В междуречье

Начало января. В это время в Польше не так морозно, как в Подмосковье или на Орловщине. Тут климат мягче. Но все же зима и в Польше зима, особенно для тех, кто в окопах. Временами бушует, беснуется пурга. Снег мокрый, нудный и вокруг не видно ни зги.

Как раз в один из таких вьюжных дней в 354-ю дивизию приехал командующий армией генерал Батов. Приехал на броневике, без обычной свиты штабных офицеров.

Командарма я встретил возле дивизионного КП. КП добротное, глубоко врытое в землю и хорошо замаскированное. Как и положено, стал докладывать обстановку.

— Знаю. Все знаю, — оборвал доклад Павел Иванович. — Держите оборону. Готовите личный состав к наступлению… Все известно. Пойдем-ка лучше поговорим наедине.

Командарм дружески пожал руку, потом взял меня под локоть, и мы вошли в блиндаж.

— Карту! — сказал командарм адъютанту. Тот с привычной ловкостью и аккуратностью разложил оперативную карту на столе. — А теперь погуляй. Будешь нужен — позову, — добавил генерал, дав понять, что присутствие адъютанта при разговоре не обязательно.

Павел Иванович долго и сосредоточенно разглядывал карту, будто видел ее впервые. По переднему краю обороны плацдарма, тянувшемуся на много километров, на карте были четко обозначены номера шести стрелковых дивизий.

— К наступлению готов? — оторвав наконец взгляд от карты, спросил командарм.

— Еще не совсем, — откровенно признался я.

— А в чем задержка?

— Работаем с пополнением, товарищ командующий.

О том, как шла подготовка пополнения, Павел Иванович знал, наверное, нисколько не хуже меня. Большое пополнение дивизия получила в середине декабря. Оно состояло в основном из необученной и необстрелянной молодежи, мобилизованной военкоматами Молдавской ССР. Среди молодых бойцов оказалось немало и таких, которые слабо знали русский язык. Это создавало дополнительные трудности.

Общее руководство учебно-воспитательной работой возглавил мой заместитель по строевой части полковник Д. Д. Воробьев. К проведению занятий с новичками были привлечены лучшие командиры и политработники дивизии. Им активно помогали наиболее прославившиеся в боях рядовые воины.

Однако для всесторонней подготовки пополнения к наступлению требовалось время, а его даже по фронтовым нормам было очень мало.

В конце декабря командиров корпусов и дивизий под строгим секретом ориентировали в армии, что общее наступление начнется не раньше третьей декады января. В этот минимальный срок и старались закончить боевое сколачивание пополненных подразделений. И вот новое указание: все, что предполагалось сделать к 20 января, необходимо успеть к 14 января. Войска должны перейти в наступление на 5–6 дней раньше намеченного срока. Таково категорическое требование Верховного Главнокомандования.

— Придется поднажать. Время не ждет, — сказал командарм. — И еще одно. О переносе срока наступления никому ни слова. Строжайший секрет. Самый строжайший!

В тот же час Батов приказал срочно вызвать на КП комкора Алексеева. И пока его ждали, командующий рассказал о военно-политических событиях и плане наступательной операции под кодовым названием «Висла».

Дело оказалось в том, что немецко-фашистские войска, воспользовавшись временным затишьем на советско-германском фронте, нанесли в Арденнах мощный удар по союзным англо-американским войскам и значительно потеснили их.

В связи с этим Черчилль обратился к Сталину с просьбой ускорить наступление на восточном фронте с целью отвлечения противника от Арденн. Верховный это предложение принял.

— Наступление на гитлеровскую Германию, — сказал генерал Батов, — одновременно начнут пять фронтов. Главная задача наступательной операции — разгромить группировку противника на территории Польши и выйти на Одер. Вместе с тем отсечь и разгромить силы врага в Восточной Пруссии.

Войскам 65-й армии, переданным в состав 2-го Белорусского фронта, предстояло принять непосредственное участие в разгроме и уничтожении восточно-померанской группировки. В полосе армии оно начнется одновременно с двух наревских плацдармов — сероцкого и пултусского. Соединившись в Нове-Място, армия во взаимодействии с соседями окружает и уничтожает противника, а в дальнейшем развивает наступление на Плоньск.

