чуть. В рембате один ранен. Потери ничтожные. Тоже везет.

И сегодняшняя ночь дуэльная. Где-то постоянно взрывы. В ответ бьет артиллерия. Что-то «душки» активизировались. До этого они аэродром не трогали месяца два-три. Всю ночь какая-то сволочь обстреливала вышки боевого охранения. Те палили в ответ. Не скучно. Правда, так привычно, что на стрельбу уже не реагируешь. Только в полночь где-то близко рвануло, и мы вышли посмотреть, но, вроде, все спокойно и цело.

Приближается Новый год, а новогоднего чувства нет. Даже забыл поздравить своевременно с учетом наших расстояний. Вот только вчера это сделал. Получат же где-то через 12–14 дней. Долго.

Первый батальон стоит в получасовой готовности как резерв. Сложная обстановка в районе Джабаль-Уссараджа и Гульбахара. Разведрота уже там. На Саланге пока тихо. Потерь нет. Готовимся на выход 2 января. Вроде, изменений нет, хотя и определенности тоже. Кабульский мозговой центр в какой-то странной раздумчивости. Без полной информации судить самому о чем-либо трудно. Однозначно, что у всех остальных мысли одинаковые: уходить, и чем раньше, тем лучше. Некоторые сомнения в отношении Саланга, враг этот коварнее душманов. Протащить такую армаду по зимним горам сложно. Если затянут, то к договорному сроку можно и не успеть.

Впечатления о Шинданде

Аэродром и один большой городок, слившийся из отдельных гарнизонов, лежат в Шиндандской долине. Климат явно мягче (в это время года). Летом, наверное, жарче, чем у нас в Баграме. На горизонте низенькие и остренькие, странные, какие-то игрушечные горы. Вокруг городков степь. Обстановка спокойная. В этом отношении психика местной пехоты на два-три порядка меньше испорчена, чем у нас. Такое впечатление, что и живых афганцев они не видят. Служат, как в Союзе. По крайней мере, сейчас, когда южнее наших войск нет, а на операции они толком и не ходят. Один полк (101-й) в Герате. Дорога до границы превосходная. До Союза 240 км. Добежать можно до Турагунди за полдня. И препятствий особых нет. То, что они называют перевалом, наши даже и за перевал не посчитали. Когда ходили с колонной, спрашивали: «Так где же перевал?» — и удивились, когда им сказали, что вот же, прошли.

Кишлаки странного вида. Нет таких огромных дувалов, как в нашей части. Нет толком и «зеленки». Домики маленькие с необычными куполообразными крышами. В самом Шинданде так и не побывал. От аэродрома он в 8-10 км. Обстановка в городе спокойная.

Долина обширна. Имеет историю, которую афганцы воспевают. Мол, в прошлом веке здесь объединенные отряды афганцев разбили 10-тысячный английский корпус. На самом деле корпус вымер от заразы и болезней, а оставшихся просто добили. До туманного Альбиона добралось только три человека. Наверное, мыли руки перед едой.

Неделю назад посол СССР в Афганистане Воронцов в Риме встречался с бывшим королем Захир Шахом.

Вечером бортом на Фергану улетел заболевший А. Судьин (ЗКТ). За два-три дня до моего прибытия из Шинданда улетел домой Шамиль Тюктеев (начштаба полка).

30.12.1988, Баграм. Пятница

Как долго ждали этого события, и все же постановка задач на вывод прозвучала неожиданно.

С утра торжественное собрание по поводу 44-летия полка. Выступили А. Греблюк и В. Востротин. Потом концерт самодеятельности и кратко для офицеров и сержантов постановка задач для вывода. Сколько проблем. Полк уходит 2 января. Остаются почти четыре сотни уволенных в запас: те, кто будет сдавать городок, и те, кто придет на Саланг позже. Я остаюсь сдавать наш родной городок. Сегодня сделал последний его снимок. А может, не последний? Ведь уйду отсюда 7–9 января. Последние дни лил дождь. Снимок получился не характерный для Афгана. Хмурое видение, лужи да кусок нашего модуля, клуб и вдали освещенный солнцем Панджшер, его заснеженные вершины. Действительно, можно сказать, что все родное. Не верим в искренность ветеранов ВОВ, для нас это далекое и мемуарное. Сейчас и сам уже готов сказать, что это наша жизнь и не будет события ярче по воспоминаниям и ощущениям. Другие тоже нас не поймут, но жизнь не остановить и каждому достанется свой Афган.

