Глава 2. НАСЛЕДСТВО, ПОЛУЧЕННОЕ МАЛЬЧИКОМ ИЗ ГОРИ

Глава 2.

НАСЛЕДСТВО, ПОЛУЧЕННОЕ МАЛЬЧИКОМ ИЗ ГОРИ

Разумеется, хотя бы в силу особенностей жанра эпопея Леонидзе не могла дать объективно точный портрет Сталина-ребенка. Автор старался создать впечатление, что и в детстве будущий вождь великой страны проявлял необыкновенные способности и таланты. В то же время, в отличие от многих других биографий, претендующих на научную глубину, грузинский поэт сумел ярко и убедительно показать, в какой степени окружающая среда повлияла на формирование сознания Сталина в первые годы его жизни. В своей эпопее Леонидзе невольно остановился на всех предметах, которые были названы Моэмом, когда тот перечислял, что необходимо знать для верного понимания характера человека определенной национальной культуры. Поэт описал местность, где был рожден Сталин, дом, в котором он учился ходить, игры, в которые он играл в детстве, легенды, сказки и песни, которые он узнавал от бабушки, матери и отца, пищу, которую ели в доме Джугашвили, школу, в которую ходил Coco, спорт, которым он увлекался, книги писателей и поэтов, которые он читал. О том, что многие из этих предметов, отражавших национальную специфику Грузии, требовали специальных пояснений для русского читателя, свидетельствовали семь страниц примечаний в конце книги.

Нельзя сказать, что авторы биографий Сталина (в том числе американцы, англичане, «россияне») не обращали внимания на то, что Сталин родился в Грузии, был грузином по национальности, а его родным языком был грузинский. Некоторые из них даже старались обратить особое внимание на национальное происхождение Сталина, пытаясь в этом найти объяснение его характера, его жизни и деятельности. Для того чтобы пояснить, что значит быть грузином, некоторые американские и английские авторы попытались описать «грузинский характер».

Так, в своем труде «Сталин как революционер. 1879—1929» Роберт Таккер открывал главу, посвященную первым годам жизни Сталина, длинной цитатой из книги князя В. Багратиона «Географическое описание Грузии», изданной в конце XVIII века. В ней говорилось, что грузины – «упорны в бою, любители оружия, гордые и дерзкие. Они настолько любят личную славу, что готовы пожертвовать своей родиной или своим владыкой ради личного успеха. Они гостеприимны, приветливы. Если собираются два или три грузина, они быстро найдут возможность весело провести время. Они щедры и даже расточительны по отношению к своей и чужой собственности. Они никогда не думают о накоплении богатства… Они проявляют преданность по отношению друг к другу и оказывают поддержку друзьям, они помнят добро и обязательно за добро платят добром, но будут стараться отомстить обидчику. Они быстро переходят от одного настроения к другому. Они упрямы, честолюбивы, склонны к лести и обидчивы». Видимо, предполагалось, что этот перечень противоречивых качеств, названных грузинским князем почти два столетия назад, в какой-то степени поможет читателю понять образ мыслей и жизни Сталина.

Многие качества из этого перечня князя Багратиона использовал и английский советолог Роберт Конквест, который в своей книге «Сталин. Покоритель народов» писал: «Про грузин пишут, что они – народ веселый, живой, гостеприимный, щедрый, верный, благородный, любящий удовольствия, ленивый, независимый, бродячий, переменчивый в настроениях – все эти определения взяты из различных путевых заметок за последние столетия. О них часто говорят, что они могут пить часами, не опускаясь до состояния грубого опьянения, характерного для северных народов; они пляшут, танцуют и произносят остроумные и многословные речи». Перечисление этих качеств понадобилось Роберту Конквесту для того, чтобы категорически заявить: характер Сталина «был по обычным меркам очень негрузинским… Сталин, разумеется, с трудом соответствует этому стереотипу, хотя одна характеристика, типичная для горца любого края, – склонность к мстительности, гораздо лучше к нему подходит». Отличие Сталина от «типичного грузина» Конквест объяснил тем, что он был выходцем из «Верхней Картли – района, который отличается суровостью по сравнению со своими более легкими по характеру соседями».

Правда, некоторые авторы считали, что для понимания национальных черт Сталина надо полагаться не на стереотипные оценки, а на факты из истории Грузии, ее природы, ее геополитического положения. Несмотря на их неполноту и некоторые ошибки, сведения из книг Баллока и Таккера приближали читателя к знакомству с Грузией. В то же время предложенные ими перечни географических фактов и исторических событий не позволяли понять, как они преломлялись в национальном сознании грузинского народа и как они повлияли лично на Сталина. В отличие от них Леонидзе, будучи грузинским поэтом, не просто описал природу Грузии и различные исторические события, а сумел передать эмоциональное отношение человека к своей родине, где он провел детство и юность.

Знаменательно, что Георгий Леонидзе начинал свое повествование о Сталине с главы «Горы». Величественные заснеженные горы – наиболее яркая природная примета Грузии, о которой зачастую говорят уроженцы этой страны, вспоминая родину. Древность гор наводит на мысли о доисторических и легендарных временах, а поэтому глава открывалась эпиграфом из Софокла: «Тут властвует титан, огонь принесший, – бог Прометей» и фразой: «Горы стоят высокие, как из потопа взмытые».

