Глава 8. Чего хочет король… (1498– начало 1499)

Блуа. Инициалы Анны Бретонской с Людовика XII над входом в часовню замка.

Людовик XII еще был женат на Жанне Французской. Пока этот брак существовал, новый король не мог строить серьезных планов на счастье с бретонкой. Аннуляция этого союза, столь ненавистного, имела большую ценность. Нужно было действовать быстро. Договор в Этампе зафиксировал точную дату: по истечении года после подписания герцогиня могла претендовать – как это было некогда – на полную независимость герцогства.

По правде говоря, Луи никогда не мог выносить ни вида, ни присутствия своей уродливой супруги. Едва получив на руки новорожденную дочь, Людовик XI тут же пообещал принцу-поэту Шарлю Орлеанскому выдать ее замуж за его сына. Врожденное уродство королевского отпрыска тщательно скрывалось, и Орлеанский Дом радостно принял королевскую милость. Предварительный брачный контракт был заключен, предположительно, в замке Блуа 19 мая 1464 года – это был союз двухлетнего мальчика и младенца 24 часов от роду.

Людовик XI стремился к этому союзу не без задней мысли. Когда родился Луи Орлеанский (27 июня 1462 года), французский король еще не имел наследника – будущий Карл VIII родится лишь в 1470 году. Наследником короны считался отец Луи – Шарль Орлеанский. Людовик XI с легким сердцем назначил того преемником – ввиду преклонного возраста Шарля рождения у него детей не предвиделось. И тут родился мальчик. Ярости короля не было предела. Он поклялся, что эта ветвь никогда не унаследует корону. А рождение больной дочери породило коварный план – из-за физических дефектов она никогда не смогла бы родить. Сочетать ее с назначенным наследником – и на этом союзе закончится род Орлеанских! Так что появление уродливой девочки стало для Людовика личным праздником. Утонченный садизм…

Когда правда всплыла, было уже поздно: контракт был подписан. Спустя несколько месяцев умер принц-поэт, и его вдова Мария Клевская в январе 1465 попыталась избежать навязанной ее сыну сомнительной королевской чести – она попросила отложить заключение брака с принцессой до достижения брачного возраста детей, как это было принято. Тщетно. Людовик XI настаивал. Мария Клевская продолжала сопротивляться. И тогда король пригрозил лишить и ее, и Луи состояния, после чего заточить вдову Шарля Орлеанского в монастырь без надежды выйти оттуда. В конце концов, Мария Клевская уступила. И в 1473 году этот ужасный брак был заключен.

Свадьбу отпраздновали 8 сентября 1476 года в часовне замка Монришар. Луи было 14 лет, Жанне – 12. Юный принц попытался уклониться от брака, но был вынужден покориться аргументам угроз и принуждения. Любое сопротивление было тщетным, к тому же оно могло спровоцировать гнев короля – а за это можно было поплатиться жизнью. Перед глазами был пример друзей, слишком большое количество которых в последние годы умерли жестокой и подозрительной смертью. А скольких Людовик XI упрятал в монастырь… Луи вынудили произнести слова согласия перед епископом Орлеанским Франсуа де Брилаком (Fran?ois de Brilhac).

Однако у юноши оставалось последнее средство противиться воле короля – Луи решил не доводить брак до конца, тянуть эти отношения до смерти короля, а потом аннулировать. Юный герцог испытывал отвращение к навязанной ему жене. Ее лицо имело отталкивающие черты, кожа была черноватой, искривленный нос, толстые губы. Остальное было не лучше: почти карлик из-за деформации роста, Жанна к тому же была горбата, одно плечо выше другого; искривленные ступни завершали этот портрет. Слишком уродлива для молодого и горячего герцога Орлеанского. Да, конечно, она была умна…

Из чувства отвращения, а также с расчетом на будущую аннуляцию, Луи не желал иметь никаких сексуальных контактов со своей женой. Людовик XI немедленно узнал об этом – многочисленные шпионы окружали молодую семью. И король настоял на выполнении Луи своих супружеских обязанностей, углядев в бездействии молодого мужа угрозу для своих планов. Первому принцу крови было приказано делить с Жанной комнату и постель. Удалось ли Людовику достичь своих целей? Во всяком случае, известно, что он сделал для этого все возможное, и что Луи испытывал к Жанне не самые добрые чувства. Вскоре он уехал в провинцию – не для того ли, чтобы забыть те ночи, что провел с женой, и где мог оплакать свою судьбу?

