Кавалер Золотой Звезды

Впервые за год и восемь месяцев после жизни, полной борьбы и опасностей, Медведев оказался в тишине и покое. Дома ему позволили пробыть лишь два дня. Потом отвезли в госпиталь.

Отдельная палата. Удобная кровать, мягкие подушки, легкое теплое одеяло. Тумбочка с цветами. И тишина… Только изредка зайдет в палату врач или сестра. Иногда навещал начальник госпиталя. Обследования, лекарства, лечебные процедуры.

Дмитрий Николаевич попробовал навести справки о родных. Сына Кима, рядового солдата Великой Отечественной, Медведев увидит только после Победы. Узнал, что жив брат Алексей. Он воевал рядовым бойцом на Калининском фронте, потом стал политруком взвода полковой разведки. Десятки раз Алексей Медведев пересекал линию вражеской обороны. Был ранен и контужен, награжден орденами Красного Знамени в Красной Звезды.

Михаил Медведев воевал комиссаром лыжного батальона. В одном из боев в районе Курска его ранило в ноги. Во время гитлеровского наступления летом 1943 года госпиталь подвергся бомбардировке, и Михаил Медведев погиб. И не мог тогда знать Дмитрий Николаевич, что как раз в апреле 1944 года, когда врачи наконец поставили его на ноги и он вернулся на Арбат, далеко от Москвы скончался старший брат Александр Медведев.

Дмитрия Николаевича очень угнетало, что в Москву не поступало никаких сведений ни о группе Бориса Крутикова, ни о Николае Кузнецове. Впрочем, вскоре его достигла первая косвенная весточка о гауптмане Зиберте. Разбирая пачку газет за последние два месяца, он прочитал в «Правде» от 15 февраля коротенькую заметку: «Стокгольм. По сообщению газеты «Афтенбладет», на улице Львова среди бела дня неизвестным, одетым в немецкую военную форму, были убиты вице-губернатор Галиции доктор Бауэр и высокопоставленный чиновник Шнайдер. Убийца не задержан».

Медведев ни секунды не сомневался, что «неизвестный» — это Кузнецов.

— Не задержан! Не задержан! — радостно повторял он.

Составление подробного отчета о всей проделанной работе оказалось делом непростым и небыстрым. Но в сжатом виде Медведев набросал его еще в госпитальной палате. «Целыми днями во всех мелочах и подробностях я вспоминал нашу жизнь в тылу врага. И странно — насколько тогда, в ходе борьбы, мне казалось все недостаточным, мелочным, теперь, когда я мысленно составлял отчет командованию, все представлялось значительным, заслуживающим серьезного внимания», — писал он впоследствии.

Самое главное — в Москву переданы многие сотни радиограмм, содержащих ценнейшие сведения о переброске вражеских войск и боевой техники, работе железных дорог, дислокации штабов, мероприятиях военных и оккупационных властей, положении на оккупированной территории. Эта информация учитывалась командованием Красной Армии при подготовке и проведении многих успешных операций, начиная с осени 1942 года и вплоть до самого победоносного завершения Великой Отечественной войны.

Внушительно выглядели итоги и боевой деятельности партизан. В многочисленных боях и стычках уничтожено около двенадцати тысяч вражеских солдат и офицеров, а также вооруженных пособников оккупантов. Ликвидировано одиннадцать немецких генералов и приравненных к ним высших государственных чиновников на Украине. Отряд же потерял за все время убитыми сто десять человек.

Подрывные и диверсионные группы отряда взорвали 81 эшелон с живой силой, техникой и военными грузами. Кроме того, было взорвано, сожжено, выведено из строя большое число железнодорожных мостов, складов, железнодорожных депо, электростанций, механических мастерских, немецких фольварков и других предприятий.

В отчете говорилось и о большой работе, проведенной «Победителями» по развертыванию партизанского движения в тылу врага: организовано десять новых отрядов, активизирована деятельность еще тридцати местных отрядов и подпольных организаций. Проводилась большая пропагандистская работа среди населения. Медведев подчеркнул особо восстановление Винницкой подпольной организации, которая, в частности, сожгла отдел пропаганды немецких войск на Украине.

