Глава 4. От насильственного брака к близости королевской пары (1491-1494)

Амбуаз. Фигуры Анны и Карла VIII над входом в часовню Сен-Юбер.

Будущая супруга не оставалась долго одна в Ренне. Через несколько дней после отъезда своего царственного жениха она покинула Бретань, чтобы присоединиться к нему в Турени, в замке Ланже, где должна была состояться церемония бракосочетания.

Она отправилась по дороге на Анжу в сопровождении Филиппа де Монтобана, своей сводной сестры Франсуазы и нескольких достопочтенных буржуа Ренна. Это путешествие Анна совершала в большом экипаже, стоимостью 120 000 ливров, которые презентовал ей щедрый жених. За каретой следовала большая телега, набитая черно-малиновым бархатом. Также герцогиня везла с собой две походные кровати. Одна, более скромная, имела балдахин и занавеси из дамасской ткани чёрных, белых и сиреневых оттенков. Вторая, более роскошная, обладала постельным бельем цвета золота с вкраплениями малинового и фиолетового. Для придания величественности этому ансамблю, балдахины обеих постелей были подбиты красной тафтой.

Анна прибыла в Ла-Флеш (La Fl?che), где ее ожидала сестра короля Анна де Бурбон. Ожидала не просто так, а с кипой прекрасной одежды, которая должна была соответствовать новому рангу Анны Бретонской. Среди прочего там было прекрасное платье из черного бархата, украшенное прекрасно выделанными шкурками 139 соболей. Комплектом к этому наряду шла туника (cotte – так называли один из видов нижней юбки) из черного атласа, с нижней юбкой из сукна того же цвета.

Более важным был подарок от Карла VIII – свадебное платье будущей королевы. Оно было сделано из золотого сукна, украшенного тисненым орнаментом, и отделано шкурками 160 соболей. Качество работы, ее великолепие наводило на мысль, что платья были изготовлены задолго до того, как было принято решение о свадьбе. Кроме того, в общем стиле должны были быть одеты и дамы из свиты королевы – для каждой из них также было привезено соответствующей по цветовой гамме платье.

Кортеж невесты прибыл в Боже (Baug?), где герцогиня разместилась в одном из богатых особняков герцогов Анжуйских. Несколькими днями ранее из этого особняка спешно увезли в Блуа Маргариту Австрийскую, чье место возле короля теперь должна была занять другая женщина.

Изменения великих судеб зачастую непредсказуемы и жестоки. Ради брака с Анной Карл VIII должен немедленно порвать с Маргаритой, с которой у него были прекрасные отношения со времени заключения договора в Аррасе в 1482 году и ее переезда ко двору жениха. Разница в возрасте поначалу не имела значения. Сейчас ему был двадцать один год, Маргарите – одиннадцать. Он уже стал взрослым, она – еще совсем юная девушка. Ради государственных интересов, ради присоединения Бретани к Франции, ради исполнения мечты Людовика XI и его дочери – Маргариту приносили в жертву.

Душераздирающая сцена расставания произошла 25 ноября, в Боже, накануне прибытия туда Анны Бретонской. Мучимый раскаянием, весь в слезах, Карл с трудом находил слова, чтобы приказать Маргарите уехать. Дочь Максимилиана выслушала пылкое признание короля, что «он всегда любил ее всем своим сердцем», разрыдалась, но не проронила ни слова упрека, позволив Карлу взять на себя всю вину за их разрыв, о котором он, возможно, сожалел.

Окончание этой мучительной сцены вовсе не означало окончание проблем Карла VIII. После сердечных проблем наступила очередь вопросов религиозных: поскольку будущие супруги являлись родственниками в четырнадцатом колене, их брак не мог быть заключен без согласия Папы. В случае непослушания супругов отлучили бы от Церкви. 5 декабря в Рим прибыл аббат монастыря Сен-Дени, дабы умолять Иннокентия VIII о выдаче разрешения на брак короля Франции. С другой стороны прибыл Максимилиан, чтобы умолять об обратном – ведь Анна уже являлась его, императора, супругой, а Карл гнусно похитил женщину. Понтифик размышлял, не давая ответа ни тому, ни другому.

Однако Карл не мог ждать. Побежденная Бретань лежала у его ног, но упрочить победу можно было только через брак с герцогиней. Впрочем, запрос к Римскому престолу ведь был послан – так размышлял король Франции. И 6 декабря, ранним утром, задолго до рассвета, Карл отправился по Луаре к месту церемонии. По всему пути его следования была выставлена охрана, сам же король, хоть и с разбитым сердцем, был намерен довести свои планы до конца.

6 декабря 1491 года Анна Бретонская стала королевой Франции в замке Ланже. Свадебная церемония проходила в два этапа: заключение контракта и таинство венчания. Чтобы уж наверняка: юридическая часть подкрепляла часть божественную.