Однако Жанна любила своего супруга. Полная нежности, она не знала, как угодить ему. Когда Луи был заключен в тюрьму после поражения в битве при Сент-Обен-дю-Кормье, она посещала его в темнице. Он принимал ее без удовольствия… но, возможно, уступил, испытывая одиночество и лишения заключения, страдая от отсутствия женского общества. Однако это не изменило его отношения к ней. Что бы ни делала Жанна, муж по-прежнему был холоден к ней. Карл VIII освободил Луи из темницы. И тот мгновенно вернулся к планам аннуляции своего брака. Он желал навсегда порвать с дочерью Людовика XI, желал обрести возможность получить в жены другую женщину – более привлекательную, более приятную. В 1484 году Луи даже отправил прошение Папе – это было как раз в тот момент, когда молодой герцог Орлеанский предложил свои услуги герцогу Бретонскому, желая взять в жены Анну, тогда ещё семилетнюю. Но в тот момент он был всего лишь первым принцем крови, и против него выступали Карл VIII, чета де Божё… В настоящем, в 1498 году, Луи Орлеанский уже был Людовиком XII, и никто в королевстве не мог помешать его желанию, столь долго вынашиваемому, стать свободным после стольких лет.

Тем более, что был весьма благоприятный момент для обращения к Папе Александру VI. Человек сомнительной морали, бывший кардинал Родриге Борджиа, имел множество бастардов от своей любовницы Ваннозы Каттанеи (Vannozza Cattanei). Своему второму сыну, Хуану, он подарил герцогство Ганди (Gandie). Едва получив папский престол в 1492 году, Александр назначил своего старшего сына Чезаре, семнадцати лет от роду, архиепископом Валенса (Valence), намереваясь в следующем году возвести в сан кардинала – без вступления в ряды священников. Но Чезаре не слишком рвался в ряды церковников. Его основной целью были власть и деньги, поэтому он сосредоточился на делах мирских, получив в свои руки графства Валенс во Франции и Дье. Неплохо – но мало! Ведь Чезаре – сын самого Папы, и ему нужно гораздо больше: земли, много земель, высокие титулы, деньги. И – важно! – союз с королевским домом, чтобы стать основоположником новой блестящей ветви рода. Брак с принцессой перечеркнул бы спорное происхождение сына Родриге Борджиа.

Понтифик, человек, который правил миром, все же нуждался в поддержке со стороны истинных королей, чтобы помочь сыну реализовать его планы. И тут появился Людовик XII со своей просьбой об аннуляции брака. И Александр попросил плату за свою услугу в этом деле – он прямо намекнул на помощь французского короля в деле своего сына. Поскольку согласие Рима являлось ключевым моментом в деле Жанны и Людовика, то королю пришлось согласиться, чтобы получить то, что так ему было необходимо. И все оставались довольны…

Для Людовика XII сложились благоприятные обстоятельства, нужно было воспользоваться моментом. Его религиозные чувства и раньше не отличались пылкостью, а сейчас и вовсе можно было закрыть глаза на некоторое несовершенство Папы Римского. Этот развод был необходим государству… и чего хочет король, того хочет Бог.

Ставки были сделаны. С одной стороны – Луи, Анна и Бретань, с другой – Александр VI и слава Чезаре. Но как сыграть эту партию, чтобы избежать громкого скандала, соблюсти внешние приличия?

Король Франции хотел, чтобы Папа признал недействительность брака с Жанной. Это соответствовало традиции и позволяло избежать сложностей в его собственной стране. Но Святой Престол не соглашался на такой ход: дело было слишком деликатным. К тому же у Александра VI был в руках козырь: Людовику развод необходим как можно быстрее, его поджимали сроки – а небольшое оттягивание могло помочь Борджиа выторговать себе дополнительные бонусы.