Свой отчет Дмитрий Николаевич подписал новым званием: «полковник государственной безопасности Медведев», поскольку к этому времени специальные звания аттестованных сотрудников чекистских органов были приравнены к общевоинским. Прямо в госпиталь Медведеву была доставлена и офицерская форма с новыми, введенными в его отсутствие знаками различия — погонами.

Еще находясь в госпитале, Дмитрий Николаевич начал строить планы нового ухода во вражеский тыл с отрядом, сформированным, разумеется, на базе «Победителей».

В Центре уже сложились определенные виды на дальнейшее прохождение службы Медведевым.

Став сотрудником центрального аппарата НКГБ СССР[16], Медведев по-прежнему считал себя ответственным и за судьбу «Победителей». Формально отряд, насчитывавший в последние месяцы до 1400 человек, прекратил свое существование летом 1944 года. Значительная часть бывших партизан вернулась в родные места. Раненые и больные лечились в госпиталях. Многие молодые партизаны были призваны в Красную Армию. Большую группу медведевцев по рекомендации Дмитрия Николаевича направили на работу в органы государственной безопасности во Львов, Ровно и другие города Западной Украины. Некоторые разведчики после переподготовки были снова засланы во вражеский тыл для выполнения заданий командования. Так, отправился в Польшу с Валентином Семеновым и еще несколькими бойцами Александр Лукин.

В судьбе многих бойцов Медведев принял личное участие. В частности, он проследил, чтобы устроили на лечение (кому требовалось), а потом определили в детские дома или на учение всех детей и подростков, находившихся в отряде. О своих бывших командирах, разведчиках и бойцах Дмитрий Николаевич заботился до последнего дня жизни. Помогал с трудоустройством, жильем, если кто попадал в беду — поддерживал в тактичной, деликатной форме и материально. И уж, конечно, каждый мог обратиться к нему непосредственно или письмом за советом, поделиться радостями или горестями, которых хватало у каждого в трудное послевоенное время.

27 июля 1944 года войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза И. С. Конева завершили ликвидацию окруженной группировки противника в районе Львова и освободили областные центры Западной Украины Львов и Станислав[17], а также ряд других городов и населенных пунктов. Тем самым был завершен первый этап Львовско-Сандомирской наступательной операции, в ходе которой было нанесено поражение немецкой группе армий «Северная Украина».

Вскоре после освобождения Львова в этот город выехала группа ответственных сотрудников Центра, в числе их и Д. Н. Медведев. Им предстояла большая работа — нужно было помочь львовским чекистам очистить город и область от оставленных гитлеровцами и оуновцами агентов. Кроме того, Дмитрий Николаевич и его товарищи надеялись найти какие-то следы Николая Кузнецова, выяснить его судьбу.

Во Львове Медведев узнал все подробности трагического во многом перехода группы Крутикова, ознакомился с большой, как оказалось, работой в городе Пастухова и Кобеляцкого. Эти разведчики за время своего нахождения во Львове установили дислокацию многих военных объектов врага, особенно складов, штабов и скоплений войск. Оки успешно произвели несколько диверсий, а во время бомбардировок города советской авиацией подавали летчикам сигналы с помощью фонариков, наводили самолеты на цели. Пастухов и Кобеляцкий уничтожили около двадцати гитлеровских офицеров, агентов СД и даже застрелили на вокзале, воспользовавшись вспыхнувшей при воздушной тревоге паникой, немецкого генерала. Они также установили личности нескольких крупных националистов, оставленных руководством ОУН в городе для ведения террористической борьбы против Советской власти. Наконец, им удалось частично выведать план минирования Львова — тут помогло то обстоятельство, учтенное Дмитрием Николаевичем, что Пастухов до войны работал во Львове инженером коммунального хозяйства и прекрасно знал систему городских подземных коммуникаций, водоснабжения, канализации и т. д. По одной из них они провели к центру города группу советских автоматчиков. Пастухов и Кобеляцкий, встретив передовую часть Красной Армии, явились в ее Особый отдел и передали добытую ими важную информацию.

