23. Вторая мировая война

Шел 1937 год, до начала Второй мировой войны оставалось около двух лет. За эти два года в Европе произойдет аншлюс[133] Австрии и аннексия[134] Чехословакии, и оба эти события, по сути, останутся без особой реакции со стороны европейских держав.

В этот период наиболее серьезной проблемой герцога Виндзорского, занимавшей все его мысли, был вопрос возвращения на родину. Тогда он еще не предполагал, что изгнание его будет пожизненным, и надеялся вернуться под крыло королевской семьи.

Праздное времяпрепровождение Эдуарду быстро наскучило, и он временами думал, как бы ему вернуть влияние на брата, короля Георга VI, и косвенно участвовать в политической деятельности страны. Он с нежностью и печалью вспоминал свой сад в Форте Бельведер, которому подарил столько любви и времени, холя и лелея цветы; скучал по дому, единственному, который по-настоящему считал своим и где чувствовал себя в безопасности. Он верил, что его отсутствие в общественной деятельности британской столицы носит временный характер, и ждал сигнала или нужного повода, чтобы вернуться.

В декабре 1937 года герцог Виндзорский направил новому премьер-министру Великобритании Невиллу Чемберлену претензию, в которой ссылался на то, что после отречения согласился покинуть Британию лишь на время, и договоренности о том, что его вообще больше не пустят домой, не было. Чемберлен сухо ответил, что если он и герцогиня вздумают приехать в Англию без разрешения действующего короля, который, в свою очередь, сначала должен получить на это одобрение правительства и парламента, то будут лишены тайного спонсирования, организованного для герцога его братом-монархом.

Эдуарда задело и то, что о его свадьбе с Уоллис не было ни единого упоминания в королевском рождественском календаре, в котором по традиции отмечались самые важные события за прошедший год.

В августе 1938 года бывший король вновь попытался поднять вопрос о своем возращении, заявляя, что у него остались незавершенными дела в Англии и довольно много личных вещей в Форте Бельведер, которые он хотел бы забрать лично. Эдуард был согласен даже приехать частным образом, без освещения этого события прессой и привлечения внимания со стороны его бывших подданных.

Георг предложил брату сделать предварительный тест на реакцию британцев, прежде чем приезжать самим. Была организована встреча герцога и герцогини Глостерских[135] в отеле, где проживали Виндзоры. Поводом послужило африканское турне четы герцогов Глостерских, которое должно было закончиться во Франции. Снимки двух братьев с супругами, стоящих на ступеньках отеля “Морис”, были опубликованы в газетах. После этого на принца Генри, Виндзоров и Букингемский дворец обрушился шквал гневных писем и критики. Никто из политиков и членов королевской семьи не хотел подставлять свою репутацию под удар, покровительствуя Виндзорам.

Эдуард вновь был вынужден отложить поездку, перенеся ее, по рекомендации Георга VI, на март 1939 года.

Герцог Виндзорский мог понять позицию любого из членов своей семьи, но не матери, королевы Марии Текской. Летом 1938 года, не желая больше находиться в неведении, он задал ей прямой вопрос насчет того, что она думает о его отречении. Та холодно ответила, что во время Первой мировой войны тысячи молодых людей жертвовали жизнями ради своей страны, а ее старший сын, к ее позору, не смог найти в себе силы сделать куда меньшую жертву, отказавшись лишь от официальной свадьбы с “этой”.

В марте 1939 года в Виндзорском замке должна была пройти церемония открытия надгробия над могилой короля Георга V, покоящегося в готической часовне Святого Георгия, расположенной на территории парковой зоны замка. Историк Хьюго Виккерс отмечает, что Эдуард и тогда понимал, что его по-прежнему не желают видеть при дворе, даже спустя еще один год, и что поэтому он решил проявить свое косвенное участие, выделив четыре тысячи фунтов стерлингов в счет стоимости надгробия своего отца при условии, что об этом напишут в прессе. Он пришел в ярость, увидев свежий номер английской газеты, в которой на фотографиях, сделанных в часовне Святого Георга, была представлена вся его семья в полном составе, разумеется, кроме него самого, но не было ни единого упоминания о его щедрости.

