7. ПОТОМКИ

Сегодня 130 потомков А.Д. Бланка живут в нашей стране и трое в Канаде. Кто они, что за люди? Известно, что его любимая внучка Анна Ивановна Веретенникова стала одной из первых женщин-врачей в России. Ее «Записки земского врача» были опубликованы в журнале «Новый мир»[253]. К сожалению, она рано ушла из жизни— 17 июля 1888 г., спустя ровно восемнадцать лет после смерти любимого деда. Врачами стали внуки А.Д. Бланка — Федор Александрович Ардашев и Александр Андреевич Залежский, также беззаветно служившие пациентам по принципам, завещанным им дедом. О судьбе остальных потомков А.Д. Бланка, за исключением членов семьи Ульяновых, практически ничего не известно.

В 1994 г. из интервью, помещенного в «Комсомольской правде», наши соотечественники впервые узнали об одном из правнуков Бланка, Николае Всеволодовиче Первушине, и его удивительной судьбе[254]. Н.В. Первушин родился в апреле 1899 г. в Казани в семье известного невропатолога Всеволода Прокопьевича Первушина, внучатого племянника члена Парижской академии наук математика Ивана Михеевича Первушина.

Н.В. Первушин окончил юридический факультет Казанского университета, одновременно занимаясь экономикой, литературой, историей. Когда в апреле 1917 г. он познакомился с «Апрельскими тезисами» В.И., то понял, что ему с двоюродным дядей не по пути. Однако после октябрьских событий 1917 г. никакой антисоветской деятельностью не занимался. Тем не менее в феврале 1920 г. Казанская губчека арестовывает его и его брата Георгия (впоследствии кандидата медицинских наук) по обвинению в связи «с Распоповыми, студентами физико-математического факультета (Казанского университета. — М.Ш.), контрреволюционерами».

В действительности дело обстояло следующим образом. Однажды к Первушину зашел знакомый студент университета. В разговоре на разные темы зашла речь и о том, что из-за находящихся у власти коммунистов жизнь в России стала просто кошмарной. Студент, считая, что нашел в Первушине единомышленника, рассказал ему о наличии в Казани группы лиц, готовых бороться с советской властью. Первушин не высказал желания примкнуть к этой группе, тем не менее, по рекомендации студента, его включили в списки создаваемой организации. Когда организация была раскрыта, Н.В. Первушин и его брат врач Г.В. Первушин, который в этом разговоре участия не принимал, 26 февраля 1920 г. были арестованы. Над братьями нависла смертельная опасность. Правда, Георгию «повезло». Он заболел сыпным тифом, и чекисты вынуждены были поместить его в больницу. После же выздоровления Г.В. Первушина к вопросу о его аресте больше не возвращались. Николая пришлось спасать матери Александре Андреевне Первушиной (урожд. Залежской). Она знала методы работы Казанской ЧК. Именно казанский чекист М.И. Лацис в статье «Красный террор» предложил основанием для обвинения человека считать классовое происхождение, воспитание, образование. Н.В. Первушин полностью подпадал под условия для обвинения, выдвинутые Лацисом. Правда, против этой точки зрения тогда же выступил В.И.[255]. Убитая горем мать

29 февраля 1920 г. обращается к своим двоюродным сестрам А.И. Ульяновой-Елизаровой и М.И. Ульяновой с просьбой о помощи. Утром 6 марта с телеграммой А.А. Первушиной (Залежской) знакомится В.И. И немедленно (до 12 часов 30 минут) дает телеграмму в Казанскую губчека с копией в губкомпарт РКП и А.А. Первушиной-Залежской[256], в которой просит телеграфно сообщить причины ареста преподавателя факультета общественных наук Н.В. Первушина и заключение губчека. Одновременно спрашивает, нельзя ли освободить Н.В. Первушина «под поручительство нескольких коммунистов, коих укажет его мать Залежская-Первушина»[257]. 11 марта 1920 г. председатель Казанской губчека Г.М. Иванов сообщил, что задержанный по подозрению в участии в белогвардейской организации Н.В. Первушин «после установления его в непричастности к этой организации 3 марта освобожден из-под стражи»[258]. Ознакомившись с этой телеграммой, В.И. пишет распоряжение секретарю с просьбой «показать мне ту телеграмму, на которую эта отвечает»[259]. Инцидент, казалось бы, исчерпан. Но вот что интересно. Н.В. Первушин утверждает, что просидел в Казанской губчека два месяца и только после этого был отпущен домой, где и увидел текст телеграммы дяди. Я не исключаю, что В.И. сообщили об освобождении Г.В. Первушина, а о Н.В. Первушине молчали, обманув В.И. и отделываясь обещаниями от матери. ВЧК уже тогда набирала силу.