Пастухов и Кобеляцкий сообщили, что в начале февраля они видели Кузнецова. Он проехал в автомобиле мимо них в центре Львова. Видел Николая Ивановича и Харитонов, работавший в городе самостоятельно. Более того, Кузнецов тоже заметил его, но своим поведением дал понять Борису, чтобы тот к нему не подходил.

Дальнейшая судьба Николая Ивановича прояснилась после разбора захваченных Красной Армией во Львове немецких документов, в том числе СД и фельджандармерии. Так, во всех деталях были выяснены обстоятельства, при которых 9 февраля Кузнецов уничтожил вице-губернатора Галиции доктора Оттона Бауэра и шефа правительства дистрикта, начальника канцелярии президиума, губернатора, советника юстиции Гейнриха Шнайдера. Стало также известно, что 31 января Зиберт в доме военно-воздушных сил на Валовой улице, 11а, уничтожил подполковника люфтваффе Ганса Петерса и ефрейтора Зайделя.

Последним достоверным свидетельством о пребывании Кузнецова во Львове стал рапорт фельджандармерии, из которого следовало, что 12 февраля при попытке покинуть город Зиберт вступил в вооруженную схватку в селе Куровицах с усиленным патрулем фельджандармов. Уже тот факт, что патрулем командовал не фельдфебель, как обычно, а майор Кантер, доказывал Медведеву, что гитлеровцы перекрыли выезды из города для задержания именно Кузнецова: фельдфебель не имел права арестовать офицера. При этом столкновении на КПП майор Кантер и несколько фельджандармов были убиты.

Затем Кузнецов и его спутники бросили подбитую машину и ушли в лес, где через несколько дней натолкнулись на землянки, в которых скрывалась группа евреев. Здесь же они встретились с разведчиками из группы Крутикова — Василием Дроздовым и Федором Приступой. И евреи, и Дроздов с Приступой были больны сыпным тифом. Поэтому оставаться с ними Кузнецов никак не мог. Николай Иванович сказал Дроздову, что, учитывая сложившуюся ситуацию, он решил идти к фронту, навстречу наступающим войскам Красной Армии.

Больше Кузнецова, Каминского и Белова не видели…

…И вот Дмитрий Николаевич стоит у богатого особняка почти напротив Дома-музея Ивана Франко, в котором жил вице-губернатор Галиции Оттон Бауэр. Решетка, калитка… Он отчетливо представил события, разыгравшиеся на этом месте 9 февраля. В кармане Медведева лежало запечатанное письмо с надписью на конверте: «Вскрыть после моей гибели. Колонист»[18]. Оно хранилось у Дмитрия Николаевича с весны 1943 года, Николай Иванович написал его, направляясь в Ровно на митинг, во время которого он рассчитывал уничтожить Эриха Коха… Стоя у места еще одного подвига Кузнецова, Медведев не нашел в себе решимости вскрыть конверт. Для него это было равнозначно примирению со страшной мыслью о гибели разведчика. Увы, скоро исчезла последняя надежда…

В архивах СД были найдены документы о секретных переговорах, которые в обстановке строгой конфиденциальности вели в марте 1944 года во Львове начальник полиции безопасности и СД дистрикта Галиции штурмбаннфюрер СС доктор Витиска и комиссар полиции безопасности гауптштурмфюрер СС Паппе с представителем центрального провода ОУН и УПА Герасимовским. За этим псевдонимом скрывался видный бандеровец, доверенное лицо митрополита Шептицкого в гестапо, бывший капеллан батальона «Нахтигаль» Иван Гриньох.

В ходе переговоров с гестаповцами Герасимовский заявил, что «ОУН готова сотрудничать с немцами против большевизма на всех участках борьбы», в том числе подпольной борьбы в советском тылу. Для этого УПА просила немцев при отступлении оставить для нее секретные склады с оружием, боеприпасами, взрывчаткой. Это вооружение националистических банд должно осуществляться с соблюдением строгой конспирации, «чтобы не дать большевикам козырь, что украинские националисты в их тылу — это немецкие союзники и агенты».