Генерал Д. Ф. Алексеев приехал с начальником штаба корпуса полковником Н. М. Горбиным. В тот же час мы все четверо отправились на предварительную рекогносцировку местности. Позиции противника находились в каких-нибудь 250–300 метрах от передовых траншей и хорошо просматривались. Павел Иванович в течение нескольких минут внимательно изучал вражескую оборону на участке будущего прорыва, что-то записывал в блокнот. А когда прошли по траншеям вдоль всего оборонительного участка дивизии, объявил:

— Итак, решено. Начнем отсюда. Две дивизии вашего корпуса пойдут в первом эшелоне, одна — во втором. Какие и где, определите сами.

Отдав генералу Алексееву распоряжение — представить свои соображения о плане прорыва, командарм уехал, а комкор и я еще некоторое время провели на передовой, уточняя возможности развития будущего боя.

По возвращении на КП комкор сказал:

— Окончательное решение получите завтра-послезавтра, но, по всей вероятности, в первом эшелоне будут ваша дивизия и сто девяносто третья. Гвардейцы сорок четвертой двинутся во втором.

В ночь на 8 января дивизия получила боевой приказ ком-кора. В нем точно определялись участки прорыва и основные направления наступления. Полкам нашей дивизии, как и соседям, предстояло наступать на очень узких участках, не превышавших двух километров по фронту. Радовало и то, что стрелковым частям обеспечивалась сильнейшая огневая и танковая поддержка. По всему чувствовалось — удар по врагу будет мощным и, как говорится, беспроигрышным. До личного состава боевая задача не доводилась. Сделать это предусматривалось в последний момент перед боем.

Неожиданно вновь ударили морозы — злющие, под стать сибирским. Но, несмотря на это, дивизия активно готовилась к наступлению. Нерешенным оставался вопрос о разминировании переднего края — своего и противника. Особенно беспокоило то, что мины намертво вмерзли в грунт. Это затрудняло работу саперов, замедляло разминирование. На извлечение каждой мины требовалось втрое, а то и вчетверо больше времени, чем в обычных условиях. Возникла необходимость срочно предпринять какие-то радикальные меры по ускорению разминирования. Командир саперного батальона капитан Н. А. Боровой предложил делать проходы выдвижными удлиненными зарядами. Этот способ ускорял разминирование, делал его менее опасным, однако сопровождался сильными взрывами, которые неминуемо приоткрыли бы врагу тайну подготовки к наступлению. Поэтому было решено начать разминирование с началом артиллерийской подготовки, которая была рассчитана на полтора часа.

В ночь на 14 января с группой ведущих офицеров штаба я выехал на НП, расположенный на опушке леса вблизи деревни Пискарня-Дужа. На переднем крае под покровом темноты всюду шли последние приготовления к бою. Дивизионные и полковые истребители танков бесшумно выкатывали свои пушки в боевые порядки пехоты. Тягачи и грузовики подвозили к переднему краю на заранее определенные позиции тяжелые орудия и гвардейские минометы. За болотом, через которое была проложена надежная деревянная дорога, сосредоточивались тяжелые танки типа ИС, а также оснащенные противоминными тралами тридцатьчетверки.

Близилось утро, серое, пасмурное. Все вокруг заволокло густым туманом. Видимость не превышала двухсот метров. Туман создал дополнительные, непредвиденные трудности в управлении войсками, но все уже было готово к наступлению.

За три часа до начала атаки до всех бойцов, командиров и политработников был доведен боевой приказ. Одновременно в подразделениях зачитывалось Обращение Военного совета фронта, в котором впервые за время войны официально был провозглашен призыв «Вперед, на Берлин!». Кое-где состоялись предбоевые митинги.

Противник уже привык к тому, что русские, как правило, начинали наступление с рассветом или рано утром, и в эти часы был особенно бдительным. На этот же раз командующий фронтом Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский решил начинать наступление ближе к полудню.

Ровно в 12.00 14 января 1945 года началась артподготовка. Прогремел первый мощный залп, за ним второй, третий… и вскоре все слилось в единый оглушающий гул. С первыми залпами саперы приступили к своей опасной работе на минных полях. И надо сказать, они отлично справились со своей задачей. Проходы для пехоты и танков были проделаны в срок. При этом особо отличился саперный взвод во главе с младшим лейтенантом В. М. Коваленко, ветераном дивизии, выросшим на фронте от бойца до офицера.