Решил посмотреть, что же говорится в «Указателе имен» к 51-му тому Полного собрания сочинений В.И. об А.А. Первушиной-Залежской и о Н.В. Первушине. Оказывается, практически ничего. У Первушиной-Залежской не указаны ни инициалы, ни годы жизни. А о Н.В. Первушине говорится, что он родился в 1889 г. (на самом деле — в 1899 г.) и являлся с 1919 по 1922 г. преподавателем Казанского университета. И это все. А ведь А.А. Первушина-Залежская двоюродная сестра В.И., а Н.В. Первушин — его двоюродный племянник. Не знать об этом составители комментариев не могли. Не указаны родственные связи А.А. Первушиной с Ульяновыми и в «Биохронике» В.И. Остается непонятным, почему некая А.А. Первушина обращается с просьбой о помощи к сестрам Ульяновым. Несведущий читатель может предположить, что они просто были знакомы.

«Небожителю», каким официальная пропаганда стала изображать В.И., не полагалось иметь двоюродных братьев и сестер, племянников и племянниц. Только в 1987 г. во втором дополненном издании сборника «Ленин и ВЧК» эти умышленно замалчивавшиеся ранее факты были преданы огласке. В сборнике прямо говорится, что А.А. Первушина-Залежская (1872–1954) — двоюродная сестра В.И. Дается краткая биографическая справка о Н.В. Первушине (родился в 1899 г., в 1916 г. окончил Казанское коммерческое училище Министерства торговли и промышленности, с 1919 по 1922 г. являлся преподавателем кафедры истории народного хозяйства и экономической мысли Казанского университета. Впоследствии эмигрировал за границу)[260].

После возвращения из камеры Казанской губчека Первушин принимает решение эмигрировать. В это время ему пришло приглашение прочитать трехмесячный курс лекций в Берлинском университете (вышедшая в 1927 г. в Москве книга Первушина «Германские концерны и организация промышленного производства» написана на основе собранных в Германии материалов). Но начальник Казанской ЧК, все тот же Г.М. Иванов, в выдаче заграничного паспорта категорически отказал. Правда, было выдвинуто одно условие. Паспорт выдадут, если за Первушина поручится Ульянов. Пришлось обратиться за помощью к тете Анне Ильиничне. Та, уточнив, что подпись должна быть «Ульянов», а не «Ленин», обратилась к Дмитрию Ильичу (Владимир Ильич был в это время болен). И Д.И. Ульянов выручил племянника, послав начальнику Иванову требуемую телеграмму с поручительством. Подпись под текстом была «Ульянов», без инициалов.

Во время пребывания в Москве Первушину не удалось из-за запрещения врачей повидать своего дядю, которого он, до событий 1917 года, как и все члены семьи Первушиных, считал революционным героем.

Оказавшись в Берлине, Первушин обратился в советское торгпредство и был принят туда на работу экономистом. Это дает возможность его жене, остававшейся в Казани, официально выехать к мужу.

С 1926 г. Первушин направляется Советским правительством для работы в аппарат главного уполномоченного Нефтесиндиката в Париж. В начале 1930 г. ему предложили вернуться в Москву для работы в аппарате Нефтесиндиката. Но он уже хорошо понимал, чем грозит возвращение на родину, и, как было ни тяжело (в России жили мать, отец, брат), принял решение остаться во Франции. Так что правильнее называть его не эмигрантом, как в сборнике «В.И. Ленин и ВЧК», а невозвращенцем.

Двадцать лет Первушин с семьей прожил во Франции. После Второй мировой войны успешно выдержал экзамен и стал переводчиком Организации Объединенных Наций, а также преподавателем русского языка для дипломатов. Но вид на жительство в США получил только в 1976 г., когда решил наконец рассказать сотрудникам ЦРУ историю с телеграммой, посланной Д.И. Ульяновым в 1923 г. Видимо, после этого признания ЦРУ поверило, что Первушин не скрытый коммунист, не агент КГБ, а единственный племянник В.И., добровольно оставшийся за рубежом.