Герцог вновь написал матери письмо, полное досады и раздражения, вызванных отношением родственников к нему. Он старался найти любую зацепку, повод, чтобы обрушить на кого-нибудь свою обиду и гнев за то положение, в которое он сам себя загнал. и на этот раз он обвинил королеву Марию Текскую. После этого Эдуард оборвал все отношения с матерью, демонстративно год за годом игнорируя ее дни рождения, хотя она, в свою очередь, неизменно присылала ему подарки и поздравления в значимые для их семьи даты. Это приносило сильную боль материнскому сердцу вплоть до 1942 года и прекратилось, лишь когда после гибели в авиакатастрофе ее пятого ребенка – принца Георга, герцога Кентского, любимого и самого близкого брата Эдуарда, – Эдуард вновь вступил в контакт с матерью.

В это время Уоллис занималась обустройством их двух новых домов, которые они арендовали, – один располагался в центре Парижа, на бульваре Суше, 24; второй – на Ривьере, тот самый знаменитый особняк Шато де ля Кру, в котором они собирались сыграть свадьбу, но передумали в последний момент. Герцогиня была всецело поглощена двумя самыми любимыми делами – обустройством интерьеров домов и налаживанием новых связей и знакомств. Тогда она уже поняла, что в Форт Бельведер им вряд ли когда-нибудь удастся вернуться, и начала основательно обживаться во Франции.

В день, когда началась Вторая мировая война, Виндзоры были в Шато де ля Кру. Сколь ни прискорбно было это событие, оно послужило уважительным предлогом к возвращению четы герцогов Виндзорских в Великобританию, чего так долго ждал Эдуард. За ними сразу же был выслан эсминец “Келли” в Гаврский порт во Франции во главе с адмиралом флота Луи Маунтбеттеном для их переправки через Ла-Манш. Тогда, по словам Маунтбеттена, “Эдуард был полон энтузиазма и как будто помолодел на несколько лет в надежде вновь получить возможность служить своей родине”.

Во время посадки Виндзоров на военный корабль случилось несколько конфузов, связанных с необъятным багажом Уоллис, который был с трудом размещен ее слугами в двух габаритных автомобилях, доставивших чету на эсминец. Кроме того, они были в компании своих трех керн-терьеров – Призи, Детто и Пуки, с которыми не собирались расставаться.

Маунтбеттен выделил капитанские каюты для Уоллис и Эдуарда, а чуть позже к ним присоединился сын Черчилля, Рэндольф, также находившийся в это время во Франции. Время поездки они втроем проводили в приятной обстановке – за выпивкой и игрой в карты.

Однако в Британии их, как и прежде, никто не ждал. 13 сентября 1939 года на пристани Портсмута не было ни членов королевской семьи, ни даже королевского автомобиля, который им могли бы прислать хотя бы из предупредительности. По иронии судьбы это был тот же причал, с которого Эдуард почти три года назад отбыл в изгнание. Виндзорам вновь дали понять, что они ничего не значат для британской короны. Уоллис написала в своих мемуарах, что тогда ей стало очевидно:

“Для него [Эдуарда. – прим. авт.] больше нет места в этой стране. И я не вижу больше ни одной причины, почему он мог бы вернуться”.

На берегу их встретил адмирал Уильям Джеймс и военная служба безопасности. Никто даже не позаботился о том, где Виндзоры будут ночевать, – частных приглашений им не поступило, а искать, в каком отеле остановиться, как простолюдинам, им не пристало. Положение спас Джеймс, предложив Виндзорам провести ночь в адмиральском доме.

Королева Елизавета – супруга короля Георга VI, – так и не забыв старые обиды, сразу же ясно дала понять Уоллис, что не намерена тратить свое время на встречу с ней и что для них не найдется никаких придворных должностей и обязанностей. Одним словом, ей хотелось, чтобы Виндзоры понимали, что их в Британии просто терпят ввиду нестабильной политической ситуации в Европе.