В соответствии с достигнутой договоренностью УПА обязалась передать полиции безопасности все разведывательные материалы о большевиках-коммунистах, которыми располагала. Бандиты сами предложили выдать немцам захваченных ими в разное время на территории Галиции двадцать советских парашютистов, в том числе нескольких радисток.

В ворохе бумаг Дмитрий Николаевич нашел документы, от которых учащенно забилось, а потом оборвалось сердце… В них сообщалось, что в первых числах марта 1944 года при столкновении с подразделением УПА погиб советский разведчик, одетый в форму немецкого офицера с документами на имя Пауля Зиберта, и два его спутника.

Тогда же чекисты приступили к выяснению обстоятельств гибели Николая Кузнецова, Яна Каминского и Ивана Белова, но при жизни Медведева ничего существенного, помимо уже установленного, выяснено не было.

Только после этих находок Медведев вскрыл конверт и прочитал письмо-завещание Кузнецова, ныне широко известное.

«…В этот вечер, — вспоминал Медведев, — мы, боевые товарищи Николая Ивановича, вскрыли его письмо. Мы долго бродили по затемненным улицам Львова, повторяя прямые и мужественные слова, прочитанные нами и отныне навсегда запавшие в душу.

В те часы впервые возникла мысль о памятнике, о бронзовом монументе герою, который должны воздвигнуть два города — Ровно и Львов. Но никто из нас не мог отчетливо представить себе фигуру Кузнецова в бронзе, торжественно застывшую над площадью.

…С этой неподвижной бронзовой фигурой никак не вязался тот живой Кузнецов, которого мы знали, который и сейчас незримо присутствовал среди нас — простой, скромный, обаятельный человек, наш дорогой товарищ.

И мы поклялись в ту ночь увековечить его память своими делами, своим служением тому идеалу, ради которого жил и умер он.

Я же еще острее осознал свой долг рассказать людям моей Родины историю жизни и гибели Николая Кузнецова».

…Прошло несколько недель после возвращения Медведева в Москву. 5 ноября 1944 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за геройский подвиг, проявленный при выполнении специальных заданий в тылу противника, Дмитрию Николаевичу Медведеву было присвоено звание Героя Советского Союза. В тот же день звание Героя Советского Союза было присвоено и Николаю Ивановичу Кузнецову. Пройдут года… И в докладе, посвященном 50-летию органов ВЧК — ОГПУ — КГБ СССР, Ю. В. Андропов, говоря о чекистах, особо отличившихся в годы Великой Отечественной войны, первым из разведчиков назовет Николая Кузнецова, первым из командиров чекистских отрядов — Дмитрия Медведева.

17 ноября Медведеву и еще нескольким командирам оперативных чекистских соединений, отрядов и групп были вручены в Кремле ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Большая группа бойцов отряда «Победители» была награждена тогда же орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды, медалями «За отвагу» в «За боевые заслуги». Орденами Отечественной войны I степени были награждены посмертно товарищи Николая Кузнецова по его последнему заданию Иван Белов да Ян Каминский.

Получение высших наград Родины было отмечено скромным торжеством дома в кругу самых близких людей из числа тех, кто находился тогда в Москве. Поздравлений было не так уж много — указ в газетах не публиковался, и некоторые старые друзья Дмитрия Николаевича, одноклассники, сослуживцы по Старобельску и Одессе, Донбассу и Северу узнали о том, что Медведев кавалер Золотой Звезды, спустя несколько лет, кое-кто — лишь после выхода в свет книг «Это было под Ровно» и «Сильные духом».

Поздравления за столом тоже были сдержанными. Еще вша война. И все, кто был в этот день в квартире Медведевых на Арбате, прекрасно понимали, что впереди еще не один месяц боев и с каждым может случиться всякое…

Меж тем Медведев по-прежнему рвался на фронт. Так уж вышло, что его собственный ратный путь в этой войне пролегал только за линией фронта, а ему хотелось повоевать и непосредственно в войсках. Коль скоро партизанская война уже завершилась, Дмитрий Николаевич просил командование направить его в военную контрразведку СМЕРШ. Уж очень хотелось ему дойти с Красной Армией до Берлина.

