Глава 9 Глобальный режим антироссийских санкций

Антироссийские санкции, начавшиеся после отнятия Россией Крыма у Украины, встретили со стороны Москвы ответ. К настоящему времени они развернулись в международный режим глобальных масштабов. Режим санкций взбодрил российскую внутреннюю политику, вернув ее в естественное экстремальное состояние. Размен ударами и контрударами, показные и реальные переориентации стратегии в Евразии позволяют видеть в режиме санкций долговременную форму мирового порядка.

Глобальный режим санкций

Политика санкций с московскими «антисанкциями» вместе образуют глобальный режим санкций, вводящий в другое состояние Европы и мира. Хотя не исключено, что новый мировой ландшафт сложился бы и при других обстоятельствах чуть иным образом. Режим санкций испытывает пределы устойчивости современного мира, который мы плохо знали. Одновременно он испытывает пределы устойчивости РФ. Пройдя это испытание, Команда Кремля обновит основание собственной легитимности.

Путинское правило чрезвычайности

Путин (на прямой линии) ясно сформулировал правило чрезвычайности для Системы РФ: «А по поводу того, сколько и долго ли нам терпеть санкции, я бы вообще сказал: не терпеть – нам нужно использовать ситуацию, которая складывается в связи с санкциями для того, чтобы выходить на новые рубежи развития. Мы, может быть, и не делали бы этого».

Вот ясная формула использования экстремальности Системой РФ. Здесь она объединена с презрением Команды Кремля к любым нормативным режимам, которые ее ограничивают. Санкции оценивают вне связи с нарушенной нормой – полемика вокруг последней исключена. Санкции восприняты Москвой как полезный климатический сдвиг, вроде global warming, улучшающего условия навигации за Полярным кругом.

Режим санкций фактически слабо связан с дальнейшими действиями России. Пролонгацией санкций Соединенные Штаты и Евросоюз хотят зафиксировать конфликт на данном уровне и управлять им, не допустив эскалации. Того же хотят в Кремле. Но это не значит, что Кремль знает, как ему существовать в этом новом глобальном режиме санкций.

Тонизирующая политика исключения

Политика санкций, собственно говоря, это политика репрессивного перевоспитания. В основе ее лежит известная философская догма «стимул-реакция», из учения советского академика Павлова. Изолированный объект, на который наложена изолированная репрессия, якобы «учится», меняя поведение предсказуемым образом. Этот бихевиоризм лагеря восходит к сталинскому «пенитенциарному истмату»: так в СССР и РФ перевоспитывают зэков.

В реальности же России важна только широта и емкость коалиции участников санкций. Большинство санкций эпохи холодной войны были бесполезны, ведь коалиция в биполярном билагерном мире была невозможна (Куба – классический пример, ЮАР эпохи апартеида, рассорившаяся с обоими лагерями, – исключение, ярко подтверждающее правило).

В постполярном мире возникла возможность универсальных коалиций, выступающих от имени МОМ: «мирового общественного мнения». США борются за то, чтобы создать и возглавить такую коалицию. Ожидаемый успех антироссийских санкций заключен в намерении снизить коалиционный потенциал той, против кого они направлены. Такая борьба ведет к переменам в глобальном управлении, но едва ли – к успеху.

Систему РФ санкции чрезвычайно тонизируют, но не могут ни уничтожить, ни даже ослабить подвижность («верткость»). Чрезвычайщина стимулирует, вводя нас в знакомый «лагерный тонус» – тревожный, репрессивный, изобретательный. Внутри Системы возникают новые, прежде невозможные союзы. Заметно падение антикавказских настроений в националистической среде после включения сил Рамзана Кадырова в борьбу на Донбассе. Заметно участие активистов недавнего «болотного движения» в поддержке кремлевского курса, а то и прямо в боях на Украине.

Хакерская атака на Систему РФ

Режим антироссийских санкций является попыткой вмешаться во внутренние схемы российского поведения. Намерение властей Запада получить доступ к кремлевскому «программному коду» (В. Путин) дополняется нечеткой постановкой цели у западных «хакеров». Это не новая политика сдерживания, а попытка найти надежный инструмент внешнего управления РФ. Она отчасти удалась.