Этот договор, подготовленный в Ренне, был для Анны не просто формальностью при вступлении в брак, ведь принося в качестве приданого все свои земли, она фактически лишалась прав на них. Супруг становился хозяином имущества своей жены – обычная форма брачного договора, без намека на взаимное овладение добром мужа со стороны женщины. Более того, согласно этому же контракту, Анна не получила бы свободу и после смерти своего царственного супруга. В случае смерти Карла его жена обязалась выйти замуж за его преемника. Так что речи о возможности Бретани вырваться из-под господства Франции не шло даже теоретически. В обмен Анна получала корону Франции. Карл VIII и де Бурбоны успешно продолжили дело своего отца Людовика XI по созданию объединенной нации.

Никаких сантиментов. Однако без сомнения Карл понимал жестокость требований, выдвинутых Анне, поэтому тревожился о том, чтобы ее пощадить и не слишком уж унизить. Король вписал дополнительный пункт в брачный контракт: в случае смерти короля его жена может остаться во вдовстве, подобно покойной королеве-матери Шарлотте Савойской, сохраняя при этом все привилегии жены короля Франции.

Итак, будущее было обеспечено, внешние приличия соблюдены – можно и отпраздновать свадьбу с подобающей пышностью. Церемонию провели в большом зале замка со всей помпой. Карл VIII и его невеста, одетая в ослепительное свадебное платье, произнесли брачные обязательства перед епископом Анжуйским Луи д’Амбуазом. В свидетелях были наиболее важные люди королевства, одетые в невероятной пышностью.

В отличие от брака с австрийцем, этот союз был скреплен и телесно. Шестеро буржуа из Ренна, которые прибыли с Анной, были приглашены в 7 утра в королевскую опочивальню, чтобы лично констатировать факт свершившегося соития. Анне на тот момент ещё не исполнилось пятнадцати лет.

Новобрачные не остались в замке. Ланже не был королевской резиденцией, Анна Бретонская покинула его в семь вечера, отправившись в Плесси-ле-Тур (Plessis-l?s-Tours), любимое место покойного короля Людовика XI. Ситуация в Плесси иллюстрирует истинное отношение к Анне в декабре 1491 года. Казалось бы, новая королева должна быть встречена со всей положенной ею рангу торжественностью. Ничего подобного. Абсолютное равнодушие. Выглядело так, словно новой королевы и не существовало в действительности, а Карл женился на ней по принуждению. Такая холодность продолжалась до января 1492 года.

И распространялась, видимо, в том числе на интимные отношения – король не приходил к ней после свадебной ночи. Хотя и преподнес в дар украшения, достойные ранее подаренного свадебного платья: крупный бриллиант, украшенный «цветами из золота и белой с голубым эмалью». Восхитительный дар юной женщине… и это было единственное, чем она могла побаловать себя в эти грустные дни.

Может быть, это сам король по причинам, известным лишь ему одному, не желал устраивать празднества в честь своей жены. Ведь маленькая Маргарита еще не успела даже покинуть Францию, его чувства к ней, возможно, были слишком сильны – а обстоятельства вынудили его жениться на девушке, долгие годы считавшейся врагом. Вряд ли Анна нравилась ему сильнее в эти дни, чем во время встречи в Ренне. Что может быть хуже, чем оказаться связанным с незнакомой женщиной – по выбору войны и политики? Возможно ли было влюбиться в Анну, пусть даже юную и красивую, когда ни она, ни ее муж еще не были готовы к формированию настоящего союза? Конечно, истину знали лишь сами участники этой драмы. Потратив годы на взаимную вражду, достаточно сложно было воспылать друг к другу нежными чувствами, пусть даже и благословленными церковью и людьми. На тот момент это было невозможно. Лишь время – эта мощная сила – было способно помочь молодым супругам. Время и возможность предстать друг перед другом как просто мужчина и женщина, Шарль и Аннета, а не в ролях короля Карла VIII, всесильного победителя, и герцогини Бретонской, униженной и побежденной. Однако оставался вопрос: сможет ли Анна, эта упрямая юная женщина, простить и забыть? Захочет ли она этого?

Можно бесконечно выдвигать предположения о личных отношениях молодых супругов в начале зимы 1491-1492 года. Неизменен факт: никаких торжеств и празднеств в честь новой королевы Двор не устраивал. Этого достаточно, чтобы понять: между Карлом и Анной не существовало реального согласия.

В отношении королевских пар не всё объясняется любовью или ее отсутствием. Часто причины кроются в политике, весьма далекой от сентиментальных чувств.

