«Ха-ха»

После смерти Сталина в его квартире в Кремле и на Кунцевской даче остались тысячи книг. Здесь была эмигрантская белогвардейская литература и сочинения его прежних знакомцев (тех, кого он убил) – Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина. Их книги, конфискованные по всей стране, продолжали жить на его книжных полках. Но в период правления Хрущева библиотеку расформировали, и остались лишь книги, на которых были сталинские пометки.

Да, немногословный Коба оставил множество пометок на книгах. И эти пометки – странный путь в истинные размышления величайшего конспиратора.

Я сижу в Партархиве и листаю две любопытнейшие книги из его библиотеки – это две книги о терроре.

Одна – Троцкого «Терроризм и коммунизм». Всюду, где автор славит террор и революционное насилие, Коба не устает восторженно отмечать: «Так! Метко! Так!» Наедине с собой он не боится высказывать истинное отношение к своему заклятому врагу. Как мы поймем дальше, Троцкий всегда был… его учителем! Вторым учителем после Ленина.

Другая книга – социалиста К. Каутского «Терроризм и коммунизм». «Вожди пролетариата, – пишет Каутский, – стали прибегать к крайнему средству, кровавому средству – террору».

Эти слова отчеркнуты Кобой, и рядом его надпись: «Ха-ха». Ему, вождю гражданской войны, после ежедневных убийств, моря крови, смешон этот «буржуазный страх перед кровью».

«Нота Бене» – так выделены им слова Маркса: «Есть только одно средство укоротить, упростить корчи старого общества: кровавые родовые муки нового – революционный террор».

Коба усвоил: «Террор – скорейший путь к новому обществу».

Он с пониманием и интересом присматривался к ЧК – власти, рожденной террором.

«Нам все разрешено, ибо мы первые подняли в мире меч во имя раскрепощения и освобождения от рабства всех! Может ли кто-либо упрекнуть нас, вооруженных этим святым мечом, упрекнуть в том, как мы боремся?» – писал «Красный меч» – орган Особого корпуса ВЧК.

Эту мысль Сталин тоже полностью осуществит через два десятилетия.

В начале сентября свершилось чудо: мощные удары Красной армии под водительством Троцкого остановили продвижение легиона: 10 сентября красные выбили чехов из Казани. В следующие три дня ими были взяты Самара и Симбирск.

Едва оправившись после ранения, Ленин шлет приветственную телеграмму Троцкому.

Потрепанный легион начинает отходить обратно в Сибирь.

Во второй половине сентября Коба приехал в Москву навестить выздоровевшего Ленина. И конечно, по просьбе Кобы Ленин отправил приветственную телеграмму командующему Южным фронтом Ворошилову.

Троцкий понимает: это щелчок ему и очередное потворство своеволию Кобы. Он действует решительно: назначает в Царицын командующим фронтом бывшего царского генерала Сытина. Коба и Ворошилов отказываются подчиниться. Они привычно шлют шифрограмму Ленину: «Сытин – человек… не заслуживающий доверия… Необходимо обсудить в ЦК вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов».

Троцкий тотчас отвечает: «Категорически настаиваю на отзыве Сталина. На царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил… Ворошилов может командовать полком, но не армией в 50 тысяч».

Ленин не может сейчас противоречить Троцкому. В октябре Кобу отзывают в Москву.

В Москве он сразу понял: придется капитулировать – слишком силен Троцкий. И сообщает Ворошилову: «Только что ездил к Ильичу. Взбешен и требует перерешения».

Тотчас всякая капризность Кобы исчезла. «По-моему, можно решить вопрос без шума», – миролюбиво сообщает он Ленину и резко идет на попятную. Он печатает статью в «Правде» к первой годовщине большевистской власти, где восхваляет… Троцкого!

«Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством… товарища Троцкого… Быстрым переходом гарнизона на сторону Советов и умелой постановкой работы ВРК партия обязана прежде всего и главным образом товарищу Троцкому».

Чтобы сохранить Кобу на фронте, Ленин сам начинает мирить его с Троцким, сообщает ему: «Приехавший Сталин убедил Ворошилова полностью подчиниться приказам Центра».

Коба умеет и отступать.