Елизавета до конца своих дней будет хранить обиду на Уоллис за все, что та сделала ей. Если бы не американка, у Англии все еще был бы король-первонаследник, а у самой Елизаветы – спокойная тихая жизнь в кругу семьи: любимого мужа и очаровательных дочек. Уоллис украла не только короля у страны, но и счастливую размеренную жизнь у Елизаветы. Она понимала, что ее супруг Альберт (Георг VI) не был рожден, чтобы стать королем: несмотря на серьезную подготовку к исполнению своих обязанностей как принца, он не обладал сильными чертами характера, которые позволили бы ему нести королевские обязанности без вреда для своего здоровья. Вероятно, это и явилось одной из причин его раннего ухода из жизни – в 1952 году после долгой болезни король Георг VI скончался в возрасте 56 лет. За время своего правления он не раз доказывал, что достоин быть монархом Соединенного Королевства и преемником своего отца короля Георга V. Но чего стоило для него переступить через себя, свои страхи и слабости, знал только он. Этого же мнения придерживалась и его дочь, нынешняя королева Англии Елизавета II, презиравшая Уоллис: она ее считала виноватой в смерти своего отца и не простила ей этого.

14 сентября 1939 года, после продолжительной встречи короля Георга VI и герцога Виндзорского, был принят ряд важных решений, касавшихся дальнейшей жизни Эдуарда и его роли в новой войне. Георг назначил его фельдмаршалом военных сухопутных сил во Франции. Герцог был сильно разочарован этим назначением и сказал, что подумает. Ему хотелось остаться в Британии и служить своей стране внутри нее. Мириться с намерением брата и правительства выслать его обратно на материк он не собирался.

15 сентября герцог попросил срочную аудиенцию у военного министра Лесли Хора-Белиша, на которой обсудил возможность стать генералом сухопутных армий в Великобритании, ссылаясь на то, что такая должность ему больше подходит по статусу. Министр внимательно выслушал бывшего монарха, но вынужден был дать отрицательный ответ. Он не имел права принимать подобные решения самостоятельно и уж тем более в обход короля и правительства. Расстроившись, но тем не менее не желая возвращаться во Францию, Эдуард отказался и от предложенного звания фельдмаршала. Так он капитулировал во второй раз.

Во время этой встречи герцог не преминул похлопотать об Уоллис, попросив выделить ей должность в организации военных госпиталей на восточном побережье страны. Министр сильно удивился такому повороту событий и обещал сделать все, что в его силах.

После того как Эдуард удалился, Хор-Белиша направился в Букингемский дворец, чтобы доложить монарху о неоднозначных планах его старшего брата.

Георг VI вновь был в шоке от выходок герцога, он принялся нервно ходить кругами по кабинету. Еще буквально день назад, как ему казалось, он предложил брату оптимальный вариант, который должен был устроить его хотя бы тем, что его вообще допустили к военным тайнам и командованию. Эдуард же требовал оставить его в стране в составе генералитета, хотя сам незадолго до этого был в логове врага, и вдобавок к этому он еще просил выделить королевские земли для того, чтобы американке с сомнительной репутаций было чем заняться. Георг считал это открытой неблагодарностью и наглостью со стороны Эдуарда и Уоллис.

Любопытно, что Георг в разговоре с военным министром позволил себе рассуждение о том, что обычно короли получают трон лишь после смерти своего предшественника, в то время как “мой, – негодовал его величество, – не только жив, но еще и так жив!”.

Действия Эдуарда вновь выходили из-под контроля, и никто не знал, что с этим делать.

