«Солнечный удар» (2014)
«Солнечный удар» (2014)
…В великой русской литературе нет вещи более тонкой и наполненной чувственностью, чем этот короткий рассказ Ивана Бунина. История случайной встречи мужчины и женщины поражает своей простотой и пронзительностью. Всего чуть больше десяти страниц, но по накалу эмоций это непревзойденное произведение.
Прежде чем взяться за сценарий, я одиннадцать раз переписывал этот рассказ от руки! Казалось бы, обыкновенные слова, знаки препинания, русские буквы… Но как это читается, в каком балансе все находится! Казалось, я уже должен был наизусть знать, какое слово в предложении будет следующим, но… в очередной раз оно все равно было другим и полностью меняло энергетику рассказа!
Откуда эта магия? Из чего все соткано?..
Рабочий момент съемок. Режиссер ставит задачу актрисе Надежде Михалковой
Мужчина встретил даму на пароходе. Они понравились друг другу. Сошлись. Провели любовную ночь. Утром она уехала. Потом он ходил бессмысленно по городу, ждал вечернего парохода. Ел холодную ботвинью, выпил водки. Жара. Мухи. Вернулся в этот номер (он уже убран). Нашел шпильку… «Поручик сидел… чувствуя себя постаревшим на десять лет».
Все. Больше ничего! И это волнует так… Там нет ни убийств, ни острого сюжета, ни измен – ничего, просто выхваченный образ. Когда я улавливаю живого Бунина, это вызывает у меня просто дрожь.
* * *
Я шел к этой картине тридцать семь лет. И если бы я не придумал концепцию, которая стала основой фильма, то и сегодня не начал бы над ним работать. «Солнечный удар» в данной трактовке – не что иное, как осмысление гибели русского мира…
В нашем фильме это совмещение собственно «Солнечного удара», необычайно чувственного и лиричного, и бунинских дневниковых «Окаянных дней» – желчных, горьких, публицистичных.
Мартиньш Калита в роли Поручика
…Гурзуф, Севастополь 1920?х годов. Советская власть пообещала белым офицерам подарить жизнь и свободу в обмен на погоны. Обманула. Среди этих обманутых – и наш поручик. Ему вспоминается былая влюбленность, прожитый когда-то день после дивной ночи с незнакомой женщиной. От внезапной влюбленности – к страстной ночи, затем – к этому усталому утру, к невероятному опустошению.
И оказывается, что этот знойный пыльный день – с раздражающими мухами, комарами, рыбалкой, водкой – окажется на краю пропасти самым счастливым…
Мне важно было объединить воспоминания того, кто вынужденно покидает Россию в 1920?м, с теми днями, которые он провел за двенадцать лет до этого. Главный герой задает себе и окружающим главные вопросы: почему, когда и как все это произошло?.. Ответ, на мой взгляд, прежде всего в том, что вина лежит на всех.
Большевики не с Марса прилетели – это история своими же руками создана. И это очень важно, потому что мы сегодняшнюю жизнь и историю тоже делаем своими руками.
* * *
История создания картины «Солнечный удар» уже успела обрасти «удивительными подробностями», всевозможными интерпретациями. В свое время все эти «подробности», в массе своей, рисовали историю данной картины в достаточно неприглядном виде. Поэтому я хочу, чтобы читатели все-таки получили ее, так скажем, из первоисточника.
Объясню суть. К сожалению, покойный режиссер Иван Дыховичный, с которым я дружил с юных лет, в свое время утверждал, что я – из зависти, скорей всего, или из каких-либо других недобрых чувств – лишил его возможности снимать картину «Солнечный удар». (Потом он присовокупил к этому еще какие-то неведомые мне картины, которые я якобы помешал ему снять.) Это неправда.
Что касается именно «Солнечного удара», суть всей истории в следующем. Мы дружили с Иваном. Я был очень рад, когда он поступил на Высшие режиссерские курсы в мастерскую Эльдара Рязанова. С большим воодушевлением смотрел его учебные работы. Мне очень понравилась его курсовая короткометражка – стильная черно-белая картина, дававшая возможность понять, что появился очень сильный режиссер. Встал вопрос о материале для съемок диплома…
А за несколько лет до этого момента, после просмотра одной моей картины (то ли «Раба любви», то ли «Механическое пианино», уже не вспомнить), замечательный критик и киновед, к сожалению, ушедший недавно, Владимир Дмитриев отвел меня в сторону и воодушевленно сказал: «Сними «Солнечный удар» по Бунину!» И добавил, что если я выражу в кино хотя бы тридцать процентов того, что заложено в этом коротком рассказе, можно будет считать, что я режиссер. Меня это очень взволновало… Я, к стыду своему, еще не читал этого рассказа, да и вообще в то время имя Бунина не очень афишировалось (по понятным причинам). Но я отыскал очень старое издание и прочел рассказ. Он меня потряс!..