Этот недостаток тепла, видимый со стороны короля, мог быть вызван простой осторожностью. На горизонте сгустились тучи из-за брака короля Франции. Карл VIII не мог забыть о Максимилиане, который являлся мужем – пусть и по доверенности – его собственной жены и, разумеется, был недоволен поворотом событий. Австриец уже начал обвинять Францию в похищении женщины, почему бы не пойти дальше словесных угроз? Его войска всегда стояли у границ королевства, хотя до сих пор не причиняли соседу особых неприятностей. Но теперь император, ставший посмешищем в глазах всей Европы, оскорбленный и униженный, мог нанести удар. Похищение? Почему нет? Все возможно…

Именно поэтому Карл VIII выбрал Ланже, замок с репутацией неприступной крепости. Простая предосторожность. Вот почему он приказал расставить охрану и вокруг замка, и в окрестностях. Нельзя быть слишком осторожным, когда задета честь будущего императора Священной Римской империи.

Эта бдительность и лишила Анну королевских почестей – но лишь для ее же собственной безопасности. Подальше от толпы, зачастую буйной и пьяной в своей радости, королева находилась под хорошей защитой. В том числе и от покушений…

Еще одна причина, по которой французский двор не организовывал празднеств в честь новой королевы. Она заключалась в том, что для большинства населения до конца 1491 года невестой их короля была Маргарита Австрийская. В течение почти десяти лет формировалось общественное мнение, что быть этой девочке королевой, ее уже готовы были любить и чествовать. И вдруг новость – король женился на бретонке, девушке из земель, с которыми Валуа не прекращали сражаться. Разве можно доверять ей? Необходимо было изменить общественное мнение, сделать это осторожно, деликатно – и уже завтра королеву Анну будут любить и льстиво почитать. Но это будет завтра. Пока же началась кампания по знакомству жены Карла VIII с населением. Городские власти устраивали праздничные приемы, и окружение постепенно свыкалось с новой королевой.

Но было еще более опасное обстоятельство – опаснее Максимилиана Австрийского или недовольства населения: Папа Римский. Он так и не прислал согласия на брак, а венчание уже состоялось! Королевская пара находилась под угрозой отлучения от церкви, а это процедура автоматически лишала Карла титула короля в глазах Рима и всех католиков. По средневековой традиции король был самым христианнейшим из христиан, и отлучение от церкви означало конец его власти. Важно было не вызвать недовольства Папы. Возможно, он рассердился, узнав о церемонии в Ланже, а потому не спешил выслать столь желанную буллу. И эта сторона сюжета также может служить оправданием отсутствия положенной пышности. Чем тише – тем лучше. Дипломатия и сдержанность в действии.

Анна должна ждать. Она, конечно, являлась королевой – и это служило ей моральной поддержкой удовлетворенных амбиций. Впрочем, даже если она и разделяла внешне с Карлом его тревоги по поводу понтифика, то в глубине души серьезно не беспокоилась, успев познать и худшие бедствия, нежели недовольство Папы Римского. Пусть в тот момент ее никто не любил, но и не предавал! Герцогиня Бретонская получила наконец спокойствие и безопасность.

Несомненно, личные качества новоявленной супруги повлияли на изменение позиции Карла VIII. Чуть ли не тайная свадьба в декабре – а спустя два месяца королева уже находилась в центре всеобщего внимания: 8 февраля 1492 года Анна была коронована в Сен-Дени – высшая привилегия жены короля. В тот день в соборе было не протолкнуться. Королева заняла место на специально сооруженном помосте в центре базилики. В белом атласном платье, с уложенными в косы волосами, спускавшимися ей на плечи, пятнадцатилетняя королева, по свидетельству очевидца, «была красива, молода и столь изящна, что доставляла радость взору». После помазания состоялась торжественная месса, во время которой герцог Орлеанский держал над головой Анны корону, слишком большую и тяжелую для нее.

Помазанная королева – каков поворот! И какой почет! И это ещё не всё: на следующий день была назначена церемония торжественного въезда Анны в Париж. Той, на ком тайно и поспешно женился король Франции, будут рукоплескать парижане! Главы города, дворяне, простолюдины – все выйдут ей навстречу, разодетые в свои лучшие одежды. Ей останется только отвечать на приветствия – как настоящей королеве.

Всё это никак не могло произойти без согласия, без ведома Карла VIII. Ещё вчера он держался холодно и на расстоянии от своей жены – а сегодня готов вознести на небеса, заставляя и других сделать то же. Каприз? Определенно нет! За прошедшие два месяца после свадьбы король был «побежден» своей собственной женой, главную роль в этом сыграли ее молодость, ее красота и ее темперамент. При первой же возможности Анна приходила в постель своего мужа, игнорируя и собственные роскошные апартаменты, и неизбежные пересуды. Она разбудила в своем супруге страсть первой любви. Отбросив скромность, она источала соблазн и сластолюбие, вызывая ответные стремления у Карла. Предвидела ли это Анна де Бурбон? Так или иначе, но теперь Анна Бретонская стала для короля главным человеком в королевстве. Вот откуда эта коронация, вот откуда торжественный въезд в Париж.