Горные хребты защищали землю Грузии от врагов и в то же время через горные перевалы испокон веков проходила важнейшая сухопутная дорога Евразии. По горным тропам в долины Грузии проникали различные племена и народы. «Шли в потоках кровавых по плечи, в ураганах, сметавших полки их, за плечами у них – Междуречье и Галисия, Каппадокия».

Легендарные времена смешивались со страницами древнейшей истории: «Здесь пришельцы очаг положили, что из края далекого хеттов, принеслись на мерановых крыльях, в боевые кольчуги одеты». Если следы пребывания в Грузии хеттов, перемещавшихся из Европы в Малую Азию, подтверждались данными археологии, то сказочные крылатые кони «мерани» – это неотъемлемая часть древних грузинских легенд.

С древней историей и легендами связан и родной город Сталина – Гори. («Город, сжатый платановой бурей, тополя, как зеленое пламя, здесь и ветер звучит, как пандури, тонкозвонный – рожден ледниками».) Название города означает по-грузински холм, и относится оно к возвышению в пределах города. По преданию, на этом холме происходили сражения фантастических существ – дэвов. Потом здесь совершались кровопролитные сражения людей. Для защиты края от врагов в незапамятные времена здесь была воздвигнута крепость. Предание гласит, что в основание крепости Уплос, внук легендарного предка грузинского народа Картлоса, сложил кости тех, кто погиб, защищая родной край.

У стен Горийской крепости, о которой впервые упомянуто в VII веке, происходили сражения, в ходе которых решалась судьба Грузии: «О, сколько здесь, под сенью персиков, азийских, римских орд положено!… Здесь Искандер (Александр Македонский. – Прим. авт.) бил дверь скалистую, тряся страну, как ветку тополя, ломал монгол щиты неистово и к небу вел костей акрополи. Здесь Митридат дружины римские призвал для собственной погибели. Араб, рыча здесь ров обрыскивал, меч Халифата зноем выбелив… Кизилбашские (персидские. – Прим. авт.) кони, хазаровы… Искры мечут копыта ударами… Что влекло их, чем край этот радовал императора, шаха, султана?»

Спускаясь с гор, захватчики обнаруживали богатую землю Грузии, или Картли. «Картли вся – один блестящий сад, осыпанный эмалью, сад, где яхонтовы ливни, где цветущей веет далью». Частью «сада Картли» является и город Гори, где «все балконы в резьбе, и струится по резьбе винограда аллея, кровли плоские – черепица, стен облупленных пятна белеют».

Грузинский народ столетиями вел борьбу за свою свободу и независимость. «Гордой свободы рыцари здесь вырастали лучшие, крепли они в сраженьях, горем отчизны мучаясь… Чтили здесь меч и тигрову силу превыше прочего, деды клялись и правнуки славой оружья отчего… Нас враги покорить не сумели, хоть терзали и гнали жестоко, дух свободы в лесах и ущельях, в сердце гор затаился до срока».

Народ свято хранил память о своих великих достижениях: «Помня заслуги вечные предков, дела воителей, дали Кура с Арагвою Горгасала, Строителя». (Горгосал – прозвище грузинского царя V века Вахтанга. Давид-Строитель – грузинский царь XII века. – Прим. авт.) В Грузии тщательно сберегались как напоминания о древней цивилизации, так и обычаи традиционной народной культуры, которые уводили в доисторические времена. Эти культурные традиции сопровождали человека от рождения до смерти.

В отличие от многих биографов Сталина, Леонидзе посвятил рассказу о его рождении целую главу, в которой описал многочисленные обряды, сопровождавшие вступление в жизнь ребенка в грузинской семье. По преданию, при рождении великого человека на кровлю его дома садится ястреб, а в воздухе слышен клекот орлов. Леонидзе писал: «Не сидел на кровле ястреб, и орлы не клекотали, крылья птахи над лачугой мерзлым бисером блистали». Однако никаких знамений не надо для того, чтобы весть о рождении ребенка принесла радость не только родителям, но и всем их родственникам, друзьям и соседям. Они сравнивают появление ребенка с появлением солнышка в доме, повторяя слова народных стихов: «Солнце в доме и снаружи!»

Тепло нового солнца согревает дом Джугашвили в этот холодный декабрьский день, и соседи спешат поздравить родителей: «Яблоки приносят гости, виноград, сухие сласти, молодая мать встречает, присмиревшая от счастья». Рождение ребенка требует соблюдения множества обычаев: «Петуха тут в дом приносят, – бдительным пусть мальчик будет, ласточку у рта проносят, – как она, пусть быстрым будет. Ставят соль у изголовья, – пусть он мудрым в жизни будет, сахар на сердце положен, – пусть он добрым к людям будет. Под луной он спит погожей, – пусть он крепкотелым будет, в колыбель кладут железо, – непоколебимым будет».