Я написал заявку и отнес на «Мосфильм», абсолютно точно понимая, что нереально, чтобы такая картина была запущена в то время. Но, понимая, что этой темой может со временем заняться и кто-то другой, боясь ее упустить, я отдал заявку. Как бы «застолбил» место. Закрепил за собой официально право на первую экранизацию этого рассказа.
Прошло несколько лет. Ваня Дыховичный успешно заканчивал Высшие режиссерские курсы… Как-то он позвонил мне и в числе прочего сообщил, что собирается снимать диплом и хочет в качестве сценарного материала взять рассказ Бунина «Солнечный удар». Я ему тут же сказал: «Вань, я очень тебя прошу, не бери этот рассказ, пожалуйста, не трогай. Я подал на него заявку. Она лежит на «Мосфильме», и я этот рассказ очень хочу снимать. Пожалуйста, я тебя прошу. Давай вместе поищем что-нибудь, я постараюсь тебе помочь, что бы ты ни взял. Но, пожалуйста, не трогай «Солнечный удар», потому что для меня этот вопрос уже давно принципиально важен!»
Рассказал о разговоре с Дмитриевым.
Ваня говорит: «Ну ладно тебе. Кто ты, а кто я? Это же диплом! Кто его увидит?» Я пытаюсь ему объяснить: «Вань, понимаешь, это все равно что я сказал бы, что хочу жениться вот на этой девушке, а ты бы ответил: «Да ладно, Никит, я с ней только на юг съезжу на несколько дней, а потом ты на ней женишься». Поэтому, пожалуйста, Вань… Это моя просьба, как к старому товарищу моему».
Я понимал, что дипломная работа по Бунину имела шанс преодолеть все идеологические и административные барьеры именно как работа учебная, не выходящая на экран. Но вся беда в том, что в ту же секунду, как эта работа будет сделана, возможность полнометражной экранизации рассказа будет надолго закрыта. Если не навсегда!
Иван все это выслушал, формально мы не договорились тогда ни о чем, но все-таки мне показалось, что он меня услышал, потому что в ответ ничего больше уже не сказал. По крайней мере, я тогда надеялся, что услышан им и понят.
Больше мы об этом даже не упоминали в разговорах, хотя продолжали видеться в разных компаниях…
Но через какое-то время, оказавшись на «Мосфильме», в приемной директора студии, Николая Трофимовича Сизова, я совершенно случайно вижу на столе у секретарши – на кипе папок со сценариями лежит сверху еще один: авторы – Сергей Соловьев, Иван Дыховичный. По мотивам Ивана Бунина «Солнечный удар».
Я потерял дар речи в эту минуту. Приоткрыл обложку, полистал странички: да, ошибки быть не может, сценарий по рассказу «Солнечный удар».
Не спрашивая разрешения, я вошел к Сизову. Он с удивлением поднял на меня глаза. Я сказал:
– Николай Трофимович, если вы запустите картину «Солнечный удар», я уйду со студии и никогда больше сюда не вернусь.
– Почему? – спросил Николай Трофимович изумленно, подняв брови.
– Потому что это вопрос мужской чести и человеческого достоинства.
Я рассказал ему эту историю. Сизов вопросов больше не задавал. Вызвал секретаршу и попросил ее принести сценарии. Увидев первым сценарий Соловьева и Дыховичного, он отложил его в сторону. На этом вопрос был закрыт.
Рабочий момент съемок
В тот же вечер Иван мне позвонил (хотя не звонил до этого почти год) и сказал:
– Знаешь, Никит, такая странная у меня история с картиной…
– Да? А что такое?
– У меня не запустили «Солнечный удар». Не запустили мой диплом. Ты не знаешь, в чем дело?
– Знаю, Ваня. Это сделал я, – сказал я ему сразу. – Ведь я просил тебя не трогать «Солнечный удар» и надеялся, что ты меня услышал. Я же просил не из страха, не от нехороших к тебе чувств, не из зависти. А потому что этот фильм – моя мечта, которую я лелею и жду, когда появится возможность ее осуществить! Мало того, на несколько лет раньше тебя подал на нее заявку.
Конечно, Ваня произнес вполне ожидаемое: «Как так? Как ты мог?..» Разразился язвительной речью с бесконечным рефреном: «Кто ты, а кто я?» Я ему говорю:
– Ваня, дело в том, что, если ты выходишь на ринг с тяжеловесом в надежде, что у тебя есть нож, дубина или автомат, ты должен быть готов к тому, что ими могут воспользоваться и те, против кого ты выходишь. Мне казалось, что у нас достаточно давние, трогательные, мужские, товарищеские с детства отношения и ты сможешь меня услышать, понять или по крайней мере продолжить меня убеждать. Но ты поступил проще! Ты просто наср… на мою просьбу, забыл мое имя и тупо, ничтоже сумняшеся, сел с Сережей Соловьевым писать сценарий! У меня не было другого выхода, кроме как поступить так, как я поступил. Могу тебя уверить, что с любым другим человеком в подобной ситуации я бы, отстаивая свое художественное право, поступил точно так же. Я действовал открыто и шел до конца. Ты прекрасно понимаешь, что у Сизова была полная возможность решить вопрос не в мою пользу. И в этом случае мне пришлось бы выполнить свое обещание и уйти со студии. Как бы сложилась моя судьба дальше, я не знаю, но я шел ва?банк.
