Кирилл Григорьевич РАЗУМОВСКИЙ (1728–1803)

Младший брат Алексея Григорьевича до того, как стать графом и последним гетманом Украины, пас отцовский скот в том же самом селе Лемеши. В 1743 году, когда уже был заключен брак Елизаветы с Алексеем, Кирилл инкогнито отправился в Германию и Францию, чтобы получить настоящее образование, титул и звание. Два года спустя в Россию вернулся граф и действительный камергер… семнадцати лет от роду. В восемнадцать лет Кирилл Разумовский стал президентом Императорской Академии наук «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобрегенного в науках искусства». Елизавета питала почти суеверное уважение к людям образованным, поскольку в число её добродетелей любовь к учению и наукам отнюдь не входила.

Екатерина Вторая писала в своих мемуарах о графе Кирилле: «Он был хорош обой, оригинального ума, очень приятен в обращении и умом несравненно превосходил брата своего, который, однако, был великодушнее и благотворительнее его». Она забыла добавить, что в отличие от своего старшего брата Кирилл Григорьевич был без памяти влюблен в молоденькую великую княгиню и, по слухам, пользовался одно время взаимностью. Императрица и её муж негласно поощряли этот роман, поскольку надежд на племянника-наследника в плане продолжения рода у Елизаветы не было. По большому счету ей было глубоко наплевать, от кого родит её невестка, лишь бы у престола был законный наследник и не настали опять смутные времена междуцарствий и свар из-за короны. Так что не исключено, что будущий император Павел был сыном не придворного красавца Сергея Салтыкова, а Кирилла Разумовского. То есть являлся родным племянником Алексея Григорьевича, что, разумеется, его царственную супругу вполне устраивало. Не исключено, но и не доказано.

Известно, что Елизавета жаловала младшего брата своего мужа сверх всякой меры. Она сама сосватала ему свою родственницу — Елизавету Нарышкину, и была посаженой матерью на их свадьбе. В качестве одного из подарков 22-летний граф Кирилл получил ни много ни мало — малороссийское гетманство, упраздненное в свое время Петром I.

Молодые супруги уехали на Украину, и Кирилл всерьез занялся приведением в порядок малороссийских дел, запущенных при предыдущих царствованиях. Но очень быстро из Петербурга последовал высочайший окрик: фактически правивший в то время Россией канцлер Бестужев-Рюмин сильных и инициативных соперников не терпел и сумел нужным ему образом настроить императрицу. Заступничество Алексея Григорьевича ни к чему не привело, да и он сам не одобрял чрезмерной политической активности своего брата. Графу Кириллу пришлось вернуться в Петербург и занятых делами Академии. Никакого удовольствия ему это не доставляло: академики не столько двигали вперед науку, сколько бесконечно грызлись из-за всяких пустяков. Из-за более удобного кресла, иэ-за места поближе к окну, из-за книги, одновременно понадобившейся сразу двум ученым мужам. Случались и потасовки. В конце концов граф Кирилл выхлопотал у императрицы разрешение вернуться в свою родную Малороссию, где в городе Глухове он зажил маленьким царьком: со своим дворцом, двором и даже французским театром. Денег все это требовало изрядных, и в столицу потекли жалобы измученных непосильными поборами крестьян и обывателей.

Снова графа Кирилла вызвали в Петербург «на ковер». Но императрица Елизавета была уже очень плоха, великая княгиня Екатерина переживала бурный роман с красавцем-поляком Станиславом Понятовским. А наследник престола Петр Федорович и вовсе не жаловал графа-гетмана, на что тот, впрочем, отвечал ему полнейшей взаимностью.

В 1762 году граф Кирилл принял живейшее участие в перевороте, возведшем на престол Екатерину II. Едва ли не собственноручно печатал манифест о её воцарении в типографии Академии наук. Вместе с Измайловским полком сопровождал новоиспеченную императрицу в Зимний дворец. И одним из первых принес ей присягу, подкрепив это очередным признанием в пылкой любви. Увы, и на сей раз сердце Екатерины было занято, равно, как и постель. И там, и тут прочно обосновался Григорий Орлов, тягаться с которым графу Кириллу, человеку женатому, отцу нескольких детей, было уже не по силам.

Именно детьми граф Кирилл решил заняться, в очередной раз вернувшись на Украину. Он составил обширный и хорошо продуманный проект о превращении гетманства в Малороссии в наследственное для Разумовских. Имея двух сыновей, он надеялся утвердиться таким образом на своей родине практически навсегда. Но Екатерина жестоко обманула его надежды: одним росчерком пера она упразднила гетманство на Украине вообще. И без того она первые годы своего царствования сидела на престоле, как на раскаленной сковороде, а любовники, как сговорились, преподносили ей сюрприз за сюрпризом. Орлов пожелал стать законным мужем, Разумовский — гетманом Малороссии. «Хорошо еще, моей короны не потребовал!» — язвительно фыркнула крайне раздраженная Екатерина.

В обмен на гетманство граф Кирилл получил чин генерала-фельдмаршала и огромные имения на Украине. Примерно в то же время его супруга, урожденная Нарышкина, внезапно решила уличить супруга в неверности. Но в вину ему она ставила отнюдь не роман с Екатериной, а якобы имевшую место любовную связь с императрицей Елизаветой, в результате которой на свет появилась пресловутая княжна Тараканова. Чем абсурднее обвинение, тем труднее оправдаться! Супруги разъехались, причем Екатерина приняла сторону обвиняемого и запретила графине Разумовской появляться при дворе. Впрочем, она достаточно прозрачно намекнула и на то, что не горит желанием видеть там и самого графа.

Кирилл Григорьевич обосновался под Москвой в роскошном имении. Его дворцы в Москве сохранились до наших дней. Самый известный из них — нынешний Музей революции. Граф пережил и Екатерину, и Павла, который, кстати, выказывал бывшему гетману все знаки расположения, и тихо скончался в первые годы правления императора Александра 1 Благословенного, который, возможно, был его внуком. На Украине о последнем гетмане приятных воспоминаний не сохранилось, напротив, по отзывам современников, «сие управление было для малороссиян тягостнее всех его предшественников, хотя, быть может, последний гетман был лучшим человеком из всего ряда её правителей XVIII века. Несмотря на свое происхождение, Разумовский не знал больных мест своей родины и слишком полагался на местных чиновников…»

В детях же Кирилл Григорьевич оказался более счастливым, нежели в политической деятельности. Оба его сына, как отмечала в своих мемуарах императрица Екатерина II, «были начинены французской литературой, облечены в иностранные формы, почитали себя русскими Монморанси, были любезные при дворе, несносные вне его аристократы…» Монморанси, о которых упоминает Екатерина, это — старинный аристократический французский род, прославившийся своим непомерным тщеславием и кичившийся родовитостью, якобы превосходящей все остальные французские дворянские фамилии.

Неплохой, однако, имидж избрали для себя внуки простого казака и сыновья бывшего свинопаса, аристократы во втором поколении! Впрочем, были у них и заслуги перед Россией, причем немалые. Старший многое сделал для развития в России народного образования и просвещения. Младший проявил незаурядные дипломатические способности, и только по воле трагической случайности не стал отцом наследника российского престола. Но об этом — чуть позже.