Еще одно событие сблизило супругов: Анна забеременела. В 15 лет она носила в себе наследника короны. Два незнакомца из Ренна, соединившиеся в Ланже, сейчас стали единомышленниками, полными надежд на будущее династии Валуа и на будущее Франции. С февраля жизнь Анны текла безмятежно в ожидании счастливого события. Любила ли она Париж, в котором жила? Мы не знаем. Но вопрос о переселении в Амбуаз – месте, где Карл VIII родился и вырос, – не поднимался: слишком неудобным был этот замок для проживания в нем будущей матери. Безумно влюбленный король приказал приступить к переделке замка, чтобы в один прекрасный день его королева восхитилась этим королевским жилищем. Работы начались 1 октября, о чем нам известно из налоговых записей (как обычно, все бремя расходов легло на общественность). Работы длились шесть лет.

А летом 1492 года, когда Анна проживала в Париже, Карл VIII получил долгожданную буллу понтифика. Разрешение на брак было выписано задним числом – от 15 декабря 1491 года (а брак был заключен неделей раньше, шестого числа). Этот документ был очень ценен для обоих супругов, ведь он успокаивал их души и укреплял их дух. Хотя некоторые сомнения ещё оставались: а вдруг божественный гнев все же настигнет королевскую пару и падет на их первенца? Единственный повод для тревоги в тот год, полный счастья…

В ночь с 9 на 10 октября, когда король и королева находились в замке Плесси, Анна почувствовала первые схватки. Карл, обеспокоенный, не знал что делать – и отправил немедленно посыльного к Франциску де Поль, старому наперснику своего отца, с крайне ответственной миссией – попросить отшельника молиться о благополучном разрешении королевы и о рождении сына. Беспокойство за жену и политические амбиции… Франциск ответил, что все будет хорошо, что королева родит мальчика, и что мальчика назовут Орланд. Чуть позже, около четырех часов утра 10 октября, предсказание святого человека сбылось – родился мальчик.

Все ликовали. Король не мог не выполнить предсказание Франциска де Поль, чтобы не разгневать небеса. Его сын, его наследник получит имя Орланд. Революция во дворце! До сих пор правящая династия не имела короля с подобным именем. Означало ли это нарушение традиций Дома Валуа? Было быстро проведено лингвистическое исследование, и под выбранное имя подвели крепкое основание: Орландо – это итальянский вариант имени Роланд. Наследник Карла VIII будет носить имя великого Роланда Ронсевальского (Roland de Roncevaux), воевавшего с сарацинами, чей подвиг увековечен в литературе («Песнь о Роланде»). Ведь Франция в те времена находилась в сердце католического мира, поставившего своей задачей борьбу с неверными. 6 января Фердинанд Арагонский бился в Гранаде с мусульманами. Новорожденный принц был обязан продолжить эту славную традицию войны с варварами и еретиками. Имя героя будет его воодушевлять! Ну а раз мир так волнует необычность имени – решил Карл, – то мальчику было дано двойное имя Карл-Орланд, в честь отца и по небесному повелению.

Спустя всего три дня после рождения, 13 октября, Шарль-Орланд был крещен в часовне замка. Если имя у него было новым, то церемония – традиционной и помпезной, как любая подобная ей. Крестными отцами стали герцог де Бурбон и герцог Орлеанский, крестной матерью – Жанна де Лаваль, королева Сицилии. Все гости были пышно одеты, увешаны золотом. Жан де Шалон, принц Оранский, нес маленького дофина. За ним шествовали все дамы двора, затем 500 стражников и офицеров с факелами в руках. Это великолепный кортеж приблизился к королю, который стоял у алтаря в компании Франциска де Поль, который и крестил новорожденного. Величественная церемония для маленького наследника великого имени и будущего величайшего героя западных христиан.

Через месяц после крещения, 13 ноября, Анна Бретонская получила благословение священника (*relevailles – церемония в церкви, когда женщина идет туда в первый раз после родов, чтобы получить благословение от священника). Именно этот момент она выбрала для того, чтобы торжественно продемонстрировать разрешение понтифика, полученное ее мужем еще прошлым летом. Она поклялась перед архиепископом Турским, что не была взята замуж силой и что по своей воле покинула Ренн для свадьбы в Ланже.

Можно удивиться тому, что Анна сделала это заявление именно в тот момент. Разве не логичнее было бы обнародовать папское разрешение пораньше? Ведь в июле она уже была замужем и беременна. Вопрос остается без ответа. После рождения наследника французской короны Анна была уверена в своем будущем. Возможно, она хотела доказать сомневающимся, что ее сын имеет законное право на трон.