Вернувшись в Министерство обороны, Хор-Белиша застал Эдуарда, в нетерпении ожидавшего его. Но и в этот раз Хор-Белиша был вынужден ответить герцогу отказом. Совершенно отчаявшийся Эдуард уже был согласен на первый вариант, пусть ему дадут хоть что-то. Но при этом он поставил ряд новых условий: чтобы его французское подразделение британской армии выступало под его личными знаменами, чтобы у него было приличное жалованье и чтобы обо всем этом непременно было сообщено в британской прессе, и чем скорее, тем лучше.

29 сентября 1939 года на корабле королевского флота “Экспресс” Виндзоры вернулись во Францию. Эдуарду была поручена ответственная, хотя, как он считал, скучная “миссия № 1”, заключавшаяся в том, что он должен был проверить защищенность французского фронта и сделать отчет о его слабых местах.

В целом герцог успешно справился с порученным ему заданием, о котором генерал сухопутных британских армий во Франции Ричард Говард-Визе (1883–1962) написал положительный рапорт. Иных задач перед бывшим королем решили не ставить, да он и сам отказался от каких-либо военных обязанностей, в том числе от обязательной почты, которую ему, как и “красные коробки” в свое время, было лень читать.

Уоллис во время службы Эдуарда была задействована в работе Красного Креста во Франции. Сохранилось много ее фотографий в темно-зеленой униформе. Уоллис запечатлели, когда она вместе с другими женщинами патрулировала улицы.

Поздней осенью 1939 года Виндзоры уехали в свой белоснежный особняк с колоннадами Шато де ля Кру, чтобы провести остаток курортного сезона рядом с изумрудной водой Средиземного моря. Уоллис была крайне раздражена тем, что ей пришлось распаковывать из коричневой жесткой бумаги мебель, она накануне отъезда в Лондон лично аккуратно все обернула для лучшей сохранности. Еще одним неприятным обстоятельством было то, что почти половину их слуг призвали на фронт, и Виндзоры оказались без привычного им королевского обслуживания.

В это время они были на Ривьере почти одни, поскольку практически все их старые друзья, кроме вновь активизировавшегося Шарля Бидо[136], спешно покинули Лазурный Берег.

Находились и те, кому в это блаженное лето, когда все цвело и благоухало, деревья дарили сочные и сладкие плоды, а с моря доносился приятный прохладный бриз, до военных действий и политических интриг не было никакого дела, ведь пока война не коснулась их лично. Объединившись с ними, Уоллис вернулась к своим обычным занятиям – коктейлям и вечеринкам, шумным танцам и заводной музыке. Так, в ленивой размеренности, закончился 1939-й и начался 1940 год. Великобритания и Германия продолжали вести пассивную войну.

10 июня 1940 года фашистская Италия объявила войну Великобритании и Франции. Войска Муссолини начали вторжение в южные области, но до Ривьеры быстро добраться им не удалось. Виндзоры столкнулись с новой проблемой – надо было бежать из Франции, но куда именно, было неясно. В Англию по понятным причинам они вернуться не могли, отправиться в стан врага – тоже, хотя Адольф Гитлер и Бенито Муссолини в свое время принимали герцога у себя как действующего монарха. Уоллис и Эдуард остались без защиты и протекции.

16 июня французский маршал Анри-Филипп Петен сформировал новое правительство, вошедшее в историю как режим Виши. С этого момента Франция фактически перешла под контроль нацистов. Спустя несколько дней германские войска вошли в Париж. После капитуляции северной части Франции фюрер сделал предложение Великобритании также сложить оружие и заключить перемирие, не доводя до открытого военного столкновения. Но такое унижение – сдаться без боя – было недопустимым для гордых англичан.

16 июля 1940 года Гитлер издал директиву о вторжении в Великобританию. Это была знаменитая операция Второй мировой войны под названием “Морской лев”.

4 сентября был произведен первый воздушный удар немецких истребителей по английским городам: Лондону, Рочестеру, Бирмингему, Манчестеру. Даже в такое страшное время, как война, королевская семья Георга VI оставалась вместе с народом, отказавшись от эвакуации. Сегодня можно увидеть большое количество документальных кадров: Георг и Елизавета с тяжестью на сердце и огромной человеческой болью осматривают дымящиеся руины. Именно тогда эта королевская чета стала символом стойкости Англии, вселив новую уверенность и надежду в своих подданных и дав им силы идти до конца.