Поэтому во второй половине 1498 года на политической сцене ставится самый настоящий дипломатический балет, разыгрываемый Римом с утонченностью, присущей семье Борджиа…

29 июля Александр VI вместо объявления аннуляции брака между Луи и Жанной опубликовал краткий перечень причин, по которому этот союз имеет право на расторжение. Он насчитал восемь пунктов, многие из которых были надуманными. Например, первым пунктом шло духовное родство между будущими супругами – поскольку Людовик XI был крестным отцом Луи Орлеанского. Нужно было очень постараться, чтобы придумать эту причину! Но второй пункт устанавливал кровное родство в четвертом колене – уже более подходящая причина, но все же недостаточная: вряд ли кто забыл, что Карл VIII и Анна Бретонская находились в той же степени родства, и это не помешало им заключить семейный союз, не дожидаясь разрешения понтифика. Так пункт за пунктом Папа перечислил все возможное аргументы в пользу аннуляции брака – чтобы не возникло сомнения в его горячем желании выполнить просьбу французского короля и расторгнуть его брак по букве закона. Шестой пункт содержал самый серьезный аргумент: королева была неспособна выполнять «брачные действия» и не могла дать королю потомство.

Рим прикоснулся к сердцу проблемы: была ли способна Жанна иметь сексуальные отношения со своим мужем и утвердить свой брак, родив потомство? Александр VI категорически отверг эту способность королевы, ссылаясь на деформацию ее тела. Главный аргумент для аннуляции союза, узы которого были освящены церковью. Поэтому убежденность в этом шестом пункте и давала уверенность участникам процесса, что пьеса будет разыграна точно по сценарию.

Восьмой пункт также был призван для этих целей: указывалось, что «душевно» Луи никогда не соглашался на брак с Жанной. Тонкий ход: предполагалось, что в случае, если гинекологический осмотр не подтвердит девственность французской принцессы, то согласно этому пункту ее супруг мог утверждать, что, совершив слияние «телом», духовно он никак не соединялся с женой, действуя по принуждению в целях спасения своей жизни.

Составив этот список причин для аннуляции брака, Папа наконец издал указ о собрании церковного трибунала для рассмотрения королевского дела. Это должно было иметь место во Франции, и именно трибуналу предоставлялось право решить вопрос об аннуляции брака. Судейское жюри состояло из трех человек: нунция Алмейда (Almeida), Луи д’Амбуаза, епископа Алби, и Филиппа Люксембургского, епископа Мана (Mans).

Можно с уверенностью предположить, что Александр VI Борджиа лично назначил людей для ведения королевского дела. Луи д’Амбуаз был братом Жоржа д’Амбуаза, друга и советника короля. Его точка зрения на процесс была заранее предопределена семейными узами. Выбрав епископа Люксембургского и интригана нунция Алмейда, Папа позаботился о своем влиянии на них. Иначе говоря, понтифик выдал Людовику XII на редкость подходящий судейский состав, которым мог манипулировать по своему желанию.

Этот дар Луи оценил по достоинству. И в свою очередь преподнес Папе вполне осязаемый ответный подарок: он договорился о браке Чезаре с наследницей герцога ди Валентинуа (Valentinois). Герцогство и принцесса – наконец-то! Сотрудничество двух властителей принесло свои плоды. Особенно выгодным это оказалось для Рима, ведь от него ничего особенного не потребовалось, кроме как составить несколько текстов… Два правителя были полны надежд: один надеялся освободиться в скором времени от кошмара всей своей жизни, другой готовился возвести своего сына на трон. Свобода духовная – и мирская власть.

И наконец желание короля исполнилось! Процесс начался очень рано, сразу после получения инструкций Александра VI: 10 августа исключительный церковный трибунал провел первое заседание в Туре, в соборе Сен-Гатьен. Учитывая активную заинтересованность и Папы, и короля, дело не должно было затянуться, но все же не могло быть слишком коротким – нужно же было соблюсти внешние контуры соблюдения закона. С адвокатами Жанны также не ожидалось сложностей: все они дрожали перед судьями, опасаясь за свою жизнь, имущество и семьи.

Но никто не учел силу характера и мужество самой королевы. Оказалось, что она, пусть и не питая иллюзий по поводу исхода дела, но решила биться до конца. И уповала при этом на поддержку церковников и народа Франции, открыто симпатизировавших ей. Так что сначала пришлось ждать целый месяц, когда Жанна согласится предстать перед судьями. Только 10 августа она появилась в суде, чтобы ответить на несколько вопросов.

