Глава двадцать седьмая ГИБЕЛЬ ГАННИКА И КАСТА. ПОРАЖЕНИЕ АРРИЯ И СКРОФЫ

Глава двадцать седьмая

ГИБЕЛЬ ГАННИКА И КАСТА. ПОРАЖЕНИЕ АРРИЯ И СКРОФЫ

I

На пятый день пути, сойдя с дороги, соединявшей Капую с Регием, 40-тысячная армия Спартака вышла в верховья реки Силара и расположилась лагерем. Позади осталось около 180 километров пути. Красс сильно отстал, так как его обременяли обозы. Кроме того, на хвосте римской армии висело пять тысяч кавалерии второго повстанческого войска, шедшего под начальством Ганника. Двигаясь впереди своей пехоты, она непрерывно нападала на врага, подобно тому как большая часть кавалерии самого Красса нападала почти все время на арьергард Спартака.

Расположившись в окрестностях Консенции, где Спартак оставил гарнизон еще при движении на юг, вождь восставших решил испытать против Красса очередную хитрость — первую после совершенного прорыва. С этой целью он организовал отход от своих сил 10-тысячного отряда. Последний не торопясь двинулся на дорогу, ведшую навстречу Помпею, и расположился возле нее лагерем всего в десяти километрах от Спартака.

Мнимые перебежчики и некоторые командиры (по распоряжению вождя они поддерживали тайную обманную связь с римским полководцем) тотчас донесли Крассу о следующем: в армии восставших раскол. Спартак намерен кратчайшим путем проследовать на Брундизий, захватить внезапно его корабли и, соединившись затем с частями войск, ведомыми Ганником, вывезти всех людей в Сицилию. Его личные планы насчет боя с римлянами внезапно изменились. Но с ним согласны далеко не все. На военных советах идут ожесточенные споры. Командиры отошедшего 10-тысячного отряда объявили о своем неподчинении новому плану вождя и желают, как он прежде сам хотел, идти на Помпея. Они послали гонцов с письмами к Ганнику и другим легатам, идущим вслед за Крассом, уговаривая их присоединиться к ним. Они надеются, что Спартак, очутившись в меньшинстве, подчинится желанию большинства и двинется вместе со всеми на Помпея, как он сам это прежде предлагал.

Получив приятное известие о разногласиях среди врагов, Красс ободрился и уже с готовностью расположился станом возле малого лагеря повстанцев. Он питал большие надежды на победу и не собирался теперь уклоняться от боя. Впрочем, уклоняться от него дальше было бы и затруднительно: впереди находился 10-тысячный отряд врагов, позади — более многочисленное войско под начальством Ганника, слева — море, справа — всего в 10 километрах — Спартак с 30-тысячным войском. В таком положении, находясь как бы в кольце, более предпочтительным казался бой со слабейшим противником. Но так как Красс ничуть не сомневался, что отделившимся окажут помощь, то он, в свою очередь, разделил войска на три части: против 30-тысячной армии Спартака Красс поставил 40 тысяч лучших войск под началом наиболее заслуженного легата — Кв. Аррия; против 10-тысячного отряда спартаковцев-«мятежников» с 15 тысячами стал сам (под его начальством находился и легион Цезаря); остальные свои силы Красс поставил под начальство П. Консидия против Ганника. На какие-либо успехи своих помощников Красс не особенно надеялся и поручил им лишь держаться изо всех сил, выигрывать время, чтобы дать ему возможность уничтожить отделившийся отряд.

Между тем Ганник, находившийся всего в 12 километрах, приблизился к римскому стану и начал окапываться, собираясь устроить крепкий лагерь.

Но Красс не желал дать ему возможности укрепиться и подал сигнал к битве. Кв. Аррию с его легионами пока предстояло бездействовать. Но никто не сомневался, что Спартак явится тотчас, как только узнает о битве.

Так действительно и получилось. По обе стороны от римского лагеря бой развернулся со всем ожесточением. Красс и Цезарь яростно наступали на «мятежников» — оба хорошо сознавали, что бьются за свое влияние и будущую славу; «мятежники» энергично сопротивлялись.

В свою очередь, повстанцы под начальством Ганника и Каста бешено напирали на римлян и теснили их. Через три часа те пришли в совершенное расстройство. Тщетно П. Консидий слал гонцов к полководцу, прося его позволить взять на помощь часть сил у Аррия. Красс на все просьбы отвечал отказом: Спартак вот-вот подойдет своим на помощь; он уже в пути; держитесь изо всех сил; еще немного времени, я покончу со своим противником и затем сам помогу вам.

И П. Консидий держался. Умоляя и ругаясь, появляясь в самых опасных местах, хватая за ворот бегущих воинов и поворачивая их лицом к повстанцам с криком: «Там враг!» — он сумел продержаться до подхода Красса.

Но когда явился Спартак и прямо с ходу вступил, с Аррием в бой, начав сразу теснить его, настроение повсюду в легионах резко упало. И Красс и Консидий это быстро почувствовали. Убедившись, что надежды на победу нет, полководец приказал начать общий отход в лагеря, что и было проделано.

О новой большой битве Красс сообщал в сенат, особенно упирая на свою победу: из 10-тысячного отряда спартаковцев-«мятежников» он уложил на поле боя 6 тысяч, а 900 человек взял в плен. О том, какой исход имели битвы Кв. Аррия со Спартаком и П. Консидия с Ганником, Красс предпочел умолчать.

В тот же день, к вечеру, Красс получил из Рима копию сенатского постановления и многочисленные письма от друзей о положении в столице. Постановление сената Красса обрадовало. Но то же постановление Красса и охладило — оказывается, командование будет находиться в его руках лишь до встречи с Помпеем…

Агентура Красса, оседлавшая все дороги на пути от Рима, доносила: Помпей миновал Террацину. Это значило, что он находится от него на расстоянии около 360 километров, то есть всего девяти дней пути. И с каждым днем теперь расстояние будет быстро сокращаться — ведь спартаковские командиры, как сообщали ему, Крассу, тайные осведомители, на военном совете, вновь собравшемся после битвы, сумели настоять перед своим вождем на движении Помпею навстречу.

В этот вечер и ночь у Красса и его легатов было над чем подумать…