Действительно, каждому, кто знал Сизова, который не терпел никакого давления на себя, должно было быть понятно, что он совершенно спокойно, с учетом, что дипломная работа Дыховичного уже стояла в плане, мог меня «не услышать», объяснив это обычной целесообразностью студийной работы.
К сожалению, от этой истории в результате ее перепостчивания осталось только то, что «Михалков закрыл картину Дыховичного». По злобе, по бездарности, по зависти и так далее…
Больше никогда никакого отношения к картинам Ивана я не имел. Но с тех самых пор Ваня не пропускал ни одного случая в прессе и по телевидению отозваться обо мне по меньшей мере нелицеприятно. Иван Дыховичный ушел из жизни в 2009?м, о чем я очень сожалею, он был режиссером, бесспорно, талантливым…
* * *
От многих слышу (и абсолютно с этим мнением согласен), что в связи с событиями на Украине и в Новороссии, которые, казалось бы, совсем недавно были абсолютно неотъемлемой частью русского мира, «Солнечный удар» приобретает пронзительную актуальность. Действительно, нам тоже впору спрашивать сегодня у самих себя: когда же все это произошло? Когда и как?.. А ведь когда фильм задумывался и снимался, не было, казалось бы, и признаков грядущей катастрофы.
Художественное творчество, художественное мышление порой волей-неволей бегут впереди времени. Видимо, так получилось и здесь. Конечно, задумывая картину, я не думал о какой-либо конкретной ситуации. Скорее думал в целом о том состоянии, в котором оказывается порой русский мир…
Вот поручик не ответил на вопрос ребенка (а вопрос был важный!), вот остался без оценки священник-мздоимец, вот кто-то позаботился больше о своем кармане, чем о своем честном слове… и из всех этих проходных, казалось бы, деталей и складывается один внятный ответ. Нашему герою и нам всем. Ответ на вопрос: когда и как все это произошло?..
Почему же не возникло своевременного адекватного сопротивления той страшной опасности?.. Не верилось в ее реальность?..
Думали, страна большая – здесь стало плохо, на новые места перейдем. Об этом тоже говорят мои герои. Сидит в русском человеке эта обломовская лень-неохота самому вмешаться в жизнь своей страны, испачкать ручки… Я очень надеюсь, что в сегодняшней России (в том числе и благодаря таким фильмам, как «Солнечный удар») люди найдут силы победить в себе это досадное качество.
* * *
При эпохальной масштабности съемок просто неизбежна скрупулезность в воспроизведении исторических деталей.
Я считаю, что самый страшный враг настоящего искусства – это то, что называется вообще – вообще казак, вообще кучер, вообще купец… Вообще пристань. И так далее. Площадку необходимо так подготовить для съемки общего плана с точки зрения декораций, деталей, лиц… даже лиц массовки, чтобы зритель имел возможность разглядывать кадр сколь возможно долго и нигде не найти торопливости, недоработанности, да и просто халтуры и «липы».
В «Солнечном ударе» у нас даже актеры массовых сцен проходили тщательный отбор. В итоге эти лица не боятся даже крупных планов, каждое лицо словно «из того времени», а кроме того, это образ со своей индивидуальной судьбой, своей историей. Обычно же, даже в неплохих фильмах, когда снимается много людей, то получается такая серая масса. В итоге доверие зрителя к тому, что происходит на экране, сразу стремится к нулю. Даже если актеры, создающие образы главных героев, хорошо играют.
* * *
В «Солнечном ударе» практически нет популярных актеров. Это тоже одно из принципиальных и очень рискованных решений. Дело не в том, что у нас нет актеров или актрис, которые могли бы блистательно сыграть то, что здесь необходимо. Дело в том, что, как мне кажется, настала пора обновлять звездный небосклон нашего кино. Популярные актеры, известные зрителю по кино, сериалам, очень часто выхолащивают, вырабатывают свой талант, как часто вырабатываются от долгого употребления части двигателей, даже высококачественных.
Режиссер обязан «на своем горбу» испытать все тяготы актерской жизни… («Грузит» Александр Горохов)
Восхождение к вершинам киноискусства…
Дело не в том, что эти актеры потеряли профессию, наоборот, они не халтурят, стараются, честно относятся к делу. Но при той интенсивности, с которой они работают, у них по определению не может хватать времени для поиска новых граней своего дарования. Это приводит к тому, что они становятся для зрителя слишком привычными и понятными. Нужна новая кровь, новые лица, новые характеры.
Поэтому мой отказ от медийных лиц и поиск неизвестных, но талантливых актеров были осознанными. И честно скажу, как это было и сорок лет назад, мне просто интереснее создавать героев, нежели использовать уже готовые образы из арсенала известных актеров. Конечно, это большой риск, но мне это интересно…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.