Этим не исчерпываются церемонии вокруг младенца: «Посмотрев звезду над домом, по старинному закону, каждый близкий у младенца руки, лоб, колени тронул… Шашку в воду окунули, в той воде младенца вымыли. Вкруг огня обносят трижды: если близко ангел гибели, пусть его огонь тот выжжет. Принесли коня соснового, – будто мальчик в скачке ярой; воду льют в огонь холодную, – всякий вред пусть выйдет паром. Тех, кто могут сглазить, тут же всех прокляли, и дом их: нож им в сердце, пепел глазу, пламя – в дверь и в кровлю громы». Так проклинают всех врагов новорожденного, нынешних и будущих.

Глядя на новорожденного, отец Виссарион умильно приговаривает: «Дорогой, расти скорее!» и напоминает своей жене: «Ты же, мать, меня послушай: ты целуй младенца в ухо, чтобы всех он был послушней. Ты купай, чтоб крепли кости, в той воде, где мерзнут мрежи, но смотри, из общей чашки не пои, – ты рост задержишь!»

Радость по случаю рождения сына достигает своей кульминации во время Дзеобы – пира в честь новорожденного. Как ни беден сапожник, он готов был в этот день угощать всех, кто пришел его поздравить: «Хлебы длинные, шотеби на лоток из вяза рушит… Рыбу, что нежнее сливок – пичхули, – отведать просит, и зажаренную куру, и шашлык росистый вносят». Хозяин дома сожалеет, что из-за зимы он не может поставить на стол «тархун душистый» и «свежий лук, сверкавший, как сверкают женщин зубы».

Первый тост тамады в честь новорожденного: «Пусть растет он всем на радость, крепкокостным, полным жизни. Долголетье – груди матери, силе отчей и отчизне! Пусть семью поднимет эту, чтоб прославилась немало. Станет шлемом нашей родины, на лице ее – забралом!» В течение своей жизни Coco предстояло выслушать великое множество красочных тостов, сопровождавших любое грузинское застолье. Став взрослым, он научился строгому порядку, в котором должны произноситься застольные речи, и овладел искусством сочинять тосты, соединяя в них наблюдательность и мудрость, юмор и патетику, дань традиции и импровизацию.

Однако ни пожелания здоровья, высказанные во время Дзеобы, ни тщательное выполнение различных ритуалов не обеспечили ребенку надежную защиту от недугов и несчастий, угрожавших его жизни еще в детстве. Судьба чуть не принесла семье Джугашвили новое горе, подобное тому, которое они уже испытали, потеряв двух первых сыновей. Оспа, следы которой сохранились на лице у Сталина на всю жизнь, и тиф чуть не погубили его в детстве. Одна из этих болезней описана в поэме Леонидзе: «Весь раскаленный, мечется ребенок, жаром схваченный, и мать над ним в волнении, с надеждою утраченной.» Теперь мать поет над ребенком «песнь… печальную… униженно». Народная примета утверждает, что для спасения ребенка матери надо выпросить милости у «батонеби», духов, которые приносят оспу, корь и другие болезни. «Они ведь любят пиршество, чтоб пелись песни разные, потехи любят шумные, цветы же только красные. Чтоб стол с вином рубиновым, чтоб их встречали весело, чтоб красными паласами все стены им завесили. Сердить нельзя, встречайте их подарками, утехами, – сестер и братьев семеро со всех сторон приехало».

Однако в бедном домике нет дорогих вещей, угодных носителям губительных болезней. «Что батонеби в дар нести, чтоб я их не обидела? Парча им очень нравится, – в глаза парчи не видела. Ковров нет, тканей с золотом, атласа не отыщете. Простите, батонеби, нас, мы нищие лет тысячу». Однако по мере возможности мать старается отвратить роковой исход: «Ковром я ситец выстелю, развешу не напрасно я – зальет все красным отсветом сиянье ситца красного. Давай и сок вам сахарный, давай цветы вам алые, а молоко, что любите, с трудом купила малому. Но я его добуду вам, все сделаю по-вашему, в золе спеку вам хлебец я, достану яиц крашеных. И если нету факела, светить вам, ярко-красного, у господина выпросим орехового масла мы». Мать готова сделать все, чтобы ублажить жестоких и требовательных «батонеби», и просит смилостивиться над ней: «Слез много мною пролито, у счастья я в немилости, простите, драгоценные, ребенка дайте вырастить!»

Кроме тяжелых болезней, в жизни маленького Coco были и другие несчастья. Как вспоминал Семен Гогличидзе, «как-то раз, 6 января на «иордань» возле моста через Куру пришло много народу». Пришла и группа певчих, среди которых был Coco. Неожиданно в эту группу певчих врезался фаэтон. Дышло фаэтона ударило Coco по щеке, а колеса проехали по ногам мальчика. Coco упал и потерял сознание. После этого, как вспоминал Гогличидзе, «подняли потерявшего сознание ребенка (Coco было тогда 10—11 лет) и доставили домой. При виде изувеченного сына мать не могла сдержать горестного вопля. Coco открыл глаза и сказал: «Не бойся, мама, я чувствую себя хорошо». Прибывший врач промыл рану, остановил кровотечение, сделал перевязку и объявил, что внутренние органы не повреждены. Через две недели Coco вернулся к занятиям».