Очевидно, что в основе аннулирования брака стояло два вопроса: были ли у Жанны сексуальные контакты с мужем и способна ли она родить наследника. Все крутилось вокруг шестого пункта из списка Папы. И для церкви главным был первый вопрос – свершилось ли таинство брака. «Белый брак», будучи доказанным, мог быть легко аннулирован как никогда не существовавший. Оставалось получить доказательства… Жанне Хромоножке поставили прямой вопрос: были ли у нее соития с Людовиком XII. И против всех надежд и ожиданий, она ответила на него утвердительно. Что несмотря на свою физическую непривлекательность и деформацию тела, она была способна к деторождению – подобно многим другим женщинам, порой уродливее нее. В те времена женщин с подобными изъянами внешности было много, и они давали потомство, часто многочисленное, своим мужьям.

Судьи был разочарованы, ведь они не рассчитывали на сопротивление со стороны Жанны, ожидая легкого ведения процесса. А теперь нужно было работать! И было решено подвергнуть королеву гинекологическому осмотру, что и предложили Жанне. Она пришла в ужас и категорически отказалась, заявив с негодованием, что никогда не подчинится подобному требованию. Был ее отказ продиктован гордостью? Или же Жанна сомневалась в том, что она могла доверять вердикту тех опытных матрон, что осмотрели бы ее – ведь и судьи подчинялись чужому мнению, и адвокаты были запуганы, разве не сказали бы эти матроны то, что им приказали бы свыше?

Так это дело перестало быть просто формальностью. Время шло. Несколько недель – выигрыш для Жанны, но проигрыш для короля, который терял терпение. Этот процесс аннуляции брака мало того, что затягивался, так и вредил его интересам и его популярности. Что делать? Как преодолеть оппозицию Жанны? Необходимо придать законность разводу! На Жанну оказывали давление со всех сторон. И она предложила выход, казавшийся ей подходящим из сложившейся ситуации: она объявила, что решила положиться на слово короля. Пусть Людовик ответит сам на щекотливый вопрос. И что бы он ни сказал, она согласится с этим ответом.

Подчинение Людовику XII или же хитрость? Возможно, Жанна искренне желала, чтобы король официально и публично сделал это заявление. Но ведь она дала королю в руки тот козырь, которого ему не хватало для завершения дела.

Питала ли Жанна иллюзии? Думала ли она о щепетильности Людовика XII, его чести? Она хорошо знала своего мужа, его чувства по отношению к ее персоне. Этот процесс, эта аннуляция брака не была сиюминутным капризом – Луи долгое время мечтал об этом. С самого нежного возраста Жанна знала, как яростно ее жених, а потом супруг, желал избавиться от подарка, навязанного ему Людовиком XI, отравленного дара не только для Луи, но и для всей ветви Орлеанских. Слишком много было поставлено на карту сейчас. И замешана честь короля…

Так что Жанна предоставила своему мужу сделать этот решительный шаг. Возможно, Луи не особо жаждал предстать перед судьями, но иного выхода у него не было. Пора было заканчивать этот суд. На поставленные перед королем вопросы он дал странные и двусмысленные ответы: возможно, он имел сексуальные связи с королевой, но не помнит о них. Даже если такие случаи и были, то совершались они под принуждением его тестя. Иными словами, пригодился тот пункт, что придумал Папа – про отсутствие духовного согласия.

И настал важный момент: суд попросил Людовика XII произнести торжественную клятву под присягой. Возложив руку на Евангелие, перед распятием он должен был поклясться, что никогда не имел связей с Жанной, что, даже если она и приезжала к нему в тюрьму, то происходило это против его воли. Странная формулировка. Однако король поклялся. Как можно было сомневаться в его слове? А Жанна обещала положиться на слово своего мужа. Если он желал дать ложную клятву, это ее не касалось. А суд услышал то, что было так необходимо.

Оставалось лишь вынести решение, чтобы завершить эту судебную политико-религиозную комедию. 17 декабря 1498 года в соборе Сен-Дени в Амбуазе около полудня Филипп Люксембургский уже приготовился зачитать документ, навсегда отделяющий Луи от Жанны, когда неожиданно разразилась жесточайшая гроза. В церкви потемнело, словно само Небо выступало в свидетели: этот брак никогда не существовал перед лицом Господа.