И вот он пришел, День Победы… Советские люди ждали его почти четыре года. Но только после салюта в честь Красного флага, водруженного на куполе рейхстага, все вдруг сразу осознали, сколь близок он, этот миг. 9 мая 1945 года ЦК ВКП(б) и СНК СССР поздравили советский народ с победой лад фашистской Германией. Впервые за 1418 дней и ночей Юрий Левитан произнес не «Победа будет за нами!», а «Мы победили!».

На московские улицы вышли не тысячи, не сотни тысяч, а миллионы людей. Они смеялись и плакали, пели и обнимались. И все стремились к Красной площади, к Кремлю, ждали салюта Победы из тысячи орудий. Военных начали. День выдался пасмурный, то и дело начинал накрапывать мелкий холодный дождик.

Еще в начале мая Дмитрий Николаевич получил возможность отправить серьезно заболевшую Татьяну Ильиничну на лечение в Гагры. В одном из писем к ней он сообщал, что включен в группу, на которую возложена подготовка к Параду Победы. В частности, он писал: «Вся Москва готовится к Параду. Вообще ожидается много хорошего, радостного для всего народа. Да и пора уже! Весь наш народ заслужил себе большую радость». И далее: «Для меня будет большой честью присутствовать на таком Параде».

В парадном строю сводных полков от всех фронтов и Военно-Морского Флота не было специального полка разведчиков, действовавших на протяжении всей войны в тылу врага. Но некоторые из них стояли в тот день, 24 июня 1945 года, на гостевых трибунах Красной площади и мысленно так же проходили чеканным победным маршем перед Мавзолеем В. И. Ленина. Среди них был и Герой Советского Союза полковник Д. Н. Медведев.

Переживая каждое мгновение Парада, Медведев не мог не задуматься о природе советского патриотизма, который помог нашему народу выстоять в жестокой схватке с самым страшным врагом за всю историю нашей молодой страны, да и всей, пожалуй, истории России. Позднее он напишет: «Героическое начало, способность к подвигу заложены в самой природе советского человека, любящего свою Родину. Иногда человек и не подозревает, каким могучим и величавым может он стать в драматические моменты своего бытия, в суровую годину, требующую от него мужественных решений. Во время войны и, пожалуй, особенно в условиях оккупации, когда каждый оставался наедине со своей совестью, эта сила и величие духа раскрылись в тысячах, десятках тысяч людей, наверно, и не подозревавших, что они могут стать героями».

Через несколько дней после Парада Победы Медведев уже летел на Кавказ. По решению врачей его послали в Цхалтубо, в военный санаторий. Ему предстояло пройти основательный курс лечения. Уже через две недели Медведев затосковал. Он вообще-то недолюбливал санаторное времяпрепровождение, а теперь, после нескольких лет наполненной событиями и опасностями жизни, оно ему было и вовсе невмоготу.

Не дождавшись срока окончания путевки, он вернулся в Москву и тут же получил приказ выехать в Литву, в городок Таураге. Ему пришлось проработать в Литве почти полгода. В задачу Медведева входила координация действий органов государственной безопасности на большой территории. Немецкому населению этих районов была предоставлена возможность вернуться на собственно германские земли. Однако здесь затаилась многочисленная фашистская агентура, которой вменялось заниматься шпионской, диверсионной и террористической деятельностью в тылу Красной Армии. Многие немецкие агенты, проживавшие здесь долгие годы, владели литовским языком и могли при наличии документов, изготовленных гитлеровскими спецслужбами или просто изъятых у настоящих владельцев, сойти за литовцев и получить на «законных» основаниях советское гражданство. Всех этих людей предстояло разыскать и обезвредить. Скрывались среди новых жителей и военные преступники литовской национальности, лица, сотрудничавшие с оккупантами, принимавшие участие в массовых убийствах советских граждан. Их тоже надобно было выявить и отдать под суд.