Сдавать городок фактически некому. 40-я афганская дивизия чуть ли не миф. Сколько продержатся? А впрочем, нас ли это интересует. Домой скоро. Никто не тешил себя иллюзией еще и полгода назад.

Вечером подъехали в баню командиры полков штурмовиков и истребителей со своими замполитами. Неожиданно появился Михаил Кожухов. Хочет с нами идти на Саланг. Спрашивает нас, как понимать всю эту готовящуюся войну с Ахмад Шахом, а мы и сами не знаем. Созданная группировка до сих пор стоит в Джабаль-Уссарадже во главе с генералом Шеенковым. Куда она двинется? И неужели двинется? Миша говорит, что был на днях у командующего и сделал наблюдения, что это рискованное решение принимается где-то далеко (и высоко) в Москве. Хотелось бы посмотреть в глаза этому человеку. Судя по всему, Наджиб давит по всем каналам, указывая пальцем на Ахмад Шаха как на главного врага. Неужели получится? Наши, правда, объявили, что с 1 января прекращают огонь, но таких жестов мы много видели. Кого обманешь. Это предложение только в Союзе народ из газет узнает, а оппозиция себе на уме. Драться под конец они вряд ли будут, но и брать на себя мифические обязательства тоже не будут.

Спросил Мишу в отношении его статей о С. Севруке и А. Секретареве, и он признал, что все эти ордена, премии и шум — явный перебор. А за статью в «Собеседнике» он отвечает лишь отчасти. Его подпись подставили под чужими словами и текстом.

1.01.1989, Баграм. Воскресенье

Отпраздновали Новый год. Ощущение праздника лично у меня нет. Нет мороза, снега, елки, запаха хвои. Не русский Новый год. В полночь в небо полетели ракеты. Со всех сторон стрельба. Трассы в зенит. Кругом все рвется, пальба. Как в хорошем бою. Светло как днем. Ракет тысячи. Солидные запасы выпустили. Первый вопрос с утра — все целы? Никого не покалечили.

Выход на Саланг нам перенесли на 4 января. Завтра с утра уходят на Кабул остатки госпиталя. Магомед с Ромой, хоть и прохвосты, но все равно часть нашей Баграмской жизни.

Свой адрес оставил мне Виталий Шиян, последний гражданский, что до сих пор с нами. Последний из могикан. А Магомеда Елоева найти будет просто. По возвращению принимает 1-ю поликлинику Министерства обороны. Ободрал все стены. Дал сегодня командиру и заместителям карту Афгана для автографов. На память.

2.01.1989, Баграм. Понедельник

Утром проводы госпиталя. После обеда отправили почти три сотни уволенных в запас и передовую группу в Кировабад.

Выход перенесли уже на 5-е. Новость и для меня. Командующий приказал городок до 26-го не передавать. Ну что же, буду с 8-й ротой сидеть здесь. Может, лучше здесь, чем на Саланге, но тоскливо и одиноко будет. Шутки шутками, а буквально на днях на нашей стороне аэродрома никого не останется. Завтра должен отчалить военторг. Затем медбат и рембат 108-й мсд выходят на задачу, как и мы.

3.01.1989, Баграм. Вторник

«Обнадеживающая» погода для выхода. С утра еще А. Греблюк слетал на МиГе на разведку погоды, но с полпути их завернули на аэродром. К полудню все затянуло, и вот до вечера идет мокрый снег. Удачно отправили увольняемых. Зато сегодня пришлось приютить на ночь (а может и дольше) сотню человек из Чарикарского инженерного полка. Теперь под вечер — сотню таких же бедолаг приняли из армейского рембата.

Опять изменения. На базе оставляют остатки танковой роты, остатки зенитчиков и взвод химиков. Всего 21 человек. Повоюем?!