Свободен, наконец свободен! Король испытывал невероятное облегчение. После двадцати двух лет несчастного союза, созданного по государственным причинам, Луи смог расторгнуть его – также во имя государства. Словно ничего не было – только потерянное время и испорченная часть жизни. Теперь он мог вступить в брак со своей дорогой Анной. Начать жизнь заново – и быть действительно счастливым. Он был уверен в согласии бретонки – а ведь в течение всего этого долгого процесса не раз сомневался: а не возьмет ли она обратно свое слово и выполнит ли подписанные в Этампе обещания? Ему хорошо была известна набожность Анны. Более того – ее суеверность. Она никогда бы не согласилась на брак с ним, несмотря на свое твердое стремление стать вновь королевой Франции, не будь этот союз благословлен церковью. В течение долгих месяцев Луи регулярно отправлял Анне сообщения, полные успокаивающих фраз. Но что такое обещания? Лишь слова. Их мало. И вот настал день, когда церковники, собранные Римом, произнесли те самые, нужные слова. Препятствий для брака больше не было…

Кроме одного: Луи и Анна были родственниками. Вновь поднялась та же проблема, что и в 1492 году с Карлом VIII. И на этот раз бретонка ни в коем случае не могла согласиться обойти ее, согласившись на новый брак. Она точно знала, что это незаконно и несет многочисленные несчастья супругам. После такой мощной поддержки, что оказал Людовику Папа в бракоразводном процессе, король надеялся быстро получить необходимое разрешение. Ведь он так много сделал для Борджиа… Чезаре добился очень больших выгод во время первых переговоров, а теперь он хотел получить гарантии – пока Папа не выдал окончательный документ. Луи в своем нетерпении был щедр. В течение всего бракоразводного процесса он не уставал напоминать Папе о своих дарах. И тут задержка. Людовик получил лишь обещание, что Чезаре прибудет к нему во Францию. Надежда – лихорадочная и тревожная…

… и облегчение при прибытии 18 декабря отпрыска понтифика в Шинон, где располагался в то время король. Прибытие, обставленное с такой роскошью, какая подходила лишь королям. Во главе кортежа ехали представители самых знаменитых фамилий Франции. Затем следовали 70 мулов с багажом, покрытые попонами из желтого и красного шелка с золотыми покрывалами. Далее шествовали 60 пажей верхом на скаковых лошадях. Особенно выделялись два юноши, облаченные в золотые одежды – миньоны Борджиа. Затем следовали мулы с ящиками, полными украшениями и драгоценных камней, менестрели с трубачами и, наконец, 24 лакея в темно-красном бархате и желтом шелке. Этим впечатляющим дефиле были ослеплены все зрители.

И наконец сам герцог. Всем своим великолепием он воплощал богатство Италии XV века, а его шляпа была украшена двойной короной из рубинов. Одежда его была из золотой ткани и красного шелка, вышитая драгоценными камнями и жемчугом. Даже шнуровка на украшенных жемчугами сапогах была из золотых нитей. Нес этого нового Цезаря конь, покрытый золотой попоной, управляемый сбруей, инкрустированной опять же драгоценными камнями и жемчугом. Ослепительное зрелище, продуманное до мелочей. Но оно не произвело никакого впечатления на Людовика XII.

Королю не было дела до этой демонстрации роскоши и силы – он желал получить необходимые бумаги. Поприветствовав гостя, Людовик протянул руку за письмами от понтифика. И оцепенел – Чезаре Борджиа заявил, что у него нет никаких бумаг! Но тут вмешался нунций Алмейда, очевидно, хорошо осведомленный о римских делах, и уверил короля, что необходимые письма у Чезаре в наличии. Будучи в ярости, Чезаре все же вынужден был отдать Людовику бумаги – датированные сентябрем!

Наконец! После долгих месяцев интриг и ожидания у Луи были бумаги, необходимые для брака с Анной! Отныне никто и ничто не смогло бы помешать этому – ни ее страхи, ни ее религиозная щепетильность. Недействительность союза с Жанной была признана. Папа дал свое согласие на реализацию проектов, намеченных в Этампе.

