Глава 10 Ложные друзья аналитика Системы РФ

Система (в отличие от описанной Кеннаном советской) терпит и поощряет неопределенную массу версий своего устройства. От «тоталитаризма» и «колониальной империи» до «геополитики Путина» и «мягкой автократии». Разница концепций политически несущественна, а сами они не соотносятся в поле стратегий. И каждая из версий указывает на реальный неопознанный фактор, но не зная какой.

Геополитика – вот удобный способ «видеть общую картину», ничего ни о чем не зная. Геополитик мгновенно даст правдоподобную версию любой политики, о которой узнал от начальства. Геополитика умеет приписывать врага в сколь угодно нейтральный ландшафт, а тем более в неясную ситуацию. Подделывая факты, Система РФ подделывает и их связь в общей картине.

«Имперские амбиции России» как художественный проект

Есть понятие «ложные друзья переводчика». Когда слово на слух звучит понятно, но смысл его совершенно другой. А есть ложные друзья аналитика, например «империалистические планы России». Дело в том, что скорее все наоборот – при непонятности национальных интересов власть бессильна строить стратегию. У Российской Федерации изначально не было врага – и его выдумывали, а исходя из этого, придумывали себя. Что такое «большой имперский нарратив»? Ведь империи нет, и ни одной реальной задачи, которую решала империя, нет.

Имперский проект России – это литературно-художественный проект. Имперские литераторы имеют влияние. Это влияние всегда лишь отчасти политическое, а более эстетическое. Но люди, которые пишут геополитическую беллетристику, как Проханов или Дугин, – довольно популярные писатели. Такие люди с их эстетикой всегда оказывали влияние на силовые кадры. Имперская беллетристика прямо на политику не влияет, зато влияет на читателя-офицера. Безответственная риторика в сочетании с действиями на Украине пугает, но в ней нет ни имперского, никакого вообще проекта. Даже задача сохранить союзников России противоположна задаче экспансии. При попытке расширения страна потеряет всех тех союзников, что имела.

Кеннан против фантастики

В чем строгость постановки вопроса о России Джорджем Кеннаном? Он отказался приспосабливать стратегию к любым версиям о власти в России, переступив через все объяснения «русским колониализмом» и «наследием царизма». Глядя на игру Москвы, он сказал: русские определились, они не изменят своего поведения ради нас. Отбросив зачарованность персоной Сталина, Кеннан опередил и его самого, так и не признавшего советскую систему законченной. Сталин фантаст, а Кеннан реалист: дело сделано. Советское поведение таково, что бы советские о себе ни мечтали.

Кеннан отец стратегического понимания русского поведения. Игрок его стиля видит чужую игру как поле для своей. Вот почему автор стратегии сдерживания так презрительно чужд геополитике. О пространстве и географии Кеннан говорит лишь как о факторах, политику искажающих, а не «вечных геополитических интересах».

Как фэнтезийное сообщество захватило Генштаб

Чем заполнился наш вакуум дебатов, прежде чем стать фактором стратегического ослабления России? в 1990-е годы Россия потеряла интерес к устройству реальности. Импровизация реформ сопровождалась непониманием их цели и рамок возможного. Программирование сосредоточилось в столь тесном кремлевском кругу, что прочим умам нечем было заняться. И те сочиняли геополитические фэнтези. За 1990–2000-е годы сочинены горы треш-фантастики о ярком военном будущем России. В ней все препятствия отменены силой воли и магии, герои там никогда не отступают. Переполненная картинками великих битв с мерзкими тварями-врагами и беспричинных русских побед на ними геополитфантастика стала любимым чтивом силовой номенклатуры. Ее стратегическое «либидо» подавляет в мозгах аппарата умение видеть границы национальных интересов. В среде секретарей, референтов и кадровиков сформировалось обширное фэнтезийное сообщество РФ. И однажды пишущие о Безупречных Героях, противостоящих Ужасным Демонам Запада, сами превратились в беду. Обученные не верить реальности и критической оценке, их кадры пошли в Донбасс. Мечтая не столько о покорении мира, сколько об отмене его сложности и неподатливости.

Оценим роль имитаций в российской «идеологии момента». Вербуют кадры энтузиастов, мотивированных бросовыми сюжетами из теле-ток-шоу. Вооружают их настоящим оружием – и покидают в реальном непонятном чужом ландшафте, переописанном фэнтезийно как «наш». Стрелковое оружие стреляет, пробивая липовые бронежилеты украинской армии с ее разворованных складов. Отстреливаясь, та испепеляет гипсокартонные перегородки горожан Донецка, вдруг оказавшихся посреди Великой Битвы Магов, в своих квартирах между шахтой и продмагом. Перестав быть смешной, фантастика стала хоррором, предвещая новый глобальный тренд.

Геополитика как искусство «детского мата»[9]

Известная пропагандистская контрпара: «Россия традиционно экспансионистское государство» vs. «Россия всегда лишь оборонялась от злых русофобов». Противоречия тут нет. Россия проводит тактически оборонительную политику, при отсутствии оборонительный стратегии. Отсюда русский маятник от изоляционизма к экспансии и от агрессии к самообвинениям. Отсюда гигантская сила обид в дипломатии Москвы. Нас не понимают ни когда мы боимся, ни когда вдруг огрызаемся.

А геополитика еще и превосходный способ запутать себя и всех. Она с театральным пафосом настаивает на недодуманных интересах. Так, Россия к концу XIX века имела реальные интересы на Дальнем Востоке и в Азии, но священной коровой империи оставались Проливы – где России уже большего хотеть было нечего. Вот и сегодня РФ борется с (безвредными для ее реальных интересов) США, и где? в Донбассе. Не нужном ни США, ни ей, ни, как кажется, самой Украине.

В основе краха стратегий лежат смещенные интересы. Так, мотивом американо-китайского сближения 1970-х – убийственного для СССР – стало довольно случайное событие – ввод советских войск в Чехословакию в 1968 году. Испуга перед блицкригом Варшавского блока председатель Мао не показал, но предпринял шаги, чтобы заинтересовать собой США – и этого добился. Военно-технически успешная оккупация Праги Москвой опрокинула сценарный финал холодной войны. Мейнстрим разрядки ринулся в американо-китайское русло, и Китай (а не СССР, чего в 1960-е ожидали) превратился в приоритет американских усилий. Геополитическая паника сильного Брежнева из-за слабого Дубчека привела к американо-китайскому альянсу и направила западные инвестиции в КНР – вместо СССР. Так «вежливо» взятая Прага породила китайское экономическое чудо с обнищанием СССР и РФ.