2.5. Второй съезд партии

Впервые напечатано 30 июля 1933 г. в газете «Правда» № 208.

Печатается по книге: Крупская Н. К., Ленин и партия, М., Партиздат, 1933, с. 57–63.

Тридцать лет прошло со времени II съезда партии, только три десятилетия, но каких десятилетия! Это были для нас, большевиков, годы непрестанной борьбы в самых разнообразных, всё более и более усложнявшихся условиях; даже злейшие годы реакции были для партии годами роста. Сейчас у партии громадный опыт и теоретической, и пропагандистской, и организационной работы. И важно с точки зрения этого опыта взглянуть на тот момент, когда только ещё начинала складываться наша партия. Теперь перед нами выпуклее и ярче выступают те факты, на которые раньше меньше обращалось внимания. Кроме того, и это самое важное, минувшие три десятилетия были десятилетиями, когда с особой наглядностью история всего общественного развития на каждом шагу блестяще подтверждала теоретические установки учения Маркса — Энгельса.

Остановлюсь на двух вопросах. На II съезде впервые принята была программа партии. Первый проект программы был выработан группой «Освобождение труда» в 1885 г. Главная цель этого проекта была противопоставить народнической точке зрения на ход общественного развития точку зрения марксистскую. Когда составлялся этот проект, массового рабочего движения у нас в России ещё не было, и это не могло не наложить печати на весь проект. Когда в 1896 г. началась подготовка I съезда партии, Ленин, сидя в тюрьме, думал о том, что теперь надо дать уже иного типа программу, популярную, понятную каждому сознательному рабочему, программу, которая была бы непосредственным руководством к действию. И в то время, как в Питере шла стачка 30 тысяч текстилей, Ильич в своей камере строчил молоком и пересылал на волю проект популярного изложения программы партии и объяснительную записку к ней.

На I съезде, состоявшемся в 1898 г., когда Ильич был в ссылке, как известно, не было принято ни программы партии, ни устава партии. Она даже не обсуждалась на съезде.

Конец 90-х годов был временем, когда на родине марксизма, в Германии, стал крепнуть и оформляться махровый оппортунизм, особенно полно сформулированный Бернштейном. Если и то время в Германии оппортунизм Бернштейна, утверждавшего, что «цель — ничто, а движение — всё», встретил отпор и Бернштейн вынужден был даже голосовать за программу Бебеля, влияние бернштейнианства на молодых русских марксистов, плохо подкованных в вопросах теории, было очень велико. Правда, наши бернштейнианцы — рабочемысленцы, авторы «Кредо», рабочедельцы — были куда первобытней немецких оппортунистов: антимарксистская, антипролетарская сущность их теориек выступала во всей наивной простоте, но борьбу с ними приходилось вести систематическую. Начались среди наших оппортунистов после I съезда разговорчики, что и вообще-то говоря нашей партии программа не нужна, что много есть спорных вопросов, и т. д. и т. п. И вот в 1899 г. в ссылке Владимир Ильич пишет статью «Проект программы нашей партии» — статью, которую тогда не удалось напечатать даже в нелегальной прессе, но которая бросает яркий свет на дальнейшие споры о программе. Возражая тем, кто утверждал, что программа может помешать развёртыванию полемики, что она «свяжет», Ильич писал в вышеупомянутой статье:

«Мне кажется, наоборот: это ещё один довод за необходимость программы… для того, чтобы полемика не осталась бесплодной, чтобы она не выродилась в личное состязание, чтобы она не повела к путанице взглядов, к смешению врагов и товарищей, для этого безусловно необходимо, чтобы в эту полемику внесён был вопрос о программе. Полемика только в том случае принесёт пользу, если она выяснит, в чём собственно состоят разногласия, насколько они глубоки, есть ли это разногласия по существу или разногласия в частных вопросах, мешают ли эти разногласия совместной работе в рядах одной партии или нет. Только внесение в полемику вопроса о программе может дать ответ на все эти, настоятельно требующие ответа, вопросы; — только определённое заявление обеими полемизирующими сторонами своих программных взглядов. Выработка общей программы партии, конечно, отнюдь не должна положить конец всякой полемике, — но она твёрдо установит те основные воззрения на характер, цели и задачи нашего движения, которые должны служить знаменем борющейся партии, остающейся сплочённой и единой, несмотря на частные разногласия в среде её членов по частным вопросам»[57].