И какой был накрыт стол для пира в честь дружбы! Людовик XII был взволнован, Жорж д’Амбуаз также, поскольку для него понтифик прислал документ посвящения в сан кардинала.

Что касается итальянца, то он вовсе не был таким уж несчастным. Конечно, нунций Алмейда сорвал некие планы сына Папы (есть мнение, что чуть позже он приложил руку к смерти Чезаре). Но на тот момент Борджиа получил то, что хотел: земли и невесту королевских кровей. Возможно, тот небольшой шантаж, что он затеял в последний момент, был предназначен для получения еще каких-то бонусов, но все же главное было выторговано.

Решение суда вовсе не вызвало радости у населения. В течение процесса симпатии народа были на стороне Жанны, ставшей в его глазах жертвой своего мужа. Издевательства со стороны судей были возможны только с попустительства со стороны власти. И с насмешкой их называли «Каифа, Ирод и Пилат» – хотя бы иронией поддержать несчастную супругу, от которой их новый король желал избавиться. А некоторые даже выражали свое негодование вслух. Кордельер Оливье Майяр (Olivier Maillard) был одним из них. Любой мог слышать, как во время своих проповедей священник осуждал Людовика. Он даже выразил мысль, что только Жанна может считаться настоящей королевой Франции. Опасные заявления не могли не обеспокоить короля, которого одинаково заботили и его свобода в делах сердечных, и его репутация. Оливье Майяру пригрозили, что посадят его в мешок и утопят, если он будет продолжать свои речи. Жан Стандонк (Jean Standonck), глава колледжа Мотегю (Montaigu), известный своей ученостью и высокими моральными качествами, осмелился сказать своим студентам, что негоже мужчине, неважно королю или простому смертному, отказываться от своей супруги, которая была верна ему. Он утверждал, что Людовик XII не имеет права на новый брак, пока жива Жанна… И с первой же оказией Стандонк был выслан из Франции.

Все эти выступления могли бы стать искрой для разжигания недовольства народа против королевской власти, поэтому и были приняты быстрые меры для того, чтобы заставить притихнуть слишком громко звучавшие голоса. Желание короля – желание государства.

Впрочем, главной фигурой в этом деле оставалась Жанна Французская. Помимо печали по поводу разделения с супругом, образ которого она, несмотря ни на что, продолжала бережно хранить в своем сердце, помимо позора, вызванного скандальным интересом к ее внешности и сексуальности, ей предстояло еще и отступить по социальной лестнице. Дочь короля, супруга первого принца крови, королева – отныне ей предстояло быть не более, чем отвергнутой женщиной. Каким было ее будущее? Оставаться при дворе – невозможно. Удалиться? Куда? Людовик XII вовсе не желал ещё большего унижения для бывшей супруги. 26 декабря 1498 года – в год ее величайшего несчастья – он отправил ей патент на владение герцогством Берри (Berry). Теперь она могла комфортно жить – с титулом, с землями, с предоставленной пенсией. Планировала ли Жанна возобновить битву за мужа? Вряд ли. Она смирилась со своей судьбой, не желала опротестовывать принятое решение. К тому же эта принцесса не чувствовала в себе склонности к придворной жизни.

В уединении добровольной ссылки она нашла свое истинное призвание – не без влияния Франциска де Поль: призвание религиозное. Жанна всегда была набожна, а теперь – больше, чем когда-либо. Она решила основать новый приход, чтобы без устали предаваться молитвам и покаянию. Жанна хотела назвать его орденом Благовещения. И это та Жанна, еще вчера обвиняемая в неспособности к материнству. Александр VI Борджиа поддержал этот проект и в 1501 году благословил его создание. Однако Жанна не теряла времени – она заложила монастырь в Бурже, став его аббатисой, где ввела суровые правила, впрочем, обычные для монахинь того времени: ношение власяницы, самобичевание, ношение вериг. Ничто не могло быть достаточно тяжелым для нее – ни железная цепь, стянувшая ее поясницу, ни деревянный крест, утыканный серебряными гвоздями, впивавшимися в ее плоть. Жанна словно хотела наказать свое тело, ставшее причиной ее несчастья. И достичь блаженства святых…

Помимо Жанны были и другие жертвы этой политической игры и любовной лихорадки Людовика XII, одна из них – Шарлотта д‘Альбре. Король отдал ее руку сыну Папы – наравне с титулом и деньгами высокое происхождение девушки вполне удовлетворяло Чезаре Борджиа. Предыдущая невеста, Карлотта, носившая титул неаполитанской принцессы Таренте (Tarente), категорически отказалась становиться женой этого человека, воспринимаемого ею как чудовище. Она имела возможность отказаться, чтобы спасти свою честь и свою жизнь.