Период счастья! Весной 1493 года Анна вновь была беременна. Сын рос очаровательным мальчуганом, она сама была довольна и спокойна. Это ее безмятежное счастье даже распространилось на печальную Маргариту Австрийскую, которой королева Франции отправила летом роскошный подарок – украшение для головы. Величественный жест дружбы.

Ее главным достижением, из которого последовали и другие, был успех любовной жизни с Карлом. Что, в общем-то, было странным. Да, физическая сторона брака привлекала молодых супругов. Да, Анна ревновала мужа к придворным дамам, что свидетельствовало о более глубокой привязанности. У молодых супругов были все условия, чтобы понять и полюбить друг друга. Природное обаяние королевы, ее молодость, страстность, красота – ничто не мешало созданию крепкого союза. Но ведь на другой чаше весов были разочарования, принесенные из детства. В пятнадцать лет Анна потеряла все – родителей, сестру, страну. И король лучше, чем кто бы то ни было, знал об этих потерях. Если поначалу он лишь со стороны наблюдал за кознями своего отца против Франциска Бретонского, то после его смерти в 1483 году лично приложил руку к бедствиям своей будущей жены. Интриги, сплетаемые вокруг маленькой герцогини, совершались им, пусть и с подачи безжалостных де Боже. И битва при Сен-Обен-дю-Кормье, и завоевание Бретани – это из-за него, короля Франции. И осада Ренна, и капитуляция Анны, и захват ее земель – это тоже все из-за него. По крайней мере, он официально был ответственен за это.

Разве мог король, не лишенный чувствительности – а Карл, выросший на традициях рыцарских романов, вроде «Романа о Розе», несомненно, был таким, – остаться равнодушным к трагической судьбе своей жены, тем более, что сам был причиной этой драмы, пусть и по причинам государственной необходимости? Долгая война, жестокая ненависть бывших врагов, которые вдруг стали супругами. Им не нужно было ничего скрывать, они были подобны старым сообщникам – только отныне им предстояло научиться жить не в злобе, а в любви.

Что же изменило точку зрения двадцатиоднолетнего короля? Несомненно, и нежность Анны, и ее юная красота, и ее несчастное детство. Плюс другое: жестокость судьбы самого Карла, вынужденного унизить Бретань, отказаться от Маргариты. Он не был властен над своей жизнью, за него всё решала История. Оставалось принять предложенные условия. А пыл и страсть юности лишь помогли смириться со своей судьбой каждому из супругов.

Снисходительность и жалость? Конечно, нет, ведь Карл хотел, чтобы Анна разделила с ним честь коронации в Сен-Дени. Король и королева Франции соединились в простом счастье, знакомом любому смертному. Нежность помогла супругам сблизиться. Карла в конце концов привлекла эта юная женщина, в которой соединилось множество достоинств: юность, страстная жажда жизни, желание любви, живой и пытливый ум.

А что же привлекло Анну в Карле, что заставило ее столь пылко влюбиться в своего супруга? Ведь короля никак нельзя было назвать красивым мужчиной. Маленького роста, из-за которого его зачастую не было видно в толпе придворных, он был попросту уродлив: глаза навыкате, крупный нос с горбинкой, толстые губы, длинные волосы до плеч, лоб закрывала длинная челка, смешная рыжая борода – совсем ничего, что могло бы вызвать томление страстной влюбленности у романтичной девушки. Но не только внешность важна в человеке. Карл, подобно Анне, страстно любил читать, отдавая предпочтение рыцарским романам. Как и бретонка, он был хорошо образован – в отличие от большинства своих современников. Подобно жене, он знал латынь, изучал итальянский язык. Бывшая ученица мадам де Лаваль не могла остаться равнодушной к настоящей образованности. Были и другие достоинства Карла, которые привлекли Анну. По характеру он был игрив и общителен – ценные качества для девушки, чье детство прошло в печали и разочарованиях. Рядом с супругом Анна ожила, он помог ей изгнать кошмары юности. А от душевного согласия рукой подать до согласия телесного.

Отсутствие физической привлекательности Карла не стало препятствием для королевы, поскольку она сама с рождения имела небольшую хромоту. Анна умело скрывала ее с помощью обуви: на одной ее туфле был высокий каблук, позволявший уравновесить походку. Собственный недостаток помог ей сблизиться с мужем, которого, возможно, лишь завистливые клеветники называли уродливым. А может быть, Карл специально делал себя некрасивым – чтобы подчеркнуть красоту королевы, поселить в ее сердце уверенность в своей женственности. Так недостатки внешности поспособствовали укреплению союза молодой пары.

Свидетельство современника:  «Королева маленького роста, худая, хромает на одну ногу, что почти незаметно из-за особо скроенной обуви; брюнетка и очень хорошенькая на лицо; для своего возраста она очень хитрая, способная заставить короля смеяться или плакать; она ревнива и страстно желает Его Величество – а поскольку она его жена, то король редко проводит ночи в одиночестве».