Я прильнул к окулярам стереотрубы, чтобы сквозь туман увидеть взрывы на переднем крае обороны противника, и в этот момент взрыв огромной силы разворотил угол блиндажа НП. Взрывной волной меня бросило на землю. К счастью, все обошлось лишь небольшой контузией. В полной сохранности остался узел связи. Получил ранение и вышел из строя лишь начальник оперативного отделения штаба подполковник В. П. Оськин.

Спустя несколько минут позвонил генерал Алексеев и спросил, как ведет себя противник.

— Огрызается, — ответил я и доложил о случившемся.

— Продолжать управлять дивизией можешь? — спросил он.

— Да, конечно.

— Значит, все в порядке. Кстати, нам тоже тут досталось, — сообщил он в свою очередь.

По данным разведки в дивизии и корпусе многое знали о состоянии обороны противника. Было известно, в частности, что она состояла из двух хорошо оборудованных в инженерном отношении полос и простиралась в глубину от 25 до 30 километров. Основной узел сопротивления в пределах тактической полосы находился в Насельске. На переднем крае противник располагал довольно крупными силами пехоты, танков и артиллерии. Не учли мы, однако, того, что за два с лишним месяца позиционной обороны вражеские артиллеристы могли точно узнать месторасположение некоторых наших важных объектов, в том числе наблюдательных пунктов дивизии и корпуса. Не учли, и за эту оплошность чуть серьезно не поплатились.

Артиллерийская подготовка между тем продолжалась. Это был огневой удар огромной силы. На каждый километр фронта приходилось более трехсот артиллерийских стволов. Такого прежде не было, даже в боях на Курской дуге.

С переносом огня в глубь гитлеровской обороны стремительно двинулись вслед за огневым валом передовые стрелковые подразделения дивизии. Первыми ворвались во вражеские траншеи воины 25-го отдельного штурмового батальона майора Белохвостова и бойцы роты коммуниста лейтенанта Киреева, которые еще задолго до окончания артподготовки овладели двумя линиями траншей.

В общей сложности артподготовка продолжалась 90 минут. Снарядов артиллеристы, как было условлено, не жалели.

А когда канонада прекратилась, вступили в дело главные силы дивизии — стрелковые части во взаимодействии с танкистами и самоходчиками корпусного танко-самоходного полка.

Успех, которого можно было ожидать после столь мощной и длительной артподготовки, был достигнут не сразу. Объяснялось это несколькими причинами. Прежде всего, неблагоприятными метеорологическими условиями. Густой, почти непроглядный туман сильно мешал ведению прицельного артогня. По той же причине бездействовала и авиация. В результате многие огневые точки противника, расположенные в ближайшей глубине его обороны, остались неподавленными и оказали неожиданно сильное огневое сопротивление.

К 15 часам наша 354-я дивизия все же выполнила ближайшую задачу, овладев сильно укрепленным пунктом обороны противника — деревней Мешки. В бою за Мешки особенно отличился полк полковника А. X. Працько. Преодолевая упорное сопротивление врага, первой ворвалась на окраину деревни рота старшего лейтенанта И. Е. Зайцева, в боевых порядках которой находился парторг батальона П. Н. Алавидзе. Для парторга это был первый в жизни бой. Выдержал его Павел Николаевич блестяще. Еще до начала наступления он лично побеседовал со многими молодыми бойцами, рекомендовал им держаться поближе к ветеранам, равняться на них в атаке. В бою он поступал так и сам, а при штурме деревни Мешки в числе первых ворвался на окраину.

Признаться, мы волновались за новичков. Еще не обстрелянные, не получившие необходимой боевой подготовки — вдруг не выдержат, испугаются натиска танков и пехоты? К счастью, эти предположения оказались ошибочными. Молодые воины в бою не подкачали.

В числе первых во вражеские траншеи ворвался пулеметный расчет Сорокиных — отца Петра Ивановича и его сына Василия. В бою Василий был ранен. Сына заменил отец. А Василий тем временем, наскоро перевязав рану, уничтожил трех фашистов из винтовки отца. В санчасть он ушел только по приказу командира роты.