Развернули подпольную деятельность литовские националисты. Еще в период оккупации в Литве были созданы (помимо существовавших до 1940 года) националистические организации фашистского толка, вроде «Партии литовских националистов» или «Верховного литовского комитета». Из членов этих организаций (даже после их формального роспуска немецкими властями) вербовались шпионы и террористы, их главари были руководителями полицейских охранных батальонов, участвовали в кровавых расправах над советскими патриотами.

Подобно ОУН на Украине, здесь также создавались лжеподпольные организации для обмана населения. Таковой, к примеру, была «Армия освобождения Литвы», отрядами и группами которой на самом деле руководили гитлеровцы. Последыши оккупантов и националисты, прибегая к террору и угрозам, мешали литовскому народу строить новую жизнь на возрождаемых землях. В их методах, подлых и коварных, было много общего с методами бандеровцев, мельниковцев и бульбашей, и опыт Дмитрия Медведева в этом отношении был очень полезен для сотрудников государственной безопасности Литовской ССР.

Дмитрий Николаевич ничего в жизни не делал вполсилы. Он не отделял своих основных обязанностей от единовременных заданий, в том числе и связанных с этой командировкой. С первого же дня по приезде в Таураге Медведев с головой ушел в работу.

27 сентября 1945 года он лаконично писал жене: «Сейчас начали разворачивать свою работу. Уже есть первые результаты». 18 ноября Медведев предупреждает ее: «Командировка очень затягивается. Работы много. Я весь растворился в работе. Но я не унываю, надеюсь, что найду решающее звено и добьюсь должного перелома».

Дмитрию Николаевичу не раз пришлось выезжать с оперативными работниками и на отдаленные хутора, и в Вильнюс, и в Клайпеду, и в Калининград. Не раз он оказывался на волосок от гибели. Так, однажды Медведева обстреляли из ручного пулемета в тот момент, когда он выходил из подъезда дома, в котором жил.

Одним из самых активных формирований националистов была банда под командованием ставленника гестапо Мисюнаса по кличке Зеленый черт. После того как гитлеровцев изгнали из Литвы, Мисюнас переориентировался, установил связи с эмигрантским литовским «правительством», а также американской и шведской разведками. Мисюнас располагал несколькими рациями, что позволяло ему координировать действия банд.

Долгое время Зеленый черт считался неуловимым. Несколько месяцев ушло только на то, чтобы определить места его пребывания. Это Медведеву удалось сделать благодаря кропотливой работе с местными жителями, а также налаживанию службы радиоперехвата. Ему удалось внедрить в банду нескольких чекистов. Дело дошло до того, что одному из них Зеленый черт поручил наладить издание подпольной антисоветской газеты. С грехом пополам вышло только шесть номеров, после чего типографская машина безнадежно сломалась.

Шаг за шагом банда изолировалась от тех людей, которые ей поначалу помогали, отрезалась от своих баз. Инструкции и приказы, передаваемые ей по радио из-за рубежа, своевременно становились известными чекистам. В конце концов чекисты в наиболее подходящий момент перешли в решительное наступление и несколькими ударами разгромили все группы Зеленого черта.

Подобным образом были ликвидированы и другие банды, находившиеся в данном оперсекторе. В последующие месяцы Медведев еще несколько раз выезжал в командировки, в том числе и в Ровно.

Вернувшись в Москву, Дмитрий Николаевич продолжил работу в центральном аппарате Министерства государственной безопасности СССР. Круг его обязанностей был широк. Чекистам предстояло проделать огромную работу по обеспечению государственной безопасности страны в условиях первого послевоенного года. Требовалось, в частности, обезвредить и покарать предателей и военных преступников. Ни один бывший староста, бургомистр, полицай, каратель не должен был скрыться от возмездия за черную измену, пролитую кровь советских людей.

То была трудная работа. Миллионы людей война сорвала с насиженных мест, разметала по беду свету. Возвращались на Родину бывшие советские военнопленные, мирные жители, насильно угнанные на каторжные работы в Германию, демобилизованные воины Советской Армии. У многих из них были утрачены личные документы, меж тем как архивы ряда учреждений погибли в военных пожарищах. Это облегчало бывшим пособникам оккупантов возможность забиться в щели, выдавать себя за других, ничем не скомпрометировавших себя лиц.