Карл мог быть привлекательным для Анны еще и на фоне многочисленных женихов из ее прошлого – отвратительных или незнакомых. А король Франции убедительно демонстрировал свою привязанность – коронация в Сен-Дени и триумф в Париже стали лишь прелюдией его щедрости. Карл хотел, чтобы его жена вела образ жизни настоящей королевы. И она это делала.

Амбуаз подвергся глобальным переделкам, как в архитектуре (были добавлены новые помещения), так и в интерьере – ради того, чтобы это великолепное сооружение было достойно женщины, любившей роскошь и красоту. Были куплены золотые простыни, шелка. Ковры приобретались в огромном количестве во Фландрии, Франции, на Среднем Востоке. В 1494 году по стенам развесили многочисленные гобелены с изображением известных исторических сцен: например, по ним можно было изучать историю Александра Македонского, Давида или Геракла. Сцена битвы при Форминьи (Formigny) – когда Карл VII одержал победу над англичанами в 1450 году – оживляла интерьер замка. Мебель была украшена золотыми пластинами. Анне уже была знакома подобная роскошь – замок бретонских герцогов в Нанте во времена своего величия не уступил бы новому замку короля Франции. Королева не могла не оценить усилий своего супруга по украшению ее быта.

Кроме этого, Карл преподносил жене многочисленные украшения. Например, «золотое кольцо с рубином» было подарено в ноябре 1494 года. Шкатулка Анны пополнилась также колье с «семью бриллиантами, семью рубинами и десятью крупными жемчужинами», великолепным гарнитуром, состоявшим из «большого бриллианта в форме наконечника, двух маленьких бриллиантов, крупного рубина … и одного изумруда». Изумительная роскошь!

Но и этого было мало. Нужно, чтобы королева не чувствовала себя одинокой, чтобы была окружена сонмом слуг, ведь это являлось доказательством состоятельности страны. В 1492 году, во время своего неприкрытого счастья, королеву обслуживали 79 слуг. И это число приблизительно, ибо многие не были внесены в списки поименно, а лишь упоминались в рубриках, без точного количества.

Этот Двор Королевы состоял из высокородных аристократов и тщательно выстраивался согласно иерархии. Известно, что у королевы было 8 управляющих, 8 конюших, 6 копьеносцев, 4 официанта, 4 повара, 6 пробователей еды, 3 врача, 3 музыканта. Нужно добавить персонал на кухне, в посудной, в апартаментах и т.д. Можно смело утверждать, что на обслуживание Анны было выделено не менее 120 лиц мужского пола.

А ведь были еще и дамы – для 15-летней королевы было необходимо женское окружение для общения, женских рукоделий и игр. Так что в свиту королевы Франции входили 17 высокородных дам, 3 девушки ее возраста и 17 прочих персон. В сумме, 150 или 160 человек составляли Двор Королевы – и все находились на зарплате. Антураж и декорум французского двора был соблюден.

Однако, спустя почти 18 месяцев счастливого брака, на горизонте семейной жизни сгустились тучи. Летом 1493 года Анна, так радовавшаяся второй беременности, потеряла ребенка, приняв опрометчивое решение участвовать в охоте в лесу Курсель (Courcelles). Подавленная и усталая, она пребывала в печали, но недолго, ибо в январе 1494 года Карл вновь сделал жену беременной. Однако, радость оказалась недолговечной: уже весной у королевы произошел выкидыш. То же повторилось и следующим летом.

Анна, крайне благочестивая по натуре, вспомнила о тех сомнениях, что терзали ее двумя годами ранее, во время ожидания Шарля-Орланда. Неужели сбылись опасения короля и королевы Франции – и заключение брака без разрешения понтифика принесло проклятие Небес на их потомство? Четыре беременности за тридцать месяцев – прекрасное доказательство страсти и пыла супругов. Но безрезультатность этих попыток начала раздражать Карла. Если он и разделял опасения Анны по поводу духовной стороны вопроса, гораздо больше его волновало отсутствие многочисленного потомства, способного обеспечить будущее династии. Шарль-Орланд оставался единственным ребенком, к тому же он находился в том юном возрасте, когда в любую минуту с ним могла приключиться неожиданная смерть. И Карл считал, что исключительно Анна несет ответственность за неудачи в рождении детей. Именно с этого началось охлаждение в любви…

Впрочем, голова Карла была занята и другими проблемами, более для него важными, чем переживания его жены. Конечно, он ее любил, однако его королевские амбиции обращались к иным горизонтам, нежели радости супружества. Мечтатель и идеалист, этот король лелеял великий проект: он хотел завоевать Неаполь и Иерусалим. Франция должна править Италией и Востоком!