Полемике Ленин придавал очень большое значение. В своей пропагандистской и агитационной работе он постоянно противопоставлял точки зрения различных партий, фракций, спорящих сторон. Ильич не боялся резких слов, напротив, он иногда нарочно обострял вопросы, чтобы сделать нагляднее разницу во взглядах. Но он никогда не впадал в демагогию, никогда не занимался выискиванием мелких ошибок — это он называл «придиренчеством», а выбирал для полемики самые важные, существенные вопросы. Нет, Ленин не был противником полемики. На II съезде, когда составлялся проект резолюции об отношении к учащейся молодёжи, Ильич отстаивал пункт, в котором рекомендовалось всем группам и кружкам учащихся «…остерегаться тех ложных друзей молодёжи, которые отвлекают её от серьёзного революционного воспитания пустой революционной или идеалистической фразеологией и филистерскими сетованиями о вреде и ненужности горячей и резкой полемики между революционными и оппозиционными направлениями, ибо эти ложные друзья на деле распространяют только беспринципность и легкомысленное отношение к революционной работе…»[58]. Ильич считал, что полемика способствует выработке революционного мировоззрения, но при условии, что эта полемика идёт по правильному руслу; в такое русло вливает полемику программа партии.

Программе Ильич придавал громадное организующее значение. В той же статье — «Проект программы нашей партии» он писал:

«В настоящее время насущный вопрос нашего движения состоит уже не в развитии прежней разрозненной „кустарной“ работы, а в соединении, в организации (курсив мой. — Н. К.). Программа необходима для этого шага; программа должна формулировать наши основные воззрения, точно установить наши ближайшие политические задачи, указать те ближайшие требования, которые должны наметить круг агитационной деятельности, придать ей единство, расширить и углубить её, возведя агитацию из частной, отрывочной агитации за мелкие, разрозненные требования в агитацию за всю совокупность социал-демократических требований. Теперь, когда социал-демократическая деятельность встряхнула уже довольно широкий круг и интеллигентов-социалистов и сознательных рабочих, настоятельно необходимо закрепить связь между ними программой и дать, таким образом, всем им прочный базис для дальнейшей, более широкой, деятельности»[59] (курсив мой. — Н. К.).

В основу программы партии Ленин предлагал тогда положить «Проект программы русских социал-демократов», выработанный в 1885 г. группой «Освобождение труда», внеся в неё ряд поправок, делавших программу более актуальной. Ильич считал, что особенно важно развернуть в программе теоретическую сторону. Это возникало из того, что Ильич придавал такое важное значение теории. Правильная формулировка в программе положений марксизма должна была застраховать от основных ошибок оппортунизма, сужения задач рабочего движения, непонимания сути того, в чём должна заключаться борьба с самодержавием, смешения легальной оппозиции с борьбой за низвержение самодержавия, недооценки роли партии вообще и её ведущей роли в политической борьбе, застраховать от переоценки русской либеральной буржуазии, от иллюзии, что социализм может быть достигнут мирным путём, а не путём классовой борьбы.

В противоположность бернштейнианству, Ильич придавал особо важное значение теории.