По инициативе агитатора 1201-го стрелкового полка майора Косолапова широкий размах получило своеобразное соревнование за установление красного флажка на отвоеванных у противника объектах. Право на установление флажка получал тот, кто первым достигал объекта. Почин был сразу же подхвачен многими воинами. Комсорг четвертой роты Галянов и командир отделения первой роты комсомолец И. Олейник первыми ворвались во вражеские траншеи и установили на брустверах красные вымпелы, что послужило сигналом для дружной и решительной атаки.

В том же бою отличился лейтенант медслужбы Капитон Берадзе, уроженец Зугдидского района Грузии. Помимо образцового выполнения своей основной обязанности — оказания первой медицинской помощи раненым на полковом медпункте, он лично вынес несколько раненых бойцов с поля боя.

Гитлеровцы яростно контратаковали наступавшие части. Особенно усилились контратаки на второй день боев. Крупные силы пехоты и танков противника создали угрозу отбросить дивизии первого эшелона на исходный рубеж. Учитывая эту опасность, командарм ввел в бой части 1-го гвардейского Донского танкового корпуса и выдвинул навстречу вражеским танкам армейский противотанковый резерв. А командир корпуса задействовал дивизию второго эшелона.

Так же поступили и командиры соседних стрелковых корпусов. Это наращивание сил позволило войскам армии продвинуться вперед. Полки 354-й дивизии вышли на шоссейную дорогу Пултуск — Насельск и лишили врага возможности перебрасывать по ней в Насельск подкрепления. Это позволило 44-й гвардейской и 193-й дивизиям во взаимодействии с 354-й с ходу овладеть Насельском.

После ввода в бой Донского танкового и вторых эшелонов стрелковых корпусов силы наступающих и противника примерно уравнялись. И все же на стороне наступающих было явное превосходство. Оно заключалось в неиссякаемом наступательном порыве советских воинов, в их стремлении как можно быстрее перенести боевые действия на территорию врага..

На пути войск к Висле встречалось много рек и речушек, и хотя они были скованы льдом, гитлеровцы цеплялись за них как за выгодные рубежи. С упорством оборонялись крупные населенные пункты. Контратаки врага не прекращались.

В бою за крупный населенный пункт фашисты бросили против стрелковой роты лейтенанта Ларцева до батальона пехоты и девять танков. Создалось критическое положение. Однако рота и действовавшая вместе с ней артбатарея полка выдержали натиск. Пехота противника сначала залегла, а потом откатилась назад. В неравном бою особенно отличились стрелковый взвод старшего сержанта Утигалия Джумашева и орудийный расчет коммуниста старшего сержанта Николая Михаличенко.

В другом бою группа воинов 25-го штурмового батальона во главе с командиром взвода Журавлевым, ворвавшись на огневые позиции вражеской артиллерии, захватила пушки целой батареи, а трех артиллеристов противника взяла в плен.

Героизм наших воинов с каждым километром продвижения вперед возрастал. Некоторые бойцы, получившие ранения, не покидали поля боя. Н. Воскресенский и И. Иванченко были ранены в голову, но продолжали сражаться. Комсорг первой роты Н. Бурмистенко заменил раненого командира и более двух часов командовал ротой. В том же бою молодой солдат молдаванин С. Дервич возглавил отделение и повел его в атаку. Вновь отличился санинструктор Н. Крутилин. Только за один день боя он вынес из-под огня более сорока раненых.

Разумеется, несла потери и дивизия. 16 января смертью героя пал на поле боя один из лучших комбатов, кавалер пяти орденов капитан Иннокентий Арсентьевич Соколов. Погибли многие командиры рот и взводов. Их приходилось заменять на ходу, нередко на какое-то время даже сержантами.

Наступление продолжалось. 17 января дивизия с ходу преодолела реку Вкра и на следующий день вышла на шоссейную дорогу Плоньск — Нове Място. В тот же день в газетах был опубликован приказ Верховного Главнокомандующего. В нем объявлялась благодарность воинам дивизий, освободивших города Макув, Пултуск, Цеханув, Нове Място, Насельск, Плоньск. 921-му артиллерийскому и 1199-му стрелковому полкам было присвоено почетное наименование Плоньских.

Тогда же пришла и еще одна радостная весть — об освобождении войсками 1-го Белорусского фронта столицы Польши — Варшавы.