Эта идея не была лишь авантюрной надеждой. Совсем недавно иссяк Дом Анжу, завещав Людовику XI свое состояние – а это и земли Мена и Анжу на западе, и королевство Неаполь, и Иерусалим. Покойный король, более озабоченный территориальной целостностью страны, чем отдаленными проектами, ничего не предпринял для утверждения своих прав на средиземноморские владения. Однако его сын, Карл VIII, имевший как раз амбиции по распространению влияния Франции на весь мир, был полон решимости сделать это. Он вступит в Неаполь, тем самым овладеет Италией. Затем отправится в Иерусалим, со священной миссией, достойной его предков, освобождения Святой Земли от неверных. Утвердит права на отцовское наследие – и заодно сделает богоугодное дело. План, достойный романтического отца маленького Орланда. Да, решено: Карл понесет факел нового Крестового похода, станет последователем Людовика Святого.

Этот проект имел два крепких основания: Италия XV века находилась в зените Возрождения, ее экономика и искусства процветали. Взятие Неаполя было бы блестящим политическим маневром с несомненными дивидендами в пользу Франции. Второй причиной активного интереса Карла VIII были сами итальянцы. Лодовико Сфорца по прозвищу «Мавр», правитель герцогства Миланского, просил у французского короля помощи, как и богатая венецианская республика – они были озабочены угрозой вторжения со стороны Максимилиана Австрийского, ставшего императором в 1493 году. Так что у Карла был и личный, и политический интерес. Не говоря уж о священности миссии, славе и материальных мотивах.

Но Неаполь и Иерусалим были далеко. Анна не пришла в восторг от перспективы разлуки, несомненно, долгой, с мужем, с которым она не расставалась с декабря 1491 года. Будучи рядом с супругом, она могла контролировать легкомысленного короля. А теперь она опасалась в том числе и любовной авантюры. Кто знает, не захватит ли Карла какая-нибудь красивая и богатая итальянка в сети страсти? Так что Анна была категорически против итальянской экспедиции, считая ее капризом и глупостью. Неожиданную поддержку королева получила от Анны де Бурбон, которая – как трезвомыслящая дочь Людовика XI – предпочитала, чтобы ее брат занимался как следует делами своей собственной страны, а не отправлялся за призраками славы столь далеко. Эти дамы разными путями оказывали давление на суверена, пытаясь отговорить его от авантюры. Тщетно. Карл VIII был непоколебим.

Так мало-помалу душа и сердце монарха отдалялись от супруги. Не оказался ли король, двадцати трех лет от роду, столь недавно ставший мужем и отцом, утомленным брачной жизнью? Разве в этом его историческая судьба? Карл уже был мысленно далеко.

Карл приступил к активным действиям для обеспечения успеха своему итальянскому проекту. Для начала ему было необходимо заключить мир со своими прежними врагами, чтобы спокойно отправиться в Италию и далее на Восток. Подписаны соглашения. Незадолго до рождения Шарля-Орланда, в октябре 1492 года, англичане высадились в Кале, а потом организовали осаду Булони. Французское правительство не желало продолжать с ними войну – и были заключены торговые соглашения, а заодно (3 ноября) в Этампе и перемирие. Солидная сумма денег, перешедшая в карман английского короля Генриха VII, укрепила этот мир. Так что отныне западные земли не грозили Карлу неожиданностями.

Следующими в списке были испанцы на юге. 19 января 1493 года в Барселоне подписан очередной мир. Но на каких условиях! Карл отдал Сердань (Cerdagne) и Руссильон Испании! Ради своего великого плана он уступил часть земель, а Фердинанд Арагонский просто не мог упустить такой шанс. Отныне испанский король мог контролировать южные земли Франции – а молодой король получил возможность делать всё, что ему хотелось. Фердинанд не считал предприятие Карла важным или серьезным. Зато получил неплохой куш на этом!

Оставался Максимилиан, дважды оскорбленный. Как можно было заключить с ним мир, если император не желал простить ни увод у него жены, ни отказ от его дочери, а заодно и французские интриги во Фландрии? Ответ прост: Карл предложил вернуть несостоявшемуся тестю земли, полученные им в приданое за «маленькой королевой». 23 мая 1493 года в Санлисе был подписан договор, согласно которому большая часть бургундского наследства – а это Артуа, Франш-Конте, Аррас и графства Масон (M?con) и Оксерр (Auxerre) – возвращались своему бывшему владельцу.

Итак, Карл VIII обеспечил себе гарантии мира со стороны соседей. Не слишком ли дорого он заплатил за свою мечту? Ведь в конечном итоге Франция потеряла приличный кусок своих территорий. Удовлетворив текущие амбиции иностранных государств, французский король породил у них же новые притязания на свои же земли (они проявятся чуть позже).

Однако он совершенно не думал об этом. Даже Анна, чувствовавшая охлаждение в их отношениях, предпочла сделать вид, что смирилась с затеей супруга. Очевидно, она поняла бесплодность своих усилий, бесполезность своих возражений. Сделав хорошую мину при плохой игре, она уступила.