5.01.1989, Баграм. Четверг

Знаменательный, долго ожидаемый и чем-то для нас исторический день. Утро. В 6 часов ушли на Саланг 1-й пдб, 9-я рота и ПКП с Д. Савичевым. Ушли те, кому предстояло первыми перевалить хребет, тоннель и занять позиции на северной стороне. В предыдущий день много гадали, как пройдем дорогу до Баграмского перекрестка. Путь фронтовой, разбит вдрызг. Ямищи в рост человека. Ко всему разверзлись хляби небесные. Мрачная, мокрая погода. Постоянно идет снег. Мечтали, что с утра подморозит и будет полегче идти, но не везет. Сплошная каша из снега и грязи. Вчера прошла колонна армейского рембата, тылов, и у них перевернулось несколько машин и прицепов. С трудом вытаскивали их танковыми тягачами. Такая информация оптимизма нам не прибавила. Почти за каждой машиной у нас что-либо зацеплено: пушка, кухня или прицеп. Прицепов множество, и все самодельные, оборудованные под жилье.

Выход второй колонны поставили в зависимость от прохождений первой. В былое время это путь на час, теперь 1-й батальон вышел к асфальту только к 9-ти часам. Но и это нас порадовало. В 10 часов начала движение вторая колонна во главе с В. Востротиным. Попрощался с Валерой, А. Греблюком и X. Ахмеджановым у модуля, куда подошли «Чайка» и БТР, пожелал удачи. Выехал вслед на УАЗике и простоял на дороге за парком, пропуская все машины. Ну и погодка! Сделал несколько слайдов, но из-за темноты и сырости не уверен, что снимки получатся качественные.

Вот и остались мы здесь маленьким гарнизоном среди моря «духов». Много проблем, как по-новому организовать нашу жизнь. С первой столкнулись уже утром, когда вышел из модуля. Полк еще здесь, а на КПП уже стоит «дух» с автоматом, а второй тащит ящики. И я им даже пальцем погрозить не могу.

После ухода полка собрал оставшихся офицеров и приказал ходить всем по территории только с оружием. Ворота КПП срочно замотали колючей проволокой. Сил мало. На каждую казарму осталось по паре человек, пять постов боевого охранения — по человеку, пара танков да ЗУ на «Урале». Вот и все наши силы. На время на КПП трех человека выставили саперы 45-го инженерного полка, которые застряли у нас из-за нелетной погоды по пути в Кабул. Офицеров и прапорщиков, правда, много, организовал ежечасную проверку охранения. Одновременно территорию постоянно кто-то обходит и контролирует, что особенно важно в ночное время. Остальные могут спокойно спать.

Полк до перекрестка дошел удачно, но трудности оказались основные не здесь, а на Саланге. К вечеру узнал, что первая колонна за 42-й заставой уперлась в снежные завалы. На Саланге сошли лавины. Вторая половина колонны ночует в Джабале.

Хозяйственный отработанный механизм действует. Уже к вечеру утрясли все проблемы в новых условиях. Определили, что же и как нам охранять, как кормить, как мыть, как получать почту, как лечить и что делать, если появится раненый. По-новому организовали связь и дежурство дежурного офицера. Наш штаб теперь в казарме танковой роты. Молодец И. Сухарев, командир танковой роты. Ему не надо все рассказывать, он и сам хорошо думает. Легко работать.

Прошел по казармам и всем другим объектам. Чуть не утонул. Все разъезжено. Раньше берегли дороги, а теперь для кого беречь? Кругом грязь несусветная. Кругом мусор и бумаги. Планомерно начали все сжигать и уничтожать. Помойки пылают. Все в огонь. Все нараспашку. Необычное время. Даже при переезде с квартиры на квартиру нет такого наплевательского чувства.

Афганцы из 40-й дивизии подписали все наши акты, почти не глядя. Передали им казармы с мебелью и бельем, со всем имуществом, передаем дизеля, котельную, склады, топливо, водонасосную станцию, столовую. Да фактически все, вплоть до посуды. А афганцам и поселить здесь некого. Обещают поставить после нашего ухода для охраны шесть человек. Начальник штаба дивизии выразился со всей определенностью, что они пару дней, может, и продержатся. Плюнуть на все тоже нельзя, вот и заставляю всех наводить порядок, подметать, сжигать мусор, хотя уверен, что наши казармы пойдут «духам» в печки, а матрацы на базар.