Легкомысленно осуждая внешнее управление странами, Москва выносила себя за рамки этой угрозы. Но с осени 2014 года мы уже фактически вошли в полосу реактивного управления. Действия Кремля, независимо от оценки их компетентности, явно реактивны. Сегодня Россия лишь реагирует на санкции, пытаясь давать отпор. Что это, как не внешнее управление? Устойчивая реактивность политики государства признак внешнего управления им. Но зависимое реагирование лишь запутывает международные дела страны, делая ситуацию опаснее.

Рефлексивная неясность

Путина тормозит неизвестность возможных будущих действий Запада, а действия Запада сдерживает неясность ответных действий Путина. Но полной симметрии двух неясностей нет.

Путин персонифицирует для Европы старые страхи европейцев перед деевропеизацей Европы извне. Страх деевропеизации Россией глубже теоретических чучел «московского колониализма» и «тоталитаризма» – это страх потери идентичности европейцем. Он подобен русскому страху «окружения и распада страны» – возможно, оба страха возникли одновременно и связаны друг с другом.

Кремль устрашен множественностью центров принятия решений на Западе. Его останавливает неопределимость суммы сложения западных векторов решений, зато эта же плюральность предоставляет соблазнительный простор маневрирования.

Стороны режима санкций взаимно отслеживают впечатление, которое их шаги производят друг на друга. Сдерживая реакции и скрывая страх, они дозируют ответные маневры. (У азартных игроков это зовут poker faced.) Неизвестность обучается быть рефлексивной.

Санкции как проявитель

Режим антироссийских санкций – глобальный режим в двояком смысле слова. С одной стороны, он ограничивает мировой вес России в экономической, технологической и культурной перспективе. В то же время он импровизирует глобальную перестройку, назревшую независимо от России. И мы ждем, что режим санкций выявит места напряжений и откроет путь катастрофизму глобальных последствий. На это и рассчитывает правящая команда: Россия как мишень санкций должна стать бенефициаром их неучтенных революционных последствий.

Невозвратимая норма[8]

Расчет политики выжидания многоцелевой. Во-первых, дождаться выброса скрытых мировых напряжений (которые в Кремле часто оценивают неверно. Например, что-то подобное бойне в Париже Москва ожидала, и именно потому неверно проинтерпретировала как «закат Евросоюза»).

Западная политика санкций не повысит склонность Кремля к прежней норме, а ведь именно это базовый аргумент санкций. Впрочем, очень рискован и наш соблазн воспользоваться деструктивными мировыми последствиями санкций или даже их усугубить.

Контригрой России может стать затягивание процесса при вовлечении в него новых незападных участников. Это подрывает шанс нормализации, толкая всех в противоположную сторону. Если вообще возвращение к норме возможно в принципе.

Новый фактор времени

Особенностью политики антироссийских санкций является непредсказуемость шагов участников конфликта для них самих. Отсюда такой фактор режима санкций, как мобилизация и готовность всех к внезапным разворотам.

Готовность не равна и ограничена материальными и нематериальными факторами. В конечном счете от этого зависит исход игры, но от этого же зависит и масштаб последствий. При отливе, как говорит У. Баффет, «мы увидим, кто был без плавок». Игроки разгорячены рисками, удваивая свое внимание и подвижность. Опасно недооценить азарт, который у них возникает, и особенно панические состояния, которые станут толкать их под локоть.

Возникла необходимость в перерасчете времени. Путин, отвергающий фактор времени внутри страны, для всего мира сам стал фактором, жестко сокращающим сроки. Но режим санкций явно устойчив, и все обдумывают выгоду, которую смогут извлечь. Эта мотивация, оттеснив начальные цели санкций, постепенно становится основной.

Что потом?

Система РФ хотела бы выйти из режима санкций, но не хочет возвращаться к досанкционному ancien r?gime. Россия не признает своей вины за подрыв порядка, который в украинском крахе показал неустойчивость. С точки зрения Команды Кремля, их крымская игра ничем не отлична от игры саудитов с ценами на нефть.

Кто сегодня реально совершает бесповоротные шаги? Одна Россия. Прочие все еще верят, что смогут вернуться, и только Путин знает: возврата нет. Это делает его заново сильным, для многих опасным партнером.