Редакция «Искры» начала обсуждать программу партии ещё в 1902 г. Главными спорящими сторонами были Плеханов и Ленин. Плеханов настойчиво пропагандировал марксизм в среде русских социалистов начиная с начала 80-х годов. Сделал он в этом отношении чрезвычайно много. Вёл энергичную борьбу с искажениями марксизма ревизионистами, легальными марксистами, рабочедельцами. Этой роли Плеханова нельзя ни на минуту забывать. Но к моменту II съезда партии Плеханов уже 20 лет прожил в эмиграции, оторванный от живой, непосредственной борьбы просыпающегося рабочего движения. А Ленин тысячами нитей был связан с этим движением. И понятно, что Ленин хотел формулировать программу так, чтобы она была руководством к действию. Он нападал на Плеханова за абстрактность формулировок, затрудняющих понимание программы рядовыми членами партии, требовал увязки программы с задачами борьбы именно с русским капитализмом, требовал подчёркивания ведущей роли пролетариата, роли диктатуры пролетариата, настаивал на характеристике двойственной роли крестьянина. Ленин подчёркивал, что социал-демократия, представляющая интересы рабочего класса, выражает тем самым интересы всего общественного развития.

Чувствуя, что Ленин прав, что он, Плеханов, не дал в своих формулировках много из того, что надо было, Плеханов при обсуждении проекта программы свирепо огрызался, и дело чуть не дошло до разрыва. В конце концов основные требования Ленина были учтены в программе, предложенной редакцией «Искры» II съезду. Редакция единодушно защищала эту программу.

Каково было лицо партии к моменту II съезда? Особенности российского общественного движения, низкий культурный уровень масс сделали то, что на первых ступенях развития партии в её руководящей верхушке была почти исключительно разночинная интеллигенция. И потому, несмотря на тщательную подготовку II съезда, половина делегатов съезда была оппортунистически настроена. При обсуждении на съезде программы в прениях иногда вдруг совершенно неожиданно возникали ни с чем не сообразные споры, вроде того, допустимы ли детские ясли для детей работниц, или надо ли, чтобы государство обеспечивало бедных детей пищей, одеждой и учебниками, или должны ли мы заботиться о развитии национальных культур или нам до этого никакого дела нет… Программа была принята, впрочем, без особых боёв.

Но принятая программа должна была стать не простым украшением, а подлинным руководством к действию, и тут встал во весь рост вопрос, какова же должна быть та партия, которая будет осуществлять эту программу. Точка зрения Ленина была известна, он развил её в 1902 г. в книжке «Что делать?». Партия должна быть боевой организацией, каждый член её должен быть самоотверженным борцом, готовым и на повседневную, будничную работу, и на борьбу с оружием в руках. Каждый член партии должен сознавать свою ответственность за всю партию в целом, и партия должна следить за работой, отвечать за работу каждого. Без идейной и организационной сплочённости нельзя создать боевую партию.

Вот по этому вопросу и развернулись бои. При обсуждении первого пункта устава партии принята была формулировка Мартова, что членом партии может быть и человек, не входящий ни в одну из партийных организаций, а лишь признающий её программу и оказывающий ей содействие. Формулировка Ленина, что «членом партии является всякий, признающий её программу и поддерживающий партию как материальными средствами, так и личным участием в одной из партийных организаций», была отвергнута. На первый взгляд могло показаться, что спор шёл лишь о словах, на деле спор шёл о том, какой должна быть партия: оппортунистической или боевой, расплывчато-либеральной или выдержанно-пролетарской. Принятию мартовской формулировки посодействовали бундовцы и рабочедельцы, ушедшие затем со съезда и тем самым давшие в последний момент большинство сторонникам взглядов Ленина.

На III съезде партии, на котором представлены были только большевики, формулировка Мартова по пункту устава была заменена формулировкой Ленина. Жизнь показала, какое значение имел весь этот спор.

Начиная со II съезда всё дальше и дальше расходились дороги большевиков и меньшевиков. И чем более боевой был момент, тем более обострялись разногласия. Когда в 1917 г. встал вопрос о строительстве социализма, меньшевики ушли в лагерь контрреволюции, большевики же шаг за шагом, преодолевая громадные трудности, идут к великой цели, к построению социалистического общества. Партия 1903 г. и партия 1933 г. на первый взгляд несравнимы, но именно правильность отправных установок большевиков в 1903 г. поставила партию на путь побед.