За время работы в ООН Первушину довелось побывать в разных странах. Не был он только на своей родине. Многие дипломаты и сотрудники ООН обязаны Первушину знанием русского языка. Ему приходилось встречаться с видными государственными деятелями. Память Первушина сохранила рыдание А.Я. Вышинского, когда он узнал о смерти И.В. Сталина. «Это был ужасный человек», — сказал о А.Я.Вышинском Первушин. Впрочем, думаю, что и о Сталине он был не лучшего мнения. Памятным оказалось для Первушина и 11 октября 1960 г., когда Н.С. Хрущев во время выступления премьер-министра Великобритании Г. Макмиллана, сняв ботинок и стуча им по столу, доказывал «преимущество пролетарской дипломатической этики перед буржуазной дипломатией во фраках» (как пояснил нам, молодым лекторам-международникам, заведующий лекторской группой Ленинградского обкома КПСС В.И. Сурин). Именно Первушин вел в этот день синхронный перевод на русский язык. Хрущев остался переводом очень доволен. Пригласил к себе переводчика, тепло поблагодарил его и даже на прощание обнял. До конца дней Н.С. Хрущев, видимо, так и не узнал, чьим племянником был так понравившийся ему переводчик ООН. Иначе Хрущев, человек очень экспансивный и преклонявшийся перед Лениным, возможно, обязательно пригласил бы Первушина посетить родину.

В середине 60-х годов Первушин ушел из ООН и вновь занялся научной и педагогической деятельностью. Он написал сотни научных статей, опубликованных в различных американских, канадских и европейских изданиях. Но теперь предметом его исследований была не экономика, как раньше, а русская история и литература. Это видно и по вышедшему в 1989 г. в издательстве «Эрмитаж» сборнику эссе Первушина «Страницы русской истории». В эти годы Н.В. Первушин работал в университетах Монреаля и Оттавы и за научные и педагогические заслуги был удостоен звания профессора.

При Норвичском университете (штат Вермонт, США) он вместе с коллегами создал Русскую школу, где желающие могли изучить русский язык и культуру. Здесь он в течение многих лет работал директором, а потом преподавателем. В 1975 г. Первушину была присвоена степень доктора гуманитарных наук Норвичского университета. Первушин является одним из создателей Международного общества по изучению жизни и творчества Ф.М.Достоевского[261].

В 1987 г. Первушин опубликовал в журнале «Грани» статью «Кто был Александр Бланк?» В ней он сообщал читателю, что обратился в Академию наук СССР с вопросом, где он может найти документы о своем прадеде, но ответа не дождался. Это и понятно. Вопрос о том, сообщать ли Первушину о его прадеде, решала не Академия наук, а ЦК КПСС.

Тогда Первушин прибегнул к собственному расследованию. Но те сведения, которые он нашел, далеко не всегда соответствовали действительности. Например, он полагал, что отец А.Д. Бланка был, вероятно, военным лекарем Черниговского полка и скончался в 1812 г. Неправильно называет он и начало работы Бланка полицейским врачом («между 1826 и 1833 годами»), считает, что И.Ф. Гроссшопф представлял в Петербурге торговый дом Шнейдера и скончался в 1845 г. По его мнению, Бланк с семьей переехал на Урал после 1833 г., дочь Мария родилась в 1837 г., что неверно, и т. д. Не буду специально останавливаться на допущенных Первушиным ошибках. Читатель этой книги найдет в ней сведения по всем затронутым вопросам. Скажу только, что Первушин был прав, поставив вопрос: «Неужели нельзя открыть архивы и сообщить подробно о происхождении и жизни незаурядного врача и большого оригинала доктора Александра Бланка?»[262] В 1990 г. на страницах «Литератора» я попытался ответить на него. Не знаю, узнал ли об этом Николай Всеволодович, который после смерти жены в 1977 г. жил в Монреале. У Первушина есть дочь, которая по специальности является художником и искусствоведом, а также двое внуков и двое правнуков. Кроме этого, в России живет племянник, приглашавший Первушина в гости. «Но уже возраст, — сказал Первушин корреспонденту «Комсомольской правды» П. Веденяпину. — Уже поздно. Хотя я еще вполне здоров — могу много ходить, писать, читать. Словом, стараюсь вести по мере сил активную жизнь. А Россия… Я всегда чувствовал себя русским, одно время был французом, потом американцем, но все это ради того, чтобы только выжить…» «…Родство с Лениным спасло меня от ранней смерти», — подчеркнул Первушин, однако это не сделало его сторонником двоюродного дяди. Недаром свою книгу, вышедшую в 1989 г., он озаглавил «Между Лениным и Горбачевым. Мемуары родственника и критика Ленина». Скончался Первушин в Монреале 14 июня 1993 г.[263].

Такова судьба самого известного (не считая членов семьи Ульяновых) из потомков А.Д. Бланка.