Однако Людовик XII и слышать не хотел слов отказа – как раз в тот момент он с нетерпением ожидал писем от Папы, и выбор его пал на другую Шарлотту – красивую, молодую, хорошего происхождения. Чтобы добиться ее согласия на этот брак, нужно было действовать через ее отца, крайне сговорчивого – при достойной цене вопроса.

И Александр VI Борджиа знал, как поступить. Он отправил отцу Шарлотты, Алену д‘Альбре, сумму в 200 000 экю золотом – дар семье невесты. Кроме того, пообещал шапочку кардинала брату невесты. Этого было достаточно, чтобы погладить самолюбие Алена д’Альбре, бывшего жениха Анны Бретонской, возвеличить его семью, приблизить к желанной вершине. И Шарлотту вынудили согласиться на этот безумный брак. К тому же ее страдания не закончились вместе со свадьбой. Спустя короткое время Чезаре вернулся обратно в Италию, оставив молодую жену с новорожденной дочерью во Франции. Шарлотта поселилась недалеко от Буржа, в Мот-Фейли (Motte-Feuilly), дававшее ей средства к существованию. Она часто посещала Жанну Французскую. Отвергнутая королева и брошенная герцогиня объединились в своей печали.

Две женщины стали жертвами желаний короля и сына Папы. Одна – потому, что была слишком уродлива, другая – потому, что была слишком красива. Судьба или случайность? В любом случае, не случаен был категорический отказ принцессы Таренте. Дочь нерешительного Фредерика Неаполитанского, она была наследницей земель, которых вожделел Чезаре Борджиа. В десятилетнем возрасте Карлотта была принята при дворе Карла VIII, имела хороший доход и была уважаема как королевская наследница. Анна Бретонская взяла девушку в свою свиту и хорошо знала ее живой и веселый нрав. Будучи законной покровительницей Карлотты, Анна решительно поддержала принцессу в ее категорическом отказе сыну Папы. Именно это и побудило Чезаре пойти на дополнительный шантаж и утаить от французского короля имеющиеся письма от Папы. Вмешательство нунция поломало эти планы честолюбивого итальянца… и он должен был вести новую борьбу – за Шарлотту д’Альбре.

Вмешательство Анны стало решающим в вопросе брака Чезаре с Карлоттой Неаполитанской, и жертвой дипломатической игры должна быть стать Шарлотта д’Альбре. Выбор этот был неслучаен, и в нем присутствует воля бретонки. Отец Шарлотты, Ален д‘Альбре, некогда приложил руку к падению Бретани – и Анна хорошо это помнила. Постоянная как в дружбе, так и в ненависти, герцогиня-королева нашла способ отомстить своему бывшему союзнику, предавшего и Франциска II, и саму Анну. Обречь его дочь на несчастный союз – прекрасный способ отомстить врагу Монфоров и Бретани.

Таким печальным образом произошел разрыв Людовика XII с Жанной.

Анна держалась в стороне от дебатов, не считая необходимым вступать в переговоры Парижа и Рима. В конечном счете, не она была причиной развода короля – Людовик много лет лелеял эту мечту. Бретонка вмешалась лишь для спасения принцессы Неаполитанской, и то лишь потому, что та принадлежала к ее Дому. Все остальное полностью зависело от короля – и сам процесс, и аннуляция, и его непреодолимое желание отделаться от Жанны любой ценой. Держа Анну в курсе дела, Людовик наконец мог сказать ей, что он свободен. Осталось подождать совсем немного…

Через десять дней после вынесения судебного вердикта, 26 декабря, в тот же день, когда Жанне было пожаловано герцогство Берри, Людовик публично заявил о своем намерении вновь жениться. И уже ничто не препятствовало его союзу с Анной: король был свободен и имел на руках все необходимые разрешения. Со времени договора в Этампе год еще не истек. Можно было действовать… с оглядкой на требования будущей супруги. Если она была крайне сдержанна во время судебного процесса, то сейчас вновь напомнила о своих пожеланиях по поводу брачного контракта. Пока аннуляция брака была туманной перспективой, Анна молчала, теперь она стала более требовательной.