Возможно, это была не единственная травма в жизни Coco. He исключено, что еще раньше мальчик, который любил карабкаться по скалам и лазить по деревьям, довольно сильно упал, повредив руку. Точно неизвестно, какая из травм имела своим последствием повреждение левой руки на всю жизнь. В приводимом Радзинским отрывке из «Медицинской истории И.В. Сталина» сказано: «Атрофия плечевого и локтевого суставов левой руки вследствие ушиба в шестилетнем возрасте с последующим длительным нагноением в области локтевого сустава». Из-за этого повреждения сустава Сталин впоследствии не был призван в армию. (Ссылаясь на то, что Сталин связывал повреждение руки с наездом на него фаэтона, Радзинский обвинял его во лжи, утверждая, что на самом деле Сталин повредил себе руку во время теракта, в котором он якобы участвовал в 1907 году. Никаких серьезных свидетельств в пользу своей версии Радзинский не смог привести.)

Однако вопреки болезням и несчастным случаям мальчик выжил. Правда, Радзинский уверяет, что юный Coco был «тщедушен и мал», а также «болезненно горд» и «вызывающе груб, как многие дети с физическими недостатками» (Радзинский приводит справку из «Медицинской истории И.В. Сталина» о сращивании у него двух пальцев на левой ноге, и упоминает следы оспы на лице). Coco «стеснялся плавать в Куре», утверждает Радзинский, ссылаясь на письмо некоего К. Дживилегова. На страницах же книги Леонидзе изображен живой, общительный мальчик – непременный участник традиционных игр в «чилику» и в «чижика». Он смело прыгает в бурные потоки рек, текущих через город: «У плотов, де волны хлестки, рвут, взъерошась, мокрый камень, вплавь идет черенок малый: чтоб хвастнуть перед друзьями, как стрела, пронзивши зоду, в ней встает он вверх ногами».

В эпопее Леонидзе Coco предстает как вожак отряда ребят, вооруженных самодельными луками. Нарисовав на своем лице усы углем и приделав бороду из соломы, он изображает то горца Восточной Грузии – хевсура, то народного героя Миндию, то Кобу или Яго из романа Александра Казбеги, то Како из романа Ильи Чавчавадзе «Како-разбойник». Эта игра с прятками, погонями, засадами. Порой он – участник «криви» (бокс, в котором сражаются две команды): «Не победить его никому, крепкий не вырвать пояс, словно скала, стоит Coco, опытный мастер боя». (Противореча своим словам о тщедушности и слабости Coco, Радзинский приводит слова соученика Сталина Михаила Церадзе о том, что «любимой игрой Coco был «криви». Довольно необычное занятие для «слабого, тщедушного» мальчика!)

Сверстники и друзья Сталина также говорили о живом характере мальчика, его активном участии в детских играх. П. Капанадзе вспоминал: «С виду Иосиф Джугашвили был худой, но крепкий мальчик. Жизнерадостный и общительный, он всегда окружен был товарищами. Он особенно любил играть со своими сверстниками в мяч (лапту) и «лахти». Это были излюбленные игры учеников. Иосиф умел подбирать лучших игроков, и наша группа всегда выигрывала».

Бывшие товарищи Coco по школе обращали внимание прежде всего на подтянутый, бодрый вид мальчика, что совершенно не похоже на тщедушное, мрачное, злобное существо, изображенное в книге Радзинского. Один из соучеников И.В. Сталина, Г. Глуриджидзе, вспоминал: «Иосиф был среднего роста, худощав. В школу он ходил, перевесив через плечо сумку из красного ситца. Походка – уверенная, взгляд живой, весь он – подвижный, жизнерадостный».

Нет сомнения в том, что спасением от тяжелых болезней и последствий несчастных случаев, превращением в здорового ребенка Coco был обязан усилиям своих родителей. Беднякам, едва сводившим концы с концами, этого добиться было нелегко. Семья Джугашвили жила в бедной верхней части Гори, населенной главным образом выходцами из грузинских деревень. В эпопее Леонидзе гончар, портной, плотовщик, кузнец, железнодорожный рабочий рассказывали о своей нелегкой судьбе.

Привлекая своими материальными возможностями, город в то же время воспринимался крестьянами как мир хаоса, а порой как царство обмана и порока, где деревенских жителей всякий норовил обмануть или совратить с истинного пути. Лишь отчаянная нужда в деревне заставляла крестьян искать счастья в непривычной городской среде. Однако потоку крестьянских «частиц», которые втягивались в город, противостояли классовые и иные барьеры. Социальное неравенство в грузинских городах имело ярко выраженную этническую окраску, так как буржуазия и значительная часть городских средних слоев населения не представляли собой коренное население Грузии. В Гори обеспеченное большинство населения составляли армяне, а бедное меньшинство – грузины. Объясняя природу межэтнических противоречий в Грузии, Сталин в своей работе «Марксизм и национальный вопрос» писал: «В Грузии есть антиармянский национализм, но это потому, что там есть еще армянская крупная буржуазия, которая, побивая мелкую, еще не окрепшую грузинскую буржуазию, толкает последнюю к антиармянскому национализму». Врагами новых пролетариев были богатые горожане, обиравшие их, недоплачивая им за работу или завышая цены за необходимые продукты. Описывая чувства горийских бедняков, Леонидзе писал: «Враг за прилавком властвует, как ястреб, когти правит, он муравья не тронет, а бедняка раздавит… Всего тебя опутает тот кровосос холодный, что ловит в паутину, как мух, крестьян голодных». Подобные рассказы мог слышать маленький Coco с детства от гостей отца, собиравшихся в их доме.