На Западной Украине продолжали бесчинствовать оуновские бандиты, в буквальной смысле слова ушедшие в глубокое подполье — схроны, замаскированные подземные укрытия. Зверскими убийствами партийных, советских, комсомольских работников, учителей, колхозных активистов они хотели запугать местных жителей, помешать им, тогда зачастую еще малограмотным и темным, строить новую жизнь.

Обострилась международная обстановка. Наступала эра «холодной войны», политики «с позиции силы». Начало ее принято датировать 5 марта 1956 года, когда Черчилль произнес свою фултонскую речь. Она была санкционирована президентом США Трумэном и британским премьером Эттли и фактически излагала согласованную антисоветскую программу обеих стран, вплоть до поджигательского призыва применить атомную бомбу, пока ее не имеет СССР. С легкой руки Черчилля тогда же было пущено в оборот выражение «железный занавес», якобы опущенный правительством Советского Союза между Востоком и Западом. До сих пор не все знают, что этот термин, изрядно избитый за десятилетии западными политиканами и борзописцами, принадлежит, увы, не Черчиллю. Сар Уинстон позаимствовал его без ссылки на первоисточник у гроссмейстера лжи и антисоветской клеветы Геббельса.

Апологеты «холодной войны» заимствовали у нацистов не только антисоветскую терминологию. Они взяли под крылышко немецких военных преступников, изменников Родины, бывших карателей и прочих выродков, приняли на свое иждивение и старую фашистскую агентуру. Чекисты знали об этом задолго до того, как Черчилль разразился пресловутой речью. Еще не просохли чернила подписей президента США и премьер-министра Великобритании под решениями Потсдамской конференции, как началась тайная война спецслужб США и Великобритании против СССР, вынесшего на своих плечах главную тяжесть войны.

Под сенью «западной демократии» укрылись тысячи предателей и палачей советского народа, в том числа злейшие враги Украины Степан Бандера, Ярослав Стецько, Владимир Кубийович, Микола Лебедь, Тарас Боровец-Бульба, активные белорусские, латышские, литовские, эстонские националисты, недобитки из власовской РОА. И стало обычным явлением, когда концы нитей, схваченные чекистами в схроне бандеровского боевика где-нибудь в Прикарпатье, вели к шпионским гнездам в Мюнхене или во Франкфурте-на-Майне.

Как ни странно, именно в эти напряженные месяца у Медведева зрело желание, усиливалась потребность написать книгу об отряде, о боевых подвигах советских разведчиков и партизан, в первую очередь — Николая Кузнецова. Он знал, что взялись за перо многие видные партизанские командиры: Ковпак, Сабуров, Козлов, Вершигора. Отрывки их воспоминаний стали появляться в газетах и журналах, звучать по радио.

Тогда же у Дмитрия Николаевича стали завязываться новые знакомства — в среде писателей, деятелей литературы и искусства. Однажды в узком кругу он рассказал немного о Николае Кузнецове, в частности, о том, как Зиберт похитил из собственного особняка генерала Ильгена. Слушали его с нескрываемым изумлением и жадным вниманием. Разговор имел неожиданный результат. Один из присутствовавших на этой встрече литераторов настолько загорелся рассказом Медведева, что положил его в основу киносценария. А вскоре по экранам страны совершил триумфальное шествие снятый по этому сценарию фильм «Подвиг разведчика». Главную роль — советского чекиста, действовавшего под видом немецкого офицера, блистательно сыграл Павел Кадочников.

Между тем здоровье Дмитрия Николаевича, пошедшее было на поправку, снова резко сдало. В конце 1946 года стало ясно, что со службой придется расстаться. По состоянию здоровья полковник государственной безопасности Д. Н. Медведев был демобилизован.

Его заслуги уже в этот период оценили высоко. Дмитрий Николаевич был удостоен четвертого ордена Ленина и ордена Красного знамени.