МОСКВА — ПЕТУШКИ

1.

Вечер. Курский вокзал. И с разгона,

Не желая тащиться пешки,

Я макаюсь в утробу вагона

Электрички «Москва-Петушки».

В приукрашенном пластиком трюме

На скамьях, что на четверть — гробы,

Приковались друг к другу угрюмо,

Добровольно, по сути, — рабы.

Вёсла в окна с готовностью мчаться

От прострелов стыда и вины

То ль за призраком прошлого счастья,

То ли к ужасам новой войны.

2.

Поезд тронулся, еле осилив

Притяжение смрадной Москвы.

И опять покатилась Россия,

А куда — непонятно, увы.

Наша память хитра и коварна,

Грязь в минувшем, как солнце блестит.

И состав, как когда то товарный,

Продолжает народец трясти.

А в вагоне, разбитом на стойла,

Что и карликам будут тесны,

Кто-то тянет вонючее пойло,

Кто-то смотрит кошмарные сны.

3.

Едут бабы и гордо страдают

От привычного пьянства мужей,

На любовь простодушно гадают,

Но без боли не могут уже.

Едут, чудом оставшись живыми,

Среди мирных трудов мужики,

Им неясно, как стали такими

На своей же земле чужаки.

Тут же в вихре блатной круговерти

Едут парни с бурленьем в крови.

Они ищут безвременной смерти,

А должны бы тепла и любви.

4.

Едут дети, менты и мессии,

Работяги, торговцы, шуты.

Едут все, кто остался в России.

Даже если не едешь, — и ты.

Для того ли, чтоб в шуме и давке

Разобрать дикий хохот и вой?

Это ангелы делают ставки,

Кто и нас не доедет домой.

Но среди суматохи убогой

Едет мальчик — святая душа —

И рисует нам нового Бога,

На тугое стекло надышав.