1494 год! Настал момент великого отбытия. Король, королева, весь двор отправились в Италию – и по пути остановились в Лионе. Горожане встретили гостей с величайшей пышностью, ибо до сих пор еще не удостаивались чести королевского визита. Кортеж поражал великолепием и пышностью. Карета королевы была украшена темно-красным бархатом с вышитыми на нем золотыми буквами «А» и украшенным горностаями. Тянули эту карету шесть прекрасных лошадей в попонах, на которых восседали шесть пажей, одетых с подобающей пышностью. Затем следовала такая же кареты для дам из свиты Анны. И наконец кобыла королевы, на которую та садилась, когда позволяло самочувствие. Сбруя животного украшена все с той же роскошью, которую так любила королева Франции: черно-золотая ткань была обшита золотой бахромой и белым шёлком. Большое седло было также богато украшено темно-красным атласом. Но самое главное – именно королева привлекала все внимание публики. Очаровательная, она была одета в платье из золотой ткани, украшенное горностаями и алмазными пуговицами. На голове у нее был бретонский головной убор, также обильно украшенный золотом, шелком и драгоценными камнями. С плеч королевы ниспадал длинный плащ из красного бархата, подбитый мехом горностаев. Этот блестящий ансамбль впервые появился на публике 15 мая, во время празднеств в соседнем Мулене (Moulins), столице владений Бурбонов.

Пара надолго остановилась в Лионе. Король и его окружение предавались многочисленным развлечениям, связанных с военной тематикой: турниры, имитации битв и осад. Но «чаще всего доблестные дворяне слонялись по улицам в поисках авантюр». А король подавал в этом пример своим подданным, поскольку весьма ценил подобные развлечения. К тому же, военные игры были хорошей тренировкой в преддверии битв, ожидавшихся в Италии. В общем, подготовка к войне больше походила на празднества с тематическим уклоном.

Наконец Карл собрался присоединиться к армии, ожидавшей его в Гренобле. Анна настояла на том, чтобы сопровождать мужа, чья голова кружилась в предвкушении приключений. Нетерпение и надежда одного – и уступка и горечь второй. 23 августа они вошли в столицу Дофине, где королевскую пару встретились с роскошью, подобной лионской. Улицы города были увешаны коврами, в честь короля и королевы давались театральные представления. Празднества продолжались все шесть дней, пока царственные гости находились во дворце Парламента.

Однако при всем этом король и королева не забывали о том, кого не было рядом с ними – о Шарле-Орланде. Маленький дофин, которому еще не исполнилось полутора лет, остался в Турени, в замке Амбуаз. И это расставание было разумно необходимым. Ведь не мог Карл взять с собой своего единственного наследника в страну, где широко процветало искусство отравления. 27 августа 1494 года Карл VIII оставил жесткие инструкции опекунам и нянькам своего сына, составленные, несомненно, с согласия Анны Бретонской.

Сто шотландских гвардейцев должны были постоянно контролировать ворота города и замка. У дверей донжона обязано было круглосуточно дежурить четыре камергера. В окрестностях Амбуаза была запрещена любая охота. Любой чужестранец, пожелавший остановиться в пределах ли города, в его ли окрестностях, немедленно брался на заметку капитаном шотландских лучников. Даже Франциск де Поль, этот святой человек, которому покровительствовали и Людовик XI, и сам Карл VIII, не мог без разрешения навестить своего крестника. В случае непредвиденных трудностей Амбуазу были готовы предоставить своих гвардейцев Турень и Берри, которым король выслал необходимые инструкции.

Карл и Анна также позаботились о здоровье своего единственного сына. Долгая поездка не была бы полезной для него, лучше было оставить Шарля-Орланда в знакомом окружении и знакомом климате. В случае известия о подозрительной смерти в окрестностях, ворота города должны были быть немедленно закрыты для входа любого чужестранца. Если же внутри самого Абмуаза разразится эпидемия, опекуны принца должны были увезти его в Турень, в замок, как можно более отдаленный от заразы.

Наконец, юная пара отдала приказ – известия о здоровье сына они должны получать как можно чаще, минимум – раз в две недели. Кроме того, Анна, остававшаяся на юго-востоке страны, должна была получать новости и от своих доверенных лиц – и в случае чего Карл дал ей право принимать необходимые меры в дополнение к собственным инструкциям.

Утром 29 августа 1494 года сразу после мессы Карл VIII обнял на прощание жену. Он был готов отправиться в Италию. Анне оставалось лишь с беспокойством ожидать его возвращения. Благословил ли Господь их союз, наконец? Ради мужа, королева молилась об исполнении его надежд. Для себя же она надеялась, что он вернется из своего похода, чтобы увидеть первую улыбку ребенка, которого она носила.