По мере того как многие недавние крестьяне обнаруживали, что путь наверх в городской среде для них закрыт, а вернуться назад в деревню они либо не могли, либо не желали, они становились рабочими, то есть трудящимися, не имевшими собственных орудий и средств производства. В то же время они не расставались с надеждами выбиться в состоятельные слои общества.

В серии статей, написанных им в 1906—1907 годы – «Анархизм или социализм?», Сталин явно имел в виду своего отца, когда говорил о новых пролетариях, стремящихся разбогатеть, чтобы стать собственником: «Представьте себе сапожника, который имел крохотную мастерскую, но не выдержал конкуренции с крупными хозяевами, прикрыл мастерскую и, скажем, нанялся на обувную фабрику в Тифлисе к Адельханову. Он поступил на фабрику Адельханова, но не для того, чтобы превратиться в постоянного наемного рабочего, а с целью накопить денег, сколотить капиталец, а затем вновь открыть свою мастерскую… Работает пролетаризированный сапожник и видит, что скопить деньги – дело очень трудное, так как заработка едва хватает даже на существование. Как видите, у этого сапожника положение уже пролетарское, но сознание его пока еще не пролетарское, оно насквозь мелкобуржуазное. Иначе говоря, мелкобуржуазное положение этого сапожника уже исчезло, его нет больше, но его мелкобуржуазное сознание еще не исчезло, оно отстало от его фактического положения».

Надеждам Виссариона Джугашвили на то, чтобы разбогатеть, не суждено было сбыться. После его смерти Екатерине Джугашвили пришлось взять на себя все заботы по содержанию себя и сына. Семен Гогличидзе вспоминал: «Мать Coco – Кеке – была прачкой… Кто не знал эту живую и трудолюбивую женщину, которая всю свою жизнь проводила в работе?! У этой одаренной от природы женщины все спорилось в руках – кройка и шитье, выпечка хлеба, расчесывание шерсти, уборка и т. п. Некоторые работы она брала сдельно. Она работала также поденно и брала шитье на дом». Екатерина Джугашвили хотела, чтобы ее сын учился, не испытывая материальных лишений. Г. Глуриджидзе вспоминал: «Его заботливая мать, зарабатывавшая на жизнь кройкой, шитьем и стиркой белья, старалась, чтобы сын был одет тепло и опрятно. На Иосифе было синее пальто, сапоги, войлочная шляпа и серые вязаные рукавицы. Шея обмотана широким красным шарфом. Нравился нам его яркий шарф». Возможно, среди детей бедняков Гори Coco выглядел богато одетым щеголем.

На самом же деле Сталин рос в отчаянной бедности и находился на одной из самых низких ступеней социальной лестницы, в то время как его будущие партнеры по политической деятельности с детства принадлежали к высшим слоям общества. Будущий коллега Сталина по Большой Тройке представитель денежной аристократии США Франклин Делано Рузвельт родился в родовом поместье Гайд-парк. До 14 лет он воспитывался дома и мог наблюдать «простых людей» лишь из окна личного салон-вагона, в котором Рузвельты путешествовали по стране. Другой коллега Сталина по Большой Тройке, Уинстон Черчилль, родившийся в дворце Бленхейм, был потомком древнего, богатого и влиятельного рода английских герцогов Мальборо. Будущий глава Франции Шарль де Голль рос в состоятельной дворянской семье в городе Лилль.

Более скромным было социальное происхождение будущих антагонистов Сталина в годы Второй мировой войны, которые пришли к власти в своих странах на волне бурных общественных потрясений. И все же таможенный чиновник Алоиз Гитлер мог обеспечить свою семью гораздо лучше, чем Виссарион Джугашвили – свою. Даже после смерти своего отца Адольф Гитлер смог безбедно жить за счет пенсии, ничем не занимаясь и слоняясь по улицам Вены. Отцом Бенито Муссолини был деревенский кузнец, но семью содержала мать, работавшая сельской учительницей, так что социальный статус семьи был выше, чем у семьи Джугашвили.

Более высоким социальным происхождением отличались и предшественники Сталина по руководству страной с 1917 года, а также его соперники в партии. Володя Ульянов, будущий Ленин, родился в дворянской семье инспектора народных училищ в Симбирске. В том же городе в семье директора гимназии родился один из первых премьеров послефевральской России Александр Керенский. Один из видных коллег, а затем соперников Сталина Н.И. Бухарин родился в семье московских учителей. Главный соперник Сталина в партии Лев Бронштейн (Троцкий) рос в семье процветавшего землевладельца. Вряд ли кто-либо из высших руководителей первой половины XX века с детства рос так близко к людям, составлявшим подавляющее большинство человечества – бедноту, как Сталин.