В декабре 1491 года бретонка была побежденной стороной и вынужденно подчинялась победителю, совершив путешествие в Ланже на брачную церемонию. Спустя семь лет ситуация изменилась радикально: теперь уже Людовик XII должен был отправиться в Бретань, в Нант, чтобы соединиться со своей дорогой Анной. Сила была на ее стороне.

7 января 1499 года был наконец подписан брачный контракт, подведя официальный итог всем переговорам с весны 1498 года. Анна торжествовала: она сохранила самостоятельное правительство герцогства. Кроме того, она обеспечила его будущее: если у пары появятся дети, то Бретань унаследует второй ребенок. Если же родится (или выживет) только один, то герцогство достанется его второму наследнику. Если Анна умрет до своего мужа, то Людовик XII унаследует правы жены на ее земли и сохранит администрацию Бретани, а после его смерти герцогство перейдет к наследникам Анны, а не Людовика. Наконец, Анна Бретонская получила право пожизненно пользоваться вдовьей долей, оставшейся ей после Карла VIII; Людовик же выделит ей другую, равную по ценности, на случай, если умрет раньше супруги.

Все эти распоряжения казались немного сложными. Суть же проста: независимость Бретани, власть и удача для Анны. Все договоренности были сделаны лишь для того, чтобы ее земли вновь обрели автономию былых времен: пока жива Анна, только она одна может распоряжаться своим наследием. Если она умрет без наследников, то Людовик XII будет управлять герцогством как пожелает, однако после него ни один король Франции не сможет претендовать на эти земли. Главное было решено: старший наследник получит французскую корону, второй ребенок – герцогство Бретань. И никогда больше Франция и Бретань не будут иметь общего правительства – только союз крови.

Подобный союз уже существовал – чета де Божё являла такой пример, где ни один супруг не доминирует над другим. Так ни одна страна не поглотит другую, а будут жить во взаимном согласии. Этот контракт в Нанте стал полной противоположностью брачного контракта, заключенному в Ланже в 1491 году. Тогда все выгоды были на стороне победителя, побежденному оставалось лишь смириться. Контракт 1499 года стал реваншем Анны, гарантируя отдельные пути для Франции и Бретани. Бретонка получила обратно всю полноту власти над своими владениями. Полноправная королева – она будет и полноправной герцогиней.

На следующий день после подписания брачного контракта, 8 января 1499 года Луи и Анна стали мужем и женой перед Богом. Церемония была проведена в часовне Нантского замка. Жорж д’Амбуаз благословил брачующихся. Несмотря на праздник и банкеты, торжество не имело королевского размаха, которого могли бы ожидать подданные. Причина этой относительной сдержанности – напоминавшей и аналогичную скромность в Ланже – была очевидна: Людовик XII только что «развелся» с Жанной Французской, и ему не стоило слишком афишировать свою радость, рискуя этим вызвать скандал или потерять популярность. Да и Анна носила вдовьи одежды меньше девяти месяцев. И кто может поручиться, что в своем сердце она не хранила тайно воспоминания о своей первой любви?

Оставалось выполнить обещанное бретонцам. 19 января Людовик XII официально признал все привилегии герцогства: отдельное духовенство, канцелярия, Парламент, Совет, Счетная палата, сокровищница вновь обрели свои исконные права. Все, что просила весной 1498 года Анна, было получено.

Возвращение отнятого, после стольких лет проблем и несчастий! Не только Анна выиграла, но и вся ее страна. Бретонцы могли гордиться достойной наследницей Дома Монфоров!

Насколько отвратительно было Луи делить постель с Жанной Хромоножкой, настолько счастлив он был отправиться к Анне в Бретань, где провел с ней медовый месяц, забыв о своих королевских обязанностях. Так прошла большая часть зимы. К началу апреля Людовик решился на небольшую поездку – в замок Блуа. К тому времени королева была беременна.