Итак, Великобритания стала еще одним оплотом Сопротивления в Западной Европе. А что делал в это время Эдуард, который должен был быть монархом, если бы не отказался от этого статуса ранее? Он бежал. На этот раз в Испанию.

Как известно, для войны все равны, так как борьба идет не на жизнь, а на смерть. Эдуард, выросший в “тепличных условиях”, казалось, не понимал этого. И когда он решил бежать в Испанию или на Гибралтар, он не собирался воспользоваться на равных с остальными беженцами условиях обычным пассажирским или, того хуже, торговым судном. Он позвонил британскому послу в Ниццу и потребовал прислать ему лично эсминец, который бы доставил их в Испанию. Посол Мейджор Додд с трудом нашел в себе силы, чтобы в спокойном тоне дать понять герцогу Виндзорскому, что это невозможно, особенно в свете того, что накануне Британия и так потеряла шесть миноносцев. Однако посол заверил, что сам он в сопровождении нескольких машин будет проезжать мимо Шато де ля Кру и сможет взять их с собой. Эдуард согласился.

В тот же вечер в имении Виндзоров вновь все ходило ходуном – Уоллис заставляла служанок тщательно упаковывать мебель, в то время как сама старалась собрать все самое ценное, ведь никто не знал, что останется от усадьбы после войны и как долго эта война продлится. Герцогиня попыталась связаться с американским послом во Франции, чтобы тот поспособствовал сохранности их виллы, но в посольстве было не до нее. Герцог взял на себя ответственность за организацию перевозки багажа, спешно купив для этого большой прицеп, который прикрепил к автомобилю.

Юг Франции был переполнен – все добирались до границы как могли: вереницы машин, длинные очереди ожидающих посадку на корабль и нескончаемое количество людей, шедших вдоль дороги, которые старались унести с собой самое необходимое, то, с чем они не готовы были расстаться даже ценой жизни.

Когда Уоллис с Эдуардом добрались до приграничного французского городка Перпиньян, они столкнулись с очередной проблемой: необходимостью оформления виз. Эдуард, ожидая особого отношения к себе, был обескуражен тем, что его заставили ждать в общей очереди в приемной несколько часов, хотя именно благодаря его положению ему не пришлось, как другим, сутками, а то и неделями ждать разрешения на пересечение границы.

Вернувшись в отель, где его с тревогой ожидала Уоллис, Эдуард кричал, сообщая о том, что их не пускают. Испанское правительство сочло, что они станут для него обузой, и отказало во въезде. При этом консул попросил герцога оставить автограф для его внучки, но визу все-таки не дал.

“Это был самый разъяренный мужчина, которого я когда-либо видела”, – написала Уоллис в своих мемуарах.

На помощь отчаявшимся Виндзорам пришел старый друг и советник бывшего короля, Уинстон Черчилль[137]. И 23 июня 1940 года, в день рождения герцога, когда ему исполнилось сорок шесть лет, Уоллис и Эдуард наконец добрались до Мадрида. Таким образом, в Перпиньяне они провели не меньше недели.

В это время атмосфера в Британии накалилась до предела. После падения Франции все понимали, что следующий удар нацистская Германия нанесет по Великобритании.

Гитлер считал, что в свете грядущей неизбежной атаки королевская семья, скорее всего, переедет в Канаду, и тогда британский престол окажется свободным, так как управлять страной из изгнания еще никому не удавалось. И он вновь обратил внимание на Виндзоров, которыми можно было воспользоваться не только в своих интересах, но и в интересах амбициозного герцога Виндзорского, сыграв на его стремлении доказать всему миру свою значимость. После этого блицкриг – молниеносная война – немцев на западе была бы завершена, что позволило бы им заняться более важным для них занятием – расширением своего “жизненного пространства” на восток. Не исключено, что это и была основная причина того, что дальновидный король Георг VI так и не решился оставить престол и не стал спасаться бегством, а встретил врага лицом к лицу.