По оценке И. Дейчера, Сталин был значительно ближе к народу по своему происхождению, чем многие его оппоненты. Он замечал: «Троцкий увидел впервые бедность и эксплуатацию из окна дома недавно разбогатевшего еврейского землевладельца, сыном которого он был. Зиновьев, Каменев, Бухарин, Раковский, Радек, Луначарский, Чичерин и десятки других узнали о пороках общества, против которых они ополчились, с гораздо более далекого расстояния. Некоторые видные большевики, такие как Калинин, Томский и Шляпников, были сами рабочими; как у большинства русских рабочих, у них корни были в деревне. Но даже среди последних никто в юности так непосредственно и остро не ощутил атмосферу жизни крепостного крестьянства, как Сталин-Джугашвили».

Многим будущим партнерам и политическим оппонентам Сталина пути к образованию и интеллектуальным занятиям были открыты с детства. Родители Бухарина, Ульянова-Ленина, Керенского использовали свои профессиональные педагогические навыки для занятий со своими детьми с первых же лет жизни, приобщая их к ценностям городской интеллигенции. Чтобы должным образом подготовить сына к будущей жизни, родители Бронштейна-Троцкого отдали его с 8 лет в одесскую гимназию и на воспитание в образованную одесскую семью Шпенцеров. Помимо усилий матери Рузвельта по воспитанию сына в духе, соответствующем ценностям их избранного крута, для обучения сына были наняты гувернантки из Германии и Швейцарии, и тот с детства знал в совершенстве немецкий и французский. Родители Черчилля, как это свойственно британским аристократам, не обременяли себя занятиями с детьми, зато его воспитанием и образованием занимались педагоги лучших частных школ Англии.

Почему же выходец из скромной социальной среды занял место наравне с теми, кому с детства было обеспечено более высокое положение в обществе? Хотя родители Сталина не могли дать ему ни богатства, ни элитарного образования, ни связей, ведущих в высшее общество, они с детства одарили мальчика богатствами народной культуры Грузии. Виссарион и Екатерина не могли нанять ребенку гувернантку, владевшую иностранными языками, зато родители, дедушки и бабушки познакомили ребенка с окружавшим миром, соблюдая при этом старозаветные правила и посвящая его в древние предания своего народа. «Ставят сына, чтоб с балкона, по обычаю страны, лик увидел неповторный, стража мира – лик луны». Они рассказывали Coco сказки и легенды грузинского народа: «Бабушка и мать ему открыли сказочное, сахарное слово, в их сказаньях, сладких былях дышит страсть далекого былого». Ребенок узнал легенду про Амирана – героя грузинских легенд, подобного греческому Прометею, который был прикован богами к скалам за то, что он дал людям огонь.

Герои легенд находились близко от Coco на родной земле. Амиран-Прометей был прикован в горном ущелье недалеко от Гори. В стенах Сурамской крепости был живьем замурован юный Зураб, пожертвовавший собой, чтобы крепость была достроена. А в Восточной Грузии недалеко от города Душета на дне Базалетского озера спал в золотой колыбели младенец. Люди знали: когда младенец проснется и поднимется со дна озера, Грузия обретет счастливую жизнь.

Многострадальную и героическую историю своей страны маленький Coco узнавал сначала из легенд. В одной из них рассказывалось о том, что, когда земля перестала родить хлеб, люди попытались отмыть ее от крови, которой она пропиталась. Однако когда они отмыли землю от крови, то остались лишь голые камни, так как вся земля Грузии пропитана кровью. Легенда о злом князе, который заставлял крестьян гибнуть в сражениях с орлами, чтобы добыть ему орлиные перья для стрел, завершалась словами: «Горы Картли, глина гор тех вся на их костей замесе».

В детстве Coco слушал не только легенды, но и песни своего народа и учился их петь: «Он поет, и льется голос ветерком, волнуя выси. Голос звонкий, ясный, сладкий, как роса рассвета, чистый». Позже в училище преподаватели заметили певческие способности Coco Джугашвили. Преподаватель училища Г.И. Елисабедашвили вспоминал: «У этого очень одаренного мальчика был приятный высокий голос – дискант. За два года он так хорошо усвоил ноты, что свободно пел по ним. Вскоре он стал помогать дирижеру и руководил хором… Я, как молодой дирижер, был заинтересован в том, чтобы показать себя хорошим руководителем. И действительно, хор у меня был поставлен хорошо. Мы исполняли вещи таких композиторов, как Бортнянский, Турчанинов, Чайковский… Coco хорошо пел в хору учеников духовного училища. Обычно он исполнял дуэты и соло. Часто заменял регента хора».