Вот времечко. А собственно, наплевать на все. Людей уберечь, да до Союза добраться. Голову бы оторвать тому, кто установил для нас такой срок выхода. Помучается народ, затаскивая колонны на перевал в гололед, лютый холод да под лавинами. Мы тут даже шутили вчера, что «духи» будут, глядя со стороны, ставки делать будто на скачках — какая машина заберется, а какая нет. Появился начальник военторга и стал выпрашивать тягачи, чтобы затянуть наверх три оставшиеся машины с контейнерами. У каждого свои проблемы. К тому же, проблемы и в Союзе. Уже второе сообщение о грабежах в Ташкенте и Термезе. Не знаю, как офицеров, а женщин из медбата и военторга ограбили вчистую — ни вещей, ни денег. К сожалению, на Родине ждут не только с объятиями.

6.01.1989, Баграм. Пятница

Полк стоит на месте. Завтра с утра начинает движение на задачу: первая колонна — от 52-й заставы; вторая — от Джабаля (из разговора вечером по радио с В. Востротиным).

Утром обошел городок. Проблемы создают увольняемые чужих частей. Где-то кто-то решил всех направлять к нам. Беспорядка от них хватает. И выгнать, вроде, нельзя. Вчера вечером на 13 БТР появился майор, который привез полторы сотни увольняемых дорожно-комендантской бригады. Страшно я удивился, когда майор сказал, что везет их из Хайратона и Пули Хумри. Даже не поверил. Ведь из Хайратона до Союза 300 метров. Но нет, везут на юг, через Саланг, в Кабул, чтобы оттуда отправлять самолетами в Союз. Вот дурь, скорее идиотизм. Майор сам плюется и ругается. А люди все замучены дорогой. И впереди сколько трудностей. Позавчера на пересылке скопилось две тысячи человек. Представляю, сколько трудностей им предстоит пройти, пока через Ташкент доберутся до своих домов. Хорошая была бы идея развозить людей самолетами ВТА по регионам: Киев, Краснодар, Свердловск и т. д. В армию и свозят и кормят, а вот обратно — добирайся как хочешь. Хотя бы для Афгана сделали исключение. Но нет. Нет никому дела. И можно неделю просидеть в аэропорту без денег и надежды. Я-то подполковник и через сутки максимум, так или иначе, улетел бы, а солдат? Дерут с них и за билеты, крохоборы всякие, без скидок на звание воина-интернационалиста.

Часа три с водителем Маратом жгли из комнат замов все, что можно. Порядочно набралось. С ночи прояснилось. Снег, мороз.

7.01.1989, Баграм. Суббота

Пришла колонна 2-го пдб с Саланга за боеприпасами (Г. Крамской). Опять появились саперы из Чарикара, 80 человек. Согласился пустить в обмен на обещание прибрать предыдущий бардак.

Всю ночь трудились шесть бортов, увозя людей в Кабул. Вывезли около 800 человек.

Ночью обстреляны две вышки боевого охранения. С постов «зеленых» вели огонь трассерами по нашим вертолетам. Без происшествий. Солнце и мороз. Хорошо, нет грязи, а под солнцем веселее.

Впервые за почти десять дней пришел почтовик. Может, сегодня получу письма.

Интересная новость. Сижу вчера, смотрю телевизор, и вдруг на экране в рекламном ролике, посвященном каким-то видеокассетам с концертом-рок, собственной персоной Андрей Красульников. Представился председателем инициативной группы молодежи Замоскворечья. Какой-то видеоклуб. Черт-те что. Почитай, лет восемь не знал о нем ничего, и вот на тебе. Выйдем, доберемся до Москвы, позвоним. Неожиданно как-то. «Молодежная, инициативная». Ха! Мой ровесник. Можно уже и не примазываться к молодежи. Хотя выглядит хорошо. Не скажешь, что столько лет прошло. Как будто только со школьной скамьи.