Испания была для Виндзоров временным прибежищем, так как все понимали, что это профашистски настроенная страна, во главе которой стоит военная хунта Франциско Франко. Несмотря на то, что диктатор не поддерживал германские и итальянские армии в открытом бою, он не был против их территориальных притязаний в отношении других стран, помня их помощь и поддержку во время Гражданской войны в Испании в 1936–1939 годах.

Вместо того чтобы направлять свою деятельность на помощь своей стране в это нелегкое время, Эдуард и Уоллис в Мадриде проводили время со старыми друзьями герцога, с которыми он подружился еще во времена молодости, когда приезжал туда в статусе принца-наследника. Зная испанский язык, Эдуард беспрепятственно общался с местным населением, не чувствуя при этом дискомфорта.

Перед Уинстоном Черчиллем вновь встала проблема: как быть с Виндзорами? Британское посольство в Испании по ошибке указало в своих отчетах, что на территорию страны прибыли “его и ее королевское высочество герцог и герцогиня Виндзорские”. Эта бумага попала в руки к королю Георгу VI и привела его в ярость. Он никогда не желал видеть своего брата и его избранницу на территории своей страны. Особенно после всех неприятностей, которые он ему доставил. Кроме того, правительству не нужны были дополнительные волнения в стране, и так напуганной грядущей атакой. Таким образом, вариант их возвращения в Британию отпал сам собой.

Уинстон Черчилль настоял на том, чтобы сначала они во что бы то ни стало покинули территорию Испании, переместившись на время в Португалию, а там уж, как он считал, можно будет рассмотреть вопрос о том, как поступить с Виндзорами дальше.

Нацисты, в сговоре с испанским правительством Франко, узнав о намерениях британского премьер-министра вызволить Уоллис и Эдуарда из страны, старались задержать их там всеми мыслимыми и немыслимыми способами: затягивали выдачу выездных виз, предлагали для проживания самые роскошные замки и виллы, чтобы пара могла осесть на более длительный срок, обеспечивали их слугами, охраной, поварами и иным обслуживающим персоналом. Уоллис и Эдуарду льстили такие предложения, и они уже готовы были согласиться. Но помешала британская служба разведки.

Разъяренный Черчилль, узнав о происходящем, отправил герцогу срочную телеграмму, предварительно согласовав ее содержание с королем Георгом VI, которое тот сразу одобрил не без толики злорадства. Она гласила: “Его высочеству был присвоен высокий военный чин, а это означает, что его высочество обязан выполнять приказы вышестоящих инстанций; неподчинение же может породить весьма серьезные последствия”.

И Эдуард впервые в жизни по-настоящему испугался. Уинстон Черчилль был одним из немногих в Британии, кто был лоялен к Виндзорам – терпеливо, даже по-дружески относился ко всем их выходкам, – но поведение герцога и герцогини в Испании стало последней каплей даже для него.

2 июля 1940 года Уоллис и Эдуард в сопровождении нескольких друзей и служанки герцогини, являвшейся, как позже выяснится, нацистским агентом, прибыли в Лиссабон. Оттуда они переместились в город Кашкайш и остановились в роскошной вилле, принадлежавшей пронацисту банкиру Рикардо де Эспириту Санто-и-Сильва, который через своих людей передавал данные о Виндзорах в Берлин.

Тем временем премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль был приглашен на аудиенцию к его величеству королю Георгу VI, на которой было решено, что лучшего места и должности, чем губернаторство на Багамских островах, для герцога Виндзорского им не найти. Но даже будучи там, в, казалось бы, удаленной и наименее важной в то время части Содружества, бывший король втянет страну в большие неприятности. Эдуард окажется причастным к одному из самых громких убийств первой половины xx столетия.