И все же Coco чувствовал неудовлетворенность тем, что не мог петь любимые песни, которые он знал с раннего детства. СП. Гогличидзе вспоминал, что однажды мальчик обратился к нему с вопросом, почему в училище не поют светских песен. «После некоторого раздумья я ответил, что наша школа – духовное училище, поэтому мы должны хорошо знать церковное пение, для городского же училища это необязательно. «Я думаю, – возразил Coco, – что и мы ничего не потеряем, если хоть иногда будем исполнять народные песни. Попросим, может быть, разрешат». Приехавшему для инспекции преподавателю духовной семинарии понравился хор и пение Иосифа Джугашвили. СП. Гогличидзе «поговорил с ревизором о введении в училище светского пения. Я передал ревизору о нашем общем желании, причем и Coco принял участие в этой беседе… Через некоторое время от экзарха было получено разрешение исполнять светские песни… После этого в стенах училища часто можно было слышать грузинские народные песни, исполняемые хором под руководством Coco: «Чаухтет, да чаухтет Бараташвили» («Узнаем и узнаем Бараташвили»), «Курдгели намоцанцалда» («Зайчик попрыгал»), «Вай шен чемо тетро бато» («Горе тебе, мой белый гусь») и другие».

С детских лет Coco освоил трудное искусство грузинского танца на носках: «Цангалу мы затянем, спляшем мы в хороводе. Пляшет Coco всех лучше, как на носках он ходит!»

Родители Coco Джугашвили не могли дать сыну книжных знаний, но они воспитали в нем уважение к книге, основанное на почитании поэмы Руставели. В Грузии на свадьбу Молодоженам в качестве подарка преподносили книгу «Витязь в тигровой шкуре». Еще до поступления в школу с помощью священника Котэ Чарквиани, в доме которого жила впоследствии семья, Coco освоил грузинскую азбуку. На стене бедного домика сапожника Джугашвили красовалось изображение Шота Руставели, работавшего над рукописью книги. Позже, по свидетельству друга его детства П. Капанадзе, Сталин сам нарисовал портрет Шота Руставели, а потом и портреты других грузинских писателей. У мальчика появилась страсть к чтению: «Он растет не как другие, что лишь заняты игрою, – выше всяких книг обычных ставит книги о героях. Про Арсена учит сказы, жадно ищет с ним он схожих, выбрал первым Саакадзе, что в броне сражений ожил. Любит Диди-Моурави, всех героев горделивых, что в народном сердце живы». (Арсен Одзелашвили – предводитель крестьянских восстаний в начале XIX века. Георгий Саакадзе, или Диди-Моурави, то есть «Великий правитель» – выдающийся полководец и государственный деятель Грузии начала XVII века, боровшийся против иноземных захватчиков и феодалов за объединение страны. – Прим. автора.)

Coco брал книги в частной Горийской библиотеке. Евгений Громов считает, что «вероятно, первой художественной книгой, взятой им там, явилась повесть Даниэля Чонкадзе «Сумарская крепость». Написанная в духе американского романа «Хижина дяди Тома», она бичевала крепостничество и была пронизана сочувствием к страданиям грузинских крестьян». Громов отмечает, что «в Горийском училище Иосиф читает книги преимущественно грузинских авторов – поэмы и рассказы И. Чавчавадзе, А. Церетели, Р. Эристави. Самое яркое литературное впечатление его детства – роман «Отцеубийца» А. Казбеги». Особенно ярко в романе изображен борец за свободу народов Кавказа, сторонник Шамиля – Коба. По словам И. Ирамешвили, «идеалом и предметом мечтаний Coco являлся Коба… Он хотел стать вторым Кобой, борцом и героем… С этого момента Coco начал именовать себя Кобой и настаивать, чтобы мы его именовали только так. Лицо Coco сияло от гордости и радости, когда мы звали его Кобой».

Содержание любимых книг перекликалось с семейными рассказами о предках Джугашвили. Прадед Сталина – Заза был активным участником восстаний в Грузии, направленных то против местных князей, то против российских властей. В главе «Заза Джугашвили» Леонидзе писал о прадеде Сталина: «Он тогда с народным войском, с тяжким дедовским булатом, над Арагвой и Лиахвой проносился бурь раскатом. Он восстал на Цицишвили (богатый грузинский князь. – Прим. авт.), стал у вольных сел на страже, и петли, и смертной пули избежал он не однажды.» Мать Сталина уверяла: «В деда вышел сын наш милый, силой сердца прямо вылит, – мать сказала, вспомнив деда, деда Заза Джугашвили». (На самом деле речь шла о прадеде.) Вероятно, в сознании Coco рассказы об истории Грузии, современные книги о народных героях и семейная сага соединялись моралью о благородстве борца за народную свободу.

Но неужели чтение приключенческих книг, посвященных грузинской истории, знакомство с легендами и преданиями, песнями и танцами, обычаями родного края могли компенсировать мальчику отсутствие высококвалифицированных педагогов, незнание иностранных языков, незнакомство с манерами и привычками «интеллигентного общества»? Многие биографы Сталина приходят к однозначному выводу: социальное происхождение Сталина задержало его культурное развитие, а это обстоятельство способствовало появлению в его характере «комплекса неполноценности», озлобленности, мстительности и других отрицательных качеств. При этом они вольно или невольно принижают ценность традиций народной, национальной культуры.

Хотя отец и мать Сталина не могли научить его даже читать и писать, с первых же лет его жизни они привили ребенку любовь к Грузии, уважение к труду крестьянина, научили почитать семейный очаг. Народные предания о родине, ее истории и традициях, ее обычаях и нравах, которые слышал Coco от своих родителей, родственников и близких, прочно соединялись в его детском сознании с самым дорогим и заветным – домом, семьей, родными, друзьями, а потому, наверное, усваивались гораздо прочнее, чем знания, которые получали дети в более состоятельных семьях, о далеких странах и народах.

Это его собственные предки, жившие там же, где и он жил, а не в неизвестных ему краях, совершали подвиги, защищая родину, честь рода и семьи. Эти предания внушали мальчику мысль о том, что лишь люди, способные на такой героизм, достойны называться мужчинами. В сознании ребенка формировалось восприятие родины и народа, их прошлого, их традиций, как великих святынь, требующих трепетного уважения и готовности пожертвовать всем ради их защиты. Как и в любом народе, традиционная культура, рожденная в условиях суровой борьбы народа за выживание, вооружала ребенка стремлением беззаветно выполнять общественный долг и высокой требовательностью к себе.

Хотя мальчик рос в городе, а его родители уже стали горожанами, они приобщали его к крестьянской народной культуре, в которой сохранились древние легенды и мифы, песни и сказки, заветы архаического магического мышления, отголоски которого звучали в обращении к «батонеби» или в обрядах при рождении детей. Однако эта первозданная культура представляла собой не только свод примет, сказаний и правил поведения в общине. Этнографы давно уже обратили внимание на то, что выходцы из традиционных общин являются подлинными кладезями знаний о природе. Нет сомнения в том, что родители Coco были носителями этих знаний и скорее всего старались передать их сыну. Сохранение в памяти этих знаний, постоянное их использование и пополнение не могло не развивать цепкой и прочной памяти, обостренной наблюдательности и способности внимательно анализировать окружающие явления. Под влиянием родителей эти способности развивались рано и не в меньшей степени, чем педагогами первоклассных учебных заведений.

Очевидно, что третируемая как второсортная народная культура на самом деле воспитывает сильных в моральном и интеллектуальном отношении людей. Эти сильные моральные и интеллектуальные качества обеспечивают успех выходцев из традиционных общин и в современной цивилизации.

Исследователи из женевского института социального развития ООН давно пришли к выводу, что необразованные и не знающие городских манер молодые представители традиционной культуры опережают своих сверстников-горожан в освоении городских профессий и социальном продвижении в городской среде. В отличие от коренных горожан, нередко уверенных в достаточности своих знаний о своей среде обитания (зачастую весьма поверхностных), новички урбанизированного мира воспринимают город как удивительную и жизненно важную загадку, в которой им необходимо разобраться, как это важно для человека, живущего среди загадочной и опасной природы. У них с детства развиты обостренная наблюдательность, умение прочно запоминать все увиденное и услышанное. Эти качества помогают молодым людям лучше учиться, быстрее овладевать профессиональными навыками и премудростями сложных наук, а затем открывать новые горизонты в самых различных областях материальной и духовной, производственной и общественной жизни.

Вероятно, родители Coco, у которых он был единственным ребенком, выжившим после смерти в младенчестве его старших братьев, постарались сделать все от них зависящее, чтобы передать ему духовное, моральное, интеллектуальное наследие народа, которым они владели. По сути родители (прежде всего мать) вложила в Coco все то, что должна была распределить между ним и его братьями. Это обстоятельство могло способствовать тому, что мальчик унаследовал многие личностные качества, присущие наиболее сильным людям из крестьянских общин: живость и энергию, любознательность и находчивость, умение постоять за себя.

Успехам в учебе Coco особенно способствовала его феноменальная память. Как отмечает Евгений Громов, необычная мнемоническая способность Сталина сохранилась у него «до конца дней своих, что поражало знавших его. И тут было чему поражаться». Громов ссылается на воспоминания Ворошилова, который познакомился со Сталиным в 1906 году во время стокгольмского съезда партии. К удивлению Ворошилова Сталин на память читал большие отрывки из различных литературных произведений. Громов приводит и свидетельство Р. Роллана, который записал рассказ Максима Горького о памяти Сталина. Горький говорил французскому писателю, что, «прочитав страницу», Сталин «повторяет ее наизусть почти без ошибок». Скорее всего эта способность была присуща ему с раннего детства..

Унаследовав эту и другие способности, характерные для культуры своего народа, мальчик из Гори обрел огромный потенциал, позволявший ему выйти за пределы небольшого городка, а затем и за пределы своей родины. Подобное социальное продвижение порой ведет к тому, что новые обитатели городов и столиц не только утрачивают связи со своей родиной, но и обретают снисходительное отношение к образу жизни, обычаям и даже языку своих сородичей. Зачастую такие люди, подчеркивая свое кардинальное перерождение и совершенство в овладении «городских» и «столичных» нравов и навыков, стараются устранить в своем образе жизни все признаки, напоминающие об их прошлом. Сумел ли Иосиф Джугашвили сохранить связь с древней народной, национальной культурой